Обморок. Занавес. (с)
Мастерпост dunkelseite.diary.ru/p219533034_marionetka-mast...
Глава 13
читать дальше
Нос Эда нещадно жгло, как будто он только что обеими ноздрями вдохнул чистую кислоту, которая теперь затекала в самые лёгкие. Жестоко кашляя, Эд скрючился на краю кровати и прижал руку ко рту, перед глазами всё расплывалось от горячих слёз, вызванных отравой, поднесённой к лицу.
- Блядь, - выдохнул он, отодвигая мучающий его мешочек и игнорируя упорные руки медика, мешавшие его собственным и старающиеся поднести мешочек поближе. - Да убери ты нахуй это дерьмо! Мне больно!
- Хватит ныть, малыш, - мужчина отвёл стальную руку Эда и сунул мешочек без всякой осторожности. - Это нюхательные соли. Они помогут тебе оставаться в настоящем и, возможно, со временем даже восстановить память. Так что пользуйся ими. Это лекарство.
- Нет уж, спасибо, зачем мне лекарство, которое меня убивает.
Пытаясь абстрагироваться от резкого запаха, Эд, который всё утро терзал себя обрывками памяти, пытаясь вспомнить каждую малейшую деталь произошедшего, сосредоточился на прохладе металлического стола под собой и аромате лавандового масла, исходящего от его собственных волос после ванны, принятой этим утром. В этой части подземелья было холодно. Он и забыл к этому времени, как холодно может быть здесь по сравнению с другими частями, что было странно, поскольку большинство входов были расположены в северном крыле, там в первую очередь хранились запасы, там находились огромные ящики с провиантом и прочими полезными вещами, их как-то надо было спустить, так что по логике вещей там и должно было быть больше сквозняков. И всё же Эд дрожал и мечтал укутаться в длинное красное пальто, сейчас свисавшее с руки Артабануса.
Мужчина ласково улыбнулся ему и сделал едва заметное движение рукой, говорящее "скоро".
- Эдвард, ты меня слышишь?
Горькие золотые глаза вновь уставились на юного медика из Юкрейта, который с сердитым лицом держал маленький чёрный бархатный мешочек, выражая что-то вроде миролюбивого нетерпения. Эд взял мешочек в ладонь стальной руки и сморщил нос.
- Теперь тебе придётся часто этим дышать. Так что обновляй содержимое каждые три дня. Главный компонент - карбонат аммония, который несложно найти. Я знаю аптекаршу в Альбупове, у которого есть все ингредиенты. Артабанус тоже знаком с этой женщиной, так что вам помогут, если придёте туда. Кроме того, - доктор повернулся к Артабанусу, - давай Эдварду леденцы. Много. Преимущественно с резким вкусом. Оральная фиксация творит чудеса со вниманием. Ты знаешь, где такой магазин на рынке?
Артабанус кивнул и снова улыбнулся Эду.
- Значит, леденцы и соль? Это лучшее, что мы можем сделать?
Медик строго глянул на Артабануса.
- Ему нужен настоящий врач. Ты должен вернуть его в госпиталь как можно быстрее. Я не понимаю, почему ты не отвёл его туда сразу, как начались провалы в памяти. Кто знает, что ещё было затронуто?
- Значит, когда мы будем в городе, запастись леденцами, химикатами и заглянуть в госпиталь. Это всё?
Смущение клубилось вокруг Эда тонкой дымкой, смешиваясь с гудящей паникой, не покидавшей его в течение прошедшего дня, с тех пор, как он узнал о провалах в памяти. Сегодня Артабанус был... раздражительным. Хотя нет. Он был резок со всеми, кто попадался навстречу, и сарказм был чем-то новым, чего Эд никак от него не ожидал, но всё же весь день тот лился свободно. Может, это потому, что мужчина был выбит из колеи, но Эд действительно не знал, что думать. Однако под шумом в голове и неуверенностью в себе были горячий, густой стыд и гнев, заливавший всё перед глазами красным. Только Эд не мог позволить своему разуму выразить всё это. Не здесь, не сейчас.
Оставайся в настоящем, резко сказал он себе, наконец сдаваясь и развязывая верёвочки мешочка, чтобы вдохнуть аммиак. Так, на всякий случай. Голова тут же откинулась назад от резкого, едкого запаха, и мозг затопило лёгкостью, словно облако распустилось под черепом.
- Вы уверены, что это меня не убьёт? Я думаю, это убьёт меня, - Эд растёр слипшиеся соли и поморщился от лёгкой пульсации в висках. Он должен был признать, что резкий запах привёл его в более собранное состояние, успокоил паническую нервную дрожь, которая была постоянной с прошлой ночи.
- Краткосрочное применение безвредно, Эдвард. Соли в основном используются, чтобы привести в себя упавшего в обморок, так что это нечто проверенное годами. Однако, - медик постучал ручкой по краю кровати в подкрепление своих слов, - тебе нужно обратиться к врачу, чтобы решить эту проблему. Действительно невозможно предсказать, что эти вещества сделают с твоим мозгом за длительный период времени. Ни в коем разе не является окончательным решением использовать их до конца жизни. Это просто лучшее, что я могу сделать прямо сейчас.
И снова полный скрытого недовольства взгляд был адресован Артабанусу, прежде чем дрожащему Эду было разрешено слезть с металлического стола-койки.
За ними наблюдали, когда они выходили из стерильного кабинета, и Эд мог только тискать в ладони мешочек и чувствовать, как укоренившийся страх пытается выбраться на поверхность. Но он изо всех сил сопротивлялся чувству, въевшемуся в кости. Казалось, это было всё, что он делал в последние дни, - слабо скрёб внутри себя, пытаясь найти и почувствовать правильные вещи, чтобы сражаться с собой же, в основном. Он вспоминал времена, когда был полностью уверен в себе - по крайней мере, большую часть времени - и очертя голову кидался в любое дело, приняв решение. Будучи подростком и даже ребёнком, он обладал колоссальной стойкостью ко всему, что сопротивлялось ему или испытывало его. Если бы он бывший увидел себя нынешнего...
Даже не он сам в юности. Что бы подумал Мустанг? Что бы подумал Ал?
Глухая вина корчилась в груди, и он пытался игнорировать её, уставившись на ноги Артабануса по дороге через восточное крыло в сторону столовой. Ал бы не порадовался. Возможно, он не был бы недоволен Эдом непосредственно, но наверняка был бы расстроен полнейшей неуверенностью, которая пришла на место прежним страсти и амбициозности. Однако Эд был единственным, кто виноват в этом, на самом-то деле...
Всё то, что произошло за это время - сколько? год? - было его виной, и никто не мог это отрицать.
Он не должен был впускать Джеймса к себе в квартиру той ночью. Это привело к тому, что Эд был схвачен без возможности дать отпор, опасаясь, что его любимому студенту причинят вред. Он не должен был вести себя так, чтобы заинтересовать Артабануса. Он никогда не пытался прятаться или держаться высокомерно, и теперь понимал, что все предупреждения Мустанга были уместны и до боли обоснованы. Вот к чему привели его невнимание и недальновидность: его вина, что Джеймс теперь навсегда изуродован, а сам он настолько прогнил изнутри.
Жестокая, ледяная боль сжимала и жгла его сердце, пока он следовал за Артабанусом, бархат ласкал его пальцы, и всеми фибрами души Эд мечтал повернуть время вспять.
Ал, конечно, уже вернулся из Сина. И насколько же больно ему было узнать о пропаже Эда? Мустанг, наверно, позаботится об Але и Уинри. Но это всё равно не излечит их горе. Уинри, наверняка, сейчас переживает за его автоброню, хотя искусственные конечности держатся прекрасно, но она-то не может знать наверняка. И Ал... у него столько информации, чтобы поделиться с Эдом. Эд мог представить искры нетерпения, вспыхивающие в глазах младшего брата, слова чужого знания, рвущиеся с восторженных губ. Эд почти чувствовал руки брата, который должен был заключить его в объятия по возвращении.
Сколько месяцев уже не было Ала? Наверно, год.
И это разверзло новые раны в груди Эда. Они с братом никогда не разлучались так надолго. Он чувствовал Ала частью себя, отсутствующим жизненно важным органом. По неосторожности он мог бы ляпнуть, что у него тень пропала. Но Ал был куда большим, чем простая тень, - большинство людей просто не осознавали его гениальность. Ал всегда был известен благодаря славе Эда как младший брат Стального алхимика, Альфонс Элрик. Эду это казалось несправедливым. Ал был таким же умным, как он, только на свой манер. Нет двух разумов, работающих одинаково, почему ум должен основываться только на одном или на другом?
Мысли унеслись так далеко, что когда он прекратил движение и поднял глаза, то понял, что они с Артабанусом стоят, и тот смотрит на него сверху вниз с беспокойно изогнутой бровью.
- Всё будет хорошо, мой драгоценный Эдвард. Обещаю. Первым делом завтра с утра мы отправимся в город, ладно?
- Ладно, - пробормотал в ответ Эд, снова опуская глаза. Артабанус не пытался исправить его движение, и прежде, чем Эд осознал, они оказались в своём маленьком бункере по соседству с остальным подземельем. Артабанус долго, тягуче поцеловал Эда, тот справился, хотя его и не удерживали алхимией, и похититель удалился. Горящие губы Эда дрожали, но он, удержав мучительную тошноту, подступающую к горлу, решил пойти лечь на кровать, закрыть глаза покрепче и молиться о том, чтобы уснуть.
*
Дождь стекал по стеклу, образуя дорожки, которые генералу Мустангу хотелось проследить пальцами одетой в перчатку руки. Серые глаза, прищурившись, глядели на серые, мрачные улицы за воротами Центрального штаба. Генерал позволил мыслям соскользнуть на пропавшего самого юного подчинённого. Потеря ещё была как нож в сердце, особенно когда воспоминания о прошлом вихрем поднимались в сознании. Эд долгое время был ему кем-то вроде приёмного сына, и Мустанг думал, так вышло бы у каждого порядочного офицера с таким юным подчинённым. Эду было только... - сколько? - двенадцать, когда он вступил в армию.
Слишком юный...
И теперь Мустанг подвёл его наихудшим образом. Зарывшись руками в волосы, он поник головой за закрытыми дверями посреди этого особенно мрачного дня. Может быть... может быть, если бы он отправил Хавока в первые дни после исчезновения Эда... Может быть, если бы он перестал стараться быть идеальным в глазах нового фюрера Груммана и сам бросился искать своего человека...
Может быть, если бы... он обнаружил, что в последнее время всё чаще и чаще спрашивает себя.
Проходили минуты, предательские мысли терзали душу, корчащуюся от неописуемых вины и одиночества. Что, если они с Алом будут искать и искать годами, а Эд так никогда и не появится? Или хуже, если они найдут его мёртвым?
Что ему делать тогда?
Он даже представить не мог.
Ещё одна волна безнадёжности захлестнула его.
И в этом виде Альфонс Элрик нашёл знаменитого Роя Мустанга полтора часа спустя. Юный алхимик открыл дверь без стука, эта привычка, унаследованная от Эда, в последнее время стала горьким напоминанием. Ему предстал вид сломленного мужчины, уронившего голову на руки. Младший Элрик всё понимал, но из всех людей видеть именно Роя Мустанга с этими мыслями, ясно написанными в опущенных плечах и дрожащих руках, заставило что-то резкое и жгучее пробудиться в груди Ала. Без слов он захлопнул за собой дверь и широкими шагами подошёл к столу. Мустанг, как только хлопнула дверь, выпрямился и расправил плечи, но Ал не спустил ему, упёрся руками в стол и навис над Мустангом.
- Ал... - осторожно начал тот защитную речь, но Альфонс плевал на это.
Слёзы брызнули из глаз младшего Элрика, когда тысячи эмоций, бурля, вырвались на поверхность.
- Нет, - сказал Ал опасно тихим голосом. - Вы не смеете так поступать. Вы всегда были сильным. Вы не можете сдаться сейчас. Ради меня. Ради Эда.
Слова вонзили копьё вины и тоски в сердце генерала, он мог только в отчаянье уронить голову, но Ал стукнул кулаком по крепкому дереву, привлекая внимание мужчины.
- Нет. После нашей попытки трансмутации Эд был потерян. Он не мог сосредоточиться, не мог больше... осознавать происходящее. Как будто ему стало всё равно, как будто он сдался, неважно, как я старался заставить его вернуться... - странное выражение скользнуло по лицу Ала. - А потом пришли вы. Вы поговорили с ним... то есть наорали на него. Но всё же! После этого братик стал другим. Воодушевлённым, наполненным силами. Что бы вы ему ни сказали, это оставило след и заставило двигаться вперёд. Он стал строить планы и поклялся исправить совершённые нами ошибки. Вот Рой Мустанг, которого я знал. Тот, кто поднял Эда, и чьи слова наполнили его невероятной волей. Рой Мустанг, которого я знал... знаю... не сдался бы сейчас. Не сейчас. Ещё не слишком поздно.
Потрясённый до полного онемения, Мустанг мог только сидеть и смотреть, как Ал неуверенно убирает руки со стола и отступает назад. Младший Элрик прошёл к двери и бросил последний прощальный взгляд.
- Ещё не слишком поздно для моего брата, генерал. И вы это знаете. Эд сильнее этого. И вы нужны ему сейчас. Так что не проебите всё.
Дверь громко захлопнулась за юношей, и Рой просто сидел за столом, потом снова поглядел на дождь, поливающий мир за окном, и разум его был благословенно пуст.
Конечно, нейроны в какой-то момент снова должны были начать передавать импульсы, так что некоторое время спустя Мустанг заметил, что слова Ала крутятся у него в мозгу, заканчиваясь и начинаясь снова. Это был бесконечный цикл, который служил только к усугублению вины, превращению в чёрный ураган грязи в душе. И тогда слова наконец дошли до него.
Рой помог Эду вернуться к реальности после той семейной беды, вызванной гордостью и алхимией. Одно воспоминание об этом времени было как оплеуха, и он быстро глянул на руки в перчатках. Ему показалось, что отчёты, полученные в те годы, всё ещё у него в руках, но нет. Эти страницы давно затерялись во времени. Все они упоминали имя Элрик, и описывали некоторые инциденты, во время которых алхимик заставил подняться по крайней мере несколько бровей потрясающими трансмутациями. Достаточно знаменательно, что эти отчёты попали к Мустангу, одному из ведущих армейских алхимиков.
Наконец, после трёх или четырёх сходных отчётов, подполковник обнаружил, что ему любопытно, решил устроить небольшой отпуск от бумажной работы, взял Хоукай и сел на первый же поезд в Восточный город. Там они пересели в поезд на Ризенбург. Путешествие было беззаботным и приятным, и давало ему два или три дня на отдых от Централа и вечно преследовавших его документов.
Даже по дороге от станции к дому Элрика всё было спокойно, несмотря на то, что местные поглядывали на них с усмешкой. Мустанг достаточно насмотрелся таких взглядов, так что едва их замечал.
Хотя, когда они подошли к большому деревенскому дому Элриков, мрачные предчувствия одолели Роя. Любой хороший алхимик ощущает, когда рядом произведена крупная трансмутация, даже несколько месяцев спустя, и подполковник чувствовал, каким холодом тянуло от этого дома. Вкус ржавчины и меди застыл на языке, напоминая о временах в академии, когда он получил кулаком в лицо от отвергнутого любовника. Кровь из прокушенной щеки наполнила рот, и он несколько дней при полоскании сплёвывал красным.
Здешняя атмосфера полнилась застарелой кровью, оседала во рту, заставляя бороться с рвотным рефлексом. Он удивил Хоукай тем, что бросился к двери и ворвался в дом, даже не удосужившись постучать. Он быстро отыскал подвал и оглядел, как тёмная кровь запятнала каменный пол, заметил огромный круг трансмутации, идеально вычерченный белым мелом. Тьма и холод в воздухе здесь, внизу, кажется, пробирали до самых костей. Если какое-либо место могло стать проклятым в силу происходивших там событий, теперь этот дом точно был окружён дурными знамениями.
Он вышел из дома с растерянной и обеспокоенной Хоукай, следовавшей за ним по пятам, перед глазами у него всё было залито красным. Плевать, что говорили отчёты, плевать, насколько талантлив был Эдвард Элрик, он должен был хорошенько подумать, прежде чем пытаться. Любой должен был хорошенько подумать. Где-то неделю спустя Мустанг признал гениальность и искусность нарисованного на полу круга. Но в тот момент он был в ярости, слеп ко всему, кроме одного простого факта: этот так называемый "великий" алхимик провёл трансмутацию человека. И судя по чернильно-чёрной крови в центре смертельного круга, ему удалось что-то вернуть.
Последующий час всё мутилось перед глазами Роя. Покинув дом, он вбежал по лестнице ближайшей к нему мастерской автоброни и вломился в открытую дверь. Белобрысый мальчик сидел с отсутствующим видом в инвалидном кресле. Рой даже не заметил доспехи, вздёрнув мальчишку в воздух, крича и требуя ответов. Потом большая железная рука тронула его и тихие извинения раздались из пустого шлема, произнесённые на удивление тонким и ломким голосом. Леденящий душу ужас и жалость были настолько сильными, что Мустанг чувствовал их даже сейчас.
Теперь было даже хуже. Теперь имелся Альфонс из плоти и крови, чтобы сравнить с... с тем, что было.
Всё это было слишком, но спустя какое-то время эмоции улеглись. Рой даже догадался предложить мальчишкам шанс. Очевидно было, что если Эд смог провести человеческую трансмутацию и выжить, да ещё и связать душу с доспехами, то он представлял большую ценность для армии. Рой сделал своё предложение к вящему возмущению Пинако. Женщина не смогла слушать дальше, встала и вышла из комнаты.
Рой наконец остался один на один с братьями Элриками и бросил взгляд на Альфонса, а потом пристально разглядел Эдварда.
Может, они и были юными, может, они и были глупыми, но мать вашу! Судя по тому, что он увидел в подвале, эти ребята были рождены для великих дел. Измерив безнадёжность в тусклых золотых глазах Эда, Рой почувствовал, как в нём пробуждается что-то горячее и упрямое. Он не собирался уходить, прежде чем мальчики прислушаются к сказанному им. Они могли сделать собственный выбор позже, но прямо здесь, прямо сейчас... нет.
- Я не принуждаю тебя. Я просто даю тебе возможность, - взгляд Эда оставался таким же пустым, и Рой решительно продолжил. - Будешь сидеть в этом кресле, утопая в жалости к себе, или встанешь и воспользуешься шансом, который тебе даёт армия?
Что-то едва блеснуло в золотых глазах. Что-то свирепое и жгучее, но исчезло почти сразу, как появилось.
Этого было недостаточно. Но у Роя теперь был план, и если поднажать...
- Если вы верите, что есть возможность вернуть ваши тела, надо отыскать её. Продолжайте двигаться, чего бы это ни стоило. Даже если придётся залезть по уши в дерьмо.
Рой помолчал некоторое время. Он глянул на Ала, потом на Эда. Они оба были такие притихшие. Такие юные. Такие сломленные. Жалость и гнев бились в подполковнике, но он прикладывал все силы, чтобы оставаться спокойным.
- Ещё не слишком поздно. Для тебя и для Альфонса. Ты меня понимаешь, Эдвард? Поздно будет, когда ты решишь, что поздно. Ты готов сдаться, потерять всё, в том числе и брата, лишь из-за того, что один раз оказался повержен? Ты действительно настолько слаб, или достаточно силён, чтобы подняться и двигаться вперёд?
- Я не слабак, - голос был тихий, но сильный, и наконец, наконец Эдвард Элрик поднял глаза и без колебаний встретился взглядом с Мустангом.
Расплавленное, горящее золото кипело таким количеством эмоций, что у Роя грудь сжалась до остановки дыхания.
Рой подался вперёд, довольный успехом, не отпуская взгляд Эда.
- Тогда докажи.
После этого он уехал, не сказав больше ни слова.
Но как бы далеко ни уехал он от мальчика, эти глаза запечатлелись в памяти. Несколько недель спустя, сидя в штабе, он увидел золотую вспышку и тут же подумал об Эдварде Элрике. С нетерпением ждал дня, когда мальчик появится в столице. Это заняло не так уж и много времени, как сейчас отмечал Мустанг, но тогда показалось, что прошла целая жизнь, прежде чем Эд приехал на экзамен Государственных Алхимиков. Как только Эд сообщил, что покидает Ризенбург и направляется в Централ, Мустанг немедленно покинул Восточный штаб, чтобы присутствовать на экзамене.
Он вспоминал, с какими волнением, радостью и благоговением смотрел, как двенадцатилетка сдаёт экзамен с блеском.
А потом вручил Эду часы...
Всё это было так давно, но оглядываясь назад, Рой понимал, как страшен и напряжён был этот момент. Тьма и свет.
Будешь сидеть и тонуть в жалости к себе или встанешь и пойдёшь вперёд? Собственные слова ударили словно током, он сидел и смотрел на пустой кабинет невидящими глазами. Что он делал весь минувший год?
В этот момент он понял, насколько изменился с Того Дня. С момента подъёма по службе. Он так боялся кого-то задеть, преступить границы, что почти не двигался. Ни для того, чтобы помочь Эду, ни для того, чтобы помочь себе. Это было просто смешно.
- Если вы верите, что есть возможность, надо отыскать её. Продолжