Марионетка - глава 18

[Тёмная сторона силы]

Мастерпост dunkelseite.diary.ru/p219533034_marionetka-mast...
Глава 18

Воздух был сухим и холодным, только хуже делал свирепый ветер, проносившийся над мёртвыми пустынными землями, словно волна стеклянной пыли, царапая военных, выбравшихся из машин, заставляя их поднимать воротники. Эду было трудно дышать, и он не знал, из-за подступающей тошноты или из-за погоды. Горло сжалось, тело онемело, он не обращал внимания на руку Ала, оттаскивающего его осторожно от армейской машины.
Эд был более-менее в порядке, когда проводил их по древним, рассыпающимся руинам к этому месту, но теперь, оказавшись здесь, почувствовал, как будто покидает собственное тело. Золотые глаза слепо обводили пять башен, стоявшие вокруг, зазубренные и лишённые некоторых частей, напоминающие разбитые чашки. Как будто они раскололись и никто не удосужился трансмутировать их обратно в целое состояние.
Артабанус, обнимающий Эда за плечи, с рассеянной улыбкой указал на одну из башен.
- Видишь вон ту? Изначальные обитатели Хеллтема использовали её для молитв. Они забирались на самый верх и молились, глядя вон в те окна, смотрели на город и просили богов защитить его от враждебных дикарей, которых мы сейчас называем драхманцами. Подозреваю, они забыли обратиться за помощью против нашествия с востока, а?
Глядя на довольную улыбку Артабануса, Эд почувствовал, что его собственные губы так же изгибаются в ответ.
- Это вряд ли. Но откуда ты всё это знаешь?
Промычав, Артабанус проводил его к секретному входу в подземелье, который Эд раньше не видел, это был грузовой вход, не похожий на центральный.
- В руинах нашлись старинные рукописи, когда первая группа юкрейтян прибыла в Хеллтем. Странно, что никто больше сюда не заявился. Они думают, что это место проклято, или вроде того, - Артабанус подмигнул, и Эд фыркнул.
Место проклято? Смешно. Но когда они спустились по лестнице в подземное укрепление, его любопытство возросло.
- Ты сказал, первая группа. Как давно вы, юкрейтяне, в Хеллтеме?
Артабанус пожал плечами, прижимая Эда к себе, когда несколько человек прошли мимо, кивая, с пустыми ящиками в руках. Когда люди исчезли на верхних ступенях лестницы, Артабанус заметно расслабился.
Наверно, действительно трудно всё время беспокоиться насчёт намерений членов собственной "семьи".
- Первые юкрейтяне, приехавшие в Хеллтем, на самом деле были археологами, они просто интересовались страной и её историей. Они хотели посмотреть, не осталось ли здесь что-то ценное, не богата ли чем эта земля. Но, задержавшись здесь надолго, они привязались к старому городу и перевезли с родины свои семьи. Потом стали прибывать новые и новые юкрейтяне, скоро обнаружили и подземелья. Я думаю, всё это произошло около 1860-го года. Прошло много времени, и никто нас никогда не беспокоил.
Эд задумался об этом, пока они углублялись в подземелье, и почти не заметил, когда Артабанус быстро поцеловал его в губы у поворота на западное крыло.
- Эдвард... Эд... Твою мать, я же говорил, что надо оставить его в госпитале нахуй. Он не в форме, чтобы быть здесь. Альфонс, я хочу, чтобы ты взял машину и отвёз Стального обратно в Западный.
Он снова сфокусировал зрение и увидел нахмуренные чёрные брови и полные паники тёмные глаза. Несколько раз сморгнув, чтобы собраться, Эд понял, что вокруг него собрались Ал, Мустанг, генерал Тулсон и Хавок, и все они выглядели очень неловко.
- Мне ни к чему возвращаться, - сказал Эд без раздумья, в его голосе было мало тепла и много тревоги.
Мустанг моментально скис, и Эд вздрогнул, только сейчас заметив, что тот держит его за плечи.
Как давно он меня держит?
- Слушай меня, Эд. Просто покажи нам вход, и дальше мы сами, ладно?
Резкий ветер дунул и бросил Эду волосы в лицо, когда он стал оглядывать место среди стоящих кольцом башен. Вход был спрятан внутри самой северной башни, он знал, что проход башни обвалился, оставив зияющую дыру, которую юкрейтяне укрыли брезентом. Преодолевая охватившее тело и разум онемение, он указал куда нужно.
- Вот здесь, внутри. Там металлическая панель, которая открывается на...
Резкий скрип разорвал воздух, и всё пришло в движение. Эд едва успел вздрогнуть от внезапных брызг тёплой влаги на лице, как Мустанг дёрнул его за машину и пригнул, пряча за ней. Всё случилось так быстро, кажется, пока они прятались за автомобиль, прозвучало ещё два выстрела. Военные уже перекликались, показывая на вершину северной башни. Снайпер.
Адреналин нахлынул на Эда, что-то щёлкнуло внутри, пелена, затуманивающая разум, разошлась. Прояснившимся взглядом он пробежался по себе, потом по Мустангу, который тяжело дышал, привалившись к боку машины. Холодные тёмные глаза были куда спокойнее, чем ожидал Эд, генерал высунулся из-за капота и тут же нырнул назад, когда пуля проскрипела по металлу в паре дюймов.
- Твою мать, Мустанг, пригни свою тупую башку! - автоматически крикнул Эд, и наконец заметил, что по плечу мужчины расплылось тёмное пятно. - Блядь, они в тебя попали! Не двигайся, сука, слышал меня, Рой?
На испуганный взгляд в ответ Эд только нахмурился и сам высунулся из укрытия, быстро оценивая ситуацию. Остальные военные прятались за машинами и руинами башен. Три тела валялись на том месте, где все только что стояли, и Эд выругался, узнав генерала Тулсона. С вершины северной башни по-прежнему постреливали, и юкрейтянские бандиты начали потихоньку вылезать на поверхность.
Сколько же там этих уёбков? Я думал, около пятидесяти, но они совсем ебанутые, если пошлют всех сюда, на верную смерть.
Недолго думая, Эд выскочил из укрытия, игнорируя панические крики Мустанга, и хлопнул в ладоши. Шесть юкрейтян, стоявших в центре площадки, моментально прицелились в него, лишь на миг ошеломлённые его появлением. Эд узнал некоторых, но без колебаний прижал руки к земле. С грохотом четыре гигантских стены поднялись, поймав юкрейтян в ловушку.
Что-то серебристое мелькнуло на периферии зрения Эда, он вздрогнул и откатился в сторону, а пуля за пулей врезались в землю следом за ним. С сердцем, бьющимся в горле, он заставил себя двигаться, хотя от удара о землю болело всё тело.
Дерьмо, это было глупо. Но, по крайней мере, это помешало им добраться до Роя.
Ему кричали, ледяной пот тёк по шее и щекотал ключицы, комья грязи врезались в тело как осколки стекла. Обострившиеся чувства заставили его замереть в середине переката и больно упасть на бок, когда знакомые щелчок и хлопок разорвали воздух. Тяжело дыша, Эд потёр ноющие левую руку и грудь, глядя на вершину северной башни, которая теперь представляла пылающий в холодном сером небе факел. Эд ошеломлённо уставился на Мустанга. Генерал стоял возле земляной ловушки, которую соорудил Эд, левой рукой держась за правое плечо, а правая рука была готова щёлкнуть в любой момент, если понадобится. При виде сквозившей силой позы, огня в его глазах, Эда как молния прошила. Он поднялся на ноги и направился к Мустангу, теперь обращавшемуся к пойманным в ловушку юкрейтянам.
- Вы все взяты в плен аместрийской армией. Вы будете оставаться внутри, пока не прибудет дополнительный транспорт, так что устраивайтесь поудобнее. Это ещё не скоро.
А потом эти тёмные, яростные глаза поглядели на Эда, заставив его вздрогнуть от бушующего в них хаоса.
- Эд! О чём ты, блядь, думал? - резкий, сердитый тон вернул Эда во времена ранней юности. Он напрягся, горячий, крутящийся шар образовался в груди и начал подниматься к горлу.
Сузив глаза, он хмуро глянул на Мустанга, смутно осознавая, каким непривычным ощущается выражение на лице, и сказал:
- Слушай, Мустанг, даже не начинай. Тебя ранили, всё пошло по пизде, я сделал, что должен был. Давай не будем спорить, а двинем дальше, пока все говнюки не разбежались.
Пылая знакомым праведным гневом, Эд пронёсся мимо генерала, не обращая внимания ни на окрики, ни на ругань, с которой Мустанг собирал остальных. Жар постепенно сменялся холодом, и обернувшись через плечо, Эд увидел Ала, следующего за ним в башню.
Я знаю, что веду себя по-детски. Блядь, почему у меня такое настроение... невъебенно раздражает. Мне надо просто сосредоточиться на Джеймсе. Я должен вернуть его, помочь ему.
Мысли свернули на студентов, решимость немного укрепилась, но какая-то часть продолжала впадать в онемение. Как будто его разум швырнули в калейдоскоп, и он постоянно вращался, двигался, перемешивался, оставаясь тем же самым. Внутри у Эда всё было так перепутано и разбито, что он даже не пытался рассортировать и правильно сложить осколки. Так что в его душе осталось только одно твёрдое убеждение.
Просто продолжай двигаться вперёд.
Грязь хрустела под ногами, превращаясь в пыль, которая набивалась в нос, заставляя морщиться. Было всё так же холодно, а солнце уже начало клониться к западу. Оставалось не так мало светлого времени. Был слышен резкий голос Мустанга, отдающего приказы. Засада внесёт помехи в их планы, а Эд знал, что военным понадобится время, чтобы собраться, прежде чем двигаться дальше.
У меня нет этого времени. Возможно, и у Джеймса его нет.
Глянув на Ала, который смотрел на солдат, стаскивавших тела в одну кучу, Эд замер. Он словно увидел лицо Джеймса, омрачённое отчаяньем. Горло сдавило словно железными пальцами, мгновенная, пронизывающая паника прокатилась по венам.
Паника. Удары сапог о землю отдавались в ногах. Пальцы обхватили поцарапанные, ржавые прутья и потянули. Теперь - резкий спуск под землю, едва освещённый несколькими масляными лампами, развешанными вдоль грязного тоннеля. Чем ниже они спускались, тем плотнее становился воздух, тем сильнее душил его. Призрачное дыхание на шее, воспоминание о серо-голубых глазах, глядящих на него из темноты. Еле слышный шёпот сквозь поцелуи в шею, руки, прижимающие его к твёрдой каменной стене, мягкая улыбка, изгибающая губы, сочащиеся тёмным ядом... Обожание и насилие. Любовь и страх. Медь и золото.
Сквозь подступившие видения прошлого Эд таращился на коридор, к которому привёл тоннель, едва ли в силах вспомнить дорогу. Он пронёсся по коридору, распахивая все двери подряд, дыхание перехватывало, по лбу тёк холодный пот.
Пусто, пусто, пусто. Пустые складские помещения, окутанные воспоминаниями о трансмутации полок, вскрытии ящиков и сортировке содержимого. Образ рыжеволосого мужчины, перешучивающегося с другими юкрейтянами. Серо-голубые глаза смотрят на него, восхищение наполняет их, и улыбка смягчается.
Артабанус... где же ты?..
Пустые помещения сменялись одно за другим, взгляд Эда всё более беспорядочно метался в поисках вспышки рыжих волос или голубых глаз. Северный коридор оказался совершенно пустым, так же, как и огромный круг столовой. Восточный коридор был безжизненным, но носил очевидные следы поспешного бегства: столы перевёрнуты, инструменты рассыпаны по полу маленьких кабинетов клиники. Унылые золотые глаза оглядели разгром, и Эд отправился в западное крыло.
Пусто. Пусто. Пусто. Все разбежались...
Внезапно он застыл в дверях слишком знакомой комнаты, правая рука неуверенно замерла на деревянном косяке, пока он вглядывался в полутёмное пространство. Знакомые кандалы всё ещё были прикреплены к стене, к которой была придвинута кровать, царапины на полу и старые пятна на стенах всё ещё были заметны, хотя со дня памятной битвы прошёл почти год. Со дня резни, которую устроил Артабанус. Не хватало многих вещей с тех пор, как они перебрались в отдельный бункер, но воспоминания всё ещё жили здесь, запечатлённые на каждой поверхности. Комната была так же знакома Эду, как его старая квартира, а может, и лучше.
Куча разнородных эмоций обрушилась на Эда, и он неуверенно попятился, тяжело сглотнул и практически силой заставил себя отвернуться.
Артабанус в... Стоп, нет. Я ищу Джеймса, а не Артабануса.
Снова остановившись в столовой, он замер и постарался привести мысли в порядок, но понял, что терпит неудачу. Всё просачивалось сквозь палцы, как он ни старался ухватить связную цепочку мыслей, и чем он больше пытался, тем хуже становилось. Борьба с растерянностью всё усугублялась, он никак не мог справиться. Наконец спустя время, показавшееся минутой или двумя, он попытался вернуться во внешний мир, но обнаружил, что смотрит на южный коридор. Дурное предчувствие прибавилось ко всему, что бушевало в душе Эда, но шаг за шагом он впервые двинулся по этому коридору.
Здесь оказалось не так много дверей, но коридор казался бесконечным из-за того, что масляные лампы слабо освещали его лишь на пару шагов вперёд. Подойдя к первой двери слева, Эд взялся за ручку, дёрнул её и заглянул. После напряжённого и душераздирающего мгновения Эд понял, что здесь нет ничего, кроме пустых кроваток и ванн. Странно было видеть столько ванн в одном помещении, с полдюжины, наверно, но Эду было плевать, он двинулся дальше по коридору. Всё, что он видел, проникало в разум и тут же ускользало, заставляя его жить одним моментом. Возможно, это был единственный способ разума удержать его в рабочем состоянии.
Я ищу... я ищу что-то. Нет, кого-то. Артабануса?.. Джеймса?..
Руки у него задрожали, стоило подойти к четвёртой двери в коридоре, тошнота скрутила живот, подступила к горлу, ледяной пот сильнее заструился по лбу и вискам. Что-то определённо было не так, подумал он, заставляя дрожащие пальцы ухватиться за дверную ручку, но он не мог сказать, что именно, не мог вспомнить последнюю пару комнат.
Мир начал кружиться, Эд практически упал внутрь и тупо уставился на потрескавшийся камень стен, пытаясь дышать.
Это безумие когда-нибудь закончится? Краткая мысль испарилась за долю секунды, сменившись мрачной растерянностью, из-за которой он снова выпрямился. Вдруг он почувствовал ужасную слабость, голова закружилась, сердце тревожно забилось. Ещё раз с силой сморгнув, он снова собрался сфокусироваться и не сразу понял, что ручка повернулась.
И остановилась со знакомым щелчком. Дверь была заперта. Без раздумья Эд сложил руки и прижал к замку, представляя, как засов внутри при помощи простейших кругов отодвигается и тает, стекая по краю двери. И миг спустя дверь настежь распахнулась под его руками.
Эд резко вздохнул и оглядел расплывающуюся перед глазами комнату. Мороз продрал по позвоночнику, когда он заметил, что с другого конца комнаты кто-то удивлённо смотрит в ответ. Это явно был юкрейтянин, судя по апельсиново-рыжим волосам, блестевшим в свете ламп, как начищенная медь, и ярко-зелёным глазам. Внимание Эда на миг привлёк пронзительно-белый электрический свет, ошеломляющий высоким качеством технологии. Нигде в подземелье не было ничего подобного, и обежав взглядом остальную часть комнаты, он понял, что здесь есть и более высокотехнологичные устройства. Комната была довольно большой, стены и пол покрывала плитка, всё сияло стерильной белизной. В середине комнаты находились три металлических стола, а вдоль всех стен стояли стеклянные тубусы от пола до потолка. Большинство были пусты, но два или три были... заняты. Внезапно почувствовав резкий приступ тошноты, Эд зажал рот рукой при виде разлагающихся трупов в тубусах. Когда-то все они были молодыми женщинами, но Эду действительно пришлось присмотреться к распадающимся телам, чтобы это понять. Однако худшая вещь в комнате находилась на столе, перед которым стоял юкрейтянин. Он держал в руке скальпель, которым потрошил грудную клетку младенца, всё ещё связанного с неподвижной, безжизненной матерью. Живот женщины был безжалостно разорван, органы разлетелись по столу, а застывшие, остекленевшие ореховые глаза смотрели на Эда.
Нет... не женщина. Девочка.
Должно быть, не старше тринадцати.
Эд хотел отвернуться от этой сцены, собраться достаточно, чтобы не считать происходящее лишь вязким кошмаром. Представить, что он здесь - сила, а не держаться с трудом за косяк.
- Эдвард? - глубокий, растерянный голос вырвал его из удушья, заставив глаза снова метнуться к юкрейтянину, который медленно оторвался от своего... проекта... и медленно подошёл. - Эдвард, это ты? Ты себя плохо чувствуешь? - заговорил он на ломанном аместрийском, но Эд понял и узнал этого человека. Доктор, над которым он смеялся в медпункте... кажется, недели назад... Айзек был хорошим человеком... то есть Эд так думал.
- Что... что это?... - спросил Эд не своим голосом. Его голос никогда не был таким тихим, таким слабым, пустым и надломленным.
Большие, тёплые руки взяли его за плечи и подтолкнули к выходу из комнаты. Дверь закрылась, скрывая ужасную сцену. Айзек приподнял его подбородок. Бледно-зелёные глаза встретились с его глазами, оглядели его с ног до головы. Эд вздрогнул, когда одна из рук мужчины легла ему на лоб. Заметив, что в какой-то момент Айзек снял перчатки, Эд снова попытался собраться, он помнил, что подобный жест таил угрозу.
Айзек хороший... но нет, он же плохой? Почему он плохой? Я пришёл за... где Артабанус?
-...вард! Эдвард! - безумные крики снова заставили его посмотреть на медно-рыжего юкрейтянина, который теперь слегка его тряс. - Эдвард, ты дрожишь от лихорадки! Сильной лихорадки! Где Артабанус? Все ушли, почему ты остался? С кем ты пришёл? Эдвард, ты меня слышишь?
- Да... - Эд сглотнул и скосил глаза на Айзека. - Айзек, где Арта...
Что-то щёлкнуло, и эмоции Эда сменились без предупреждения, бросая его в новую ситуацию.
Эд уставился на Айзека, валяющегося на полу на спине. Алхимик нависал над ним, одной рукой вцепившись в белый халат, приподнимая мужчину, чтобы металлический кулак мог врезаться в челюсть снова и снова. Айзек рыдал, умолял Эда остановиться, но гневный крик Эда был ещё громче.
Треск костей был так приятен, сладкий вкус мести чувствовался на языке.
- Где Джеймс? - закричал он снова, ярость как буря сотрясала тело Эда, унося разум напрочь. - Я, блядь, задал тебе вопрос, Айзек! ГДЕ ДЖЕЙМС?!!!
Он сорвался на пронзительный визг, практически заглушивший топот тяжёлых сапог и криков утешительно знакомого голоса, достигшего его слуха. Руки вцепились ему в плечи, пытаясь оторвать его от скрюченного тела Айзека, но он кричал и вырывался, пальцами в беспамятстве сжимая глотку юкрейтянина.
- ГДЕ, БЛЯДЬ, ДЖЕЙМС? ГДЕ МОЙ УЧЕНИК? ОТВЕЧАЙ, ГДЕ ОН!!!!
- Эд, Эд! Я здесь, я Мустанг, Рой! УЙМИСЬ! ОН БЕЗ СОЗНАНИЯ! СТАЛЬНОЙ!
Сильные руки, схватившие за талию, наконец смогли оторвать его от Айзека, и он упал спиной на грудь мужчины, который его удерживал. Эд бился, вырывался, пытался вывернуться и снова накинуться на Айзека.
- Эд, хватит. Всё хорошо. Я здесь, успокойся. Эд, пожалуйста. Эд, прекрати!
Повторяющиеся слова, звучащие в ушах, потихоньку стали доходить до Эда, и он понемногу начал расслабляться, всё ещё тяжело дыша и дрожа от адреналина. Много долгих секунд подряд тело под ним просто крепко удерживало его, но уже не так сильно, чтобы оставить синяки. Мысли всё ещё оставались суматохой красок и ярких воспоминаний, сменявших друг друга. Одно из них возвращалось снова и снова: автопротез, преобразованный в нож, опускается, брызгает кровь. Джеймс изуродован. В первое время этот кошмар был ужасен, мучил его каждый момент бодрствования, и теперь он возвращался в полную силу.
- Эд... почему ты просишь прощения? Просто... просто расслабься. Я здесь.
Он трясся в руках Мустанга, медленно возвращаясь к реальности. Всё произошедшее казалось пятнами и тьмой. Последнее, что он помнил, как смотрел на Мустанга около ловушки... снаружи... Но сейчас они внутри?.. Он растерянно уставился в потолок, вдруг сообразив, что его обхватывают чьи-то руки и сам он лежит на ком-то.
- Что... Мустанг? Что за хуйня здесь творится? - Эд поёрзал, пытаясь встать, но руки вокруг него сжались крепче. - Мустанг, отпусти!
Спустя несколько секунд позора и замешательства для Эда, Мустанг с явным колебанием уступил, оставив на плече Эда тяжёлую руку, когда они сели и немного отодвинулись друг от друга. Юноша огляделся, и всё внутри сжалось от ужаса при виде того, что находилось вокруг. Затем нахлынули воспоминания, и глаза метнулись к телу, валяющемуся на полу в паре шагов. Ужас усилился. Словно отдёрнули занавеску, скрывающую, что же он натворил. Лицо Айзека представляло собой кровавое месиво, черты едва можно было разобрать, а на шее проступали чёрные синяки.
- Он... он?..
Мустанг поднялся, потом встал на колени возле тела Айзека, снял перчатку и прижал пальцы к шее. Рука поискала и остановилась.
Молчание, наполнявшее эти мгновения, становилось гуще и гуще, не давая Эду дышать, он в отчаянье смотрел на Мустанга. Нет, нет... пусть Мустанг скажет, что всё в порядке... Чтобы всё было хорошо, чтобы всё оказалось сном. Но доказательства обратного окружали его: трупы в стеклянных тубусах и избитое тело на полу.
- Он жив, - сказал в конце концов Мустанг. Сердце Эда замерло, он с облегчением опустил голову.
Дрожащие руки появились в поле его зрения, он уставился на кровь, покрывающую перчатки, и тут же сорвал ткань с тела и металла, отшвырнул в сторону и свернулся в комок. Гулкая апатия приливала и отливала, эмоции кипели под тихой поверхностью этих тёмных вод, и только перепад температур не давал снова разыграться шторму.
Я не в порядке. Со мной действительно что-то очень плохо.
Он почувствовал тепло, и одна рука опустилась ему на спину, а вторая на живую ладонь, прямо перед краем рукава военной формы. Эд не понимал, что его трясёт, пока тёплое прикосновение не уменьшило холодную дрожь. На мгновение он хотел только развернуться и потянуться к утешению Мустанга, к этим надёжным объятиям, но сдержался, не зная, как отреагируют на такое бурное проявление эмоций.
- Эд... что случилось?
Железный шар в горле не шелохнулся, как Эд ни пытался сглотнуть его, и мысли, несущиеся в голове на бешеной скорости, были слишком быстрыми и минутными, чтобы их уловить, так что он позволил рту открыться и любым словам, пришедшим на ум, быть произнесёнными.
- Я отключился. Я не помню ничего с тех пор, как ты уничтожил юкрейтян в башне. Я думаю... я думаю, что искал Джеймса. Где Джеймс? - золотые глаза впились в Мустанга.
Генерал выглядел усталым и измождённым, глаза были обведены тёмными кругами, а форма - в совершенном беспорядке. Не говоря уж об идеальной причёске, которой он стал одержим с Того Дня, теперь больше походившей на швабру. Но даже пусть он выглядел так, словно только что выбрался из преисподней, осязаемая сила исходила от его тела, окутывая Эда, которого он утешающе обнимал.
В тёмных глазах мелькнул намёк на облегчение, когда они глянули на Эда.
- Джеймс в безопасности. И ещё семеро детей. Машина, которая обходила город с восточной стороны, перехватила грузовик, на котором бандиты пытались уйти. Джеймс и дети в безопасности, и мы можем вернуться в госпиталь.
Эд уже не слушал под конец. Сильное облегчение и растущий страх боролись в нём. Он снова тяжело сглотнул, всё ещё не в силах сдвинуть шар, застрявший в горле.
- Всего восемь, включая Джеймса?
Тяжесть тихих слов Эда обрушилась на Мустанга со всей очевидностью, плечи напряглись.
- Мы ещё обыскиваем руины и подземелье, но да. Это все, кого мы пока нашли. Ты мне говорил, здесь было больше детей?
С трудом кивнув, Эд двинул подбородком, показывая, что хочет встать. Мустанг помог ему без слов, поддержав за локоть, когда юноша чуть не свалился от головокружения.
- В подземельях обычно содержали одновременно до двух дюжин детей. Это значит, что по крайней мере шестнадцать детей куда-то вывезли.
- Ты знаешь, куда они могли бы направиться? - спросил Мустанг, осторожно провожая Эда к двери и помогая выйти в коридор.
- Не очень. Арта... ну... Я знаю, что к северу отсюда есть похожее место. Не знаю, где, просто к северу отсюда. С другой стороны, они могли податься сразу к драхманской границе. У них есть, ух... - оглядев столовую, через которую они в тот момент проходили, Эд был поражён дюжиной солдат, бродящих по залу, - есть место на границе, где драхманская полиция позволяет им пройти. У юкрейтян какая-то сделка с их полицией.
- Значит, если они прорвутся к границе и уйдут в Драхму, мы потеряем шанс спасти детей, - больше для себя пробормотал Мустанг, поворачивая в северное крыло.
- Погоди, - Эд остановил его, положив руку на плечо. - Пойдём через западное крыло. Я не знаю дороги от северного входа в мой... Артабануса... отдельный бункер.
Напряжённая тишина была ему единственным ответом, но Мустанг не остановил его и пошёл следом, когда Эд направился в западное крыло. Они задержались только на минуту, чтобы Мустанг предупредил солдат. Следующие несколько минут алхимики шли молча, пока Эд не начал подниматься по каменной лестнице, ведущей на холм, который он так любил. Солнце, которое грело его по утрам, когда он сбегал от Артабануса... это было так прекрасно. Почти сакрально.
На полпути по лестнице, когда Эд начал набирать скорость, желая побыстрее выбраться из тёмного, холодного подземелья, руки Мустанга крепко обхватили его запястье, мгновенно останавливая движение. Несколько долгих мгновений Эд глядел вперёд, на пятна света, отбрасываемые масляными лампами, и ему казалось, что это рука Артабануса держит его.
- Стальной. Ты сказал, мы идём в его личный бункер? Это место, где тебя держали?
- Да, большую часть времени, - в этот момент Эд оглянулся через плечо и увидел, как лицо Мустанга искажается от тревоги, гнева и ужаса, вместе образующих ядовитую смесь.
- Ты уверен, что хочешь пойти туда? Ты не обязан, сам знаешь. Мы можем оставить это разведчикам, которые прибудут для расследования.
Раздражение вспыхнуло в груди Эда.
- Я справлюсь, Мустанг.
- Проклятье, Эд, прекрати быть таким упрямым! - этот взрыв заставил Эда подскочить, шок остудил эмоции, а Мустанг продолжал: - Очевидно, что сейчас ты не в состоянии справиться, Стальной. Ты только что пережил приступ из-за появления здесь, и тут же хочешь отправиться туда, где тебя держали предыдущий год? Нет. Нахрен. Я больше не дам тебе сделать ни шага. Я отведу тебя к машинам, и вы с Альфонсом отправитесь прямо в госпиталь, без разговоров.
Это был очевидный приказ, и какое-то время Эд просто разрывался. Одна его часть вспыхнула в ответ на командный тон и твёрдый взгляд. Но другая часть свернулась клубочком, лишая остатков воли. Так что Эд посмотрел Мустангу в глаза и кивнул, потом бросил последний взгляд на лестницу и позволил увести себя в подземелье.
Возможно, он прав... Эд пытался бороться с этой мыслью, как только она пришла ему на ум, но более зрелая его часть старалась урезонить внутреннего малолетнего засранца, конечно же, он прав. Мустанг никогда так не давил бы на меня, если бы не надо было вернуть меня к реальности. Я не в порядке... может, это из-за памяти, может, ещё из-за чего, но я точно знаю, что всё очень, очень плохо.
И я должен быть уверен, что больше никому не наврежу...
Эд невольно начал потирать руки, как будто чувствуя, что на них осталась кровь, которую надо отмыть. Почему он так набросился на Айзека? Память была совершенно пуста. Несмотря на потерю "эпизода" в целом, он помнил, как спрашивал Айзека о чём-то, а потом сразу - как первый раз знакомит его физиономию с кулаком. Провал между этими моментами и сила эмоций вызвали у Эда тошноту и страх.
Вдруг это никогда не кончится? Вдруг он проклят навеки терпеть эти самые провалы, этот всепоглощающий страх, ненависть, гнев, панику, отвращение и онемение? Эда кидало то в одну крайность, то в другую, и это ужасно выматывало. Он даже не испугался, что это может стать обыденной частью его жизни, начиная погружаться в онемение. Часть разума следила за тем, чтобы не отставать от Мустанга, другая же полностью отключилась, и он просто смотрел в спину генерала, тупо переставляя ноги.
Порыв ветра на лице и брошенная им горсть песка, царапнувшая живую руку, были едва замечены, так же, как и бешеный голос и сильные руки, обхватившие плечи. Узнав Ала, крошечная часть разума очнулась достаточно, чтобы на миг поднять глаза - и опустить их снова.
Через его голову переговаривались, но он не понимал смысла слов. Некоторые торчали из общего шума: "голоден", "обезвожен", "шок", "сон", но он не обращал особого внимания. Ему было наплевать. О чём бы там ни говорили, кто бы ни помогал ему забраться на кожаное сиденье урчащего автомобиля, чьи бы тёмные глаза ни смотрели на него, чей бы голос ни обращался прямо к нему. Даже то, что утешительное тепло слева пропало, даже когда Ал взял его за руку и тихонько заплакал. Эд ни на что не обращал внимания, ничего не чувствовал, онемение полностью охватило его.
Спустя некоторое время, плывя в успокаивающей темноте, он услышал голос, настаивающий, чтобы он проснулся, и почувствовал смещение тела, означающее, что его трясут. Когда он успел закрыть глаза? Он открыл их и слепо уставился в окно, едва различая маленькое кирпичное здание, перед которым они находились. Ал потянул его из машины за руку, и тело покорно последовало за ним.
Потом его уложили в кровать и заставили проглотить целую кружку какого-то бульона или отвара. Не то чтобы его нужно было убеждать, тело автоматически следовало приказам. Ничто из попавшего в рот не имело вкуса. Потом была вода, и наконец резкий укол в левой руке частично привёл его в себя, заставляя оглянуться и увидеть, как в него втыкают шприц. Нет, капельницу.
Ал был рядом, сжимал его ладонь, объяснял, чем его накачивают, чтобы он уснул. Эд открыл было рот, собираясь напомнить Алу, что тот разбудил его всего минуту назад, но начал погружаться в глубокий и спокойный сон.
- Кажется, я частично понял, что с ним, - услышал Эд, плавающий между явью и абсолютной пустотой, бормотание доктора, обращённое к Алу. - Военная истерия. Мы часто наблюдаем её у военных, возвращающихся с особенно жестоких войн, фактически, этот термин был придуман после Ишвара, такие симптомы были замечены у сотен военных после Восстания, и их связали между собой. Это считается психологической...
Эд цеплялся за слова, хотел не спать и дослушать продолжение разговора, но несколько секунд спустя пришлось сдаться.
Соскальзывая в бездну сна, он видел единственную мысль, сияющую во тьме как факел, прокладывая путь в пустоте, которая одна и останется завтра.
Я больше не я. Внутри меня кто-то другой, и это уже не Эдвард Элрик. Эдвард Элрик не такой слабак. Эдвард Элрик боролся бы и полностью контролировал себя, никогда бы не позволил родным и близким волноваться за себя. А я полная противоположность. Напуганный, слабый, сосредоточенный на себе. Это не... это не Эдвард Элрик.
Но тогда... кто же я?..

@темы: переводы, фанфики, FMA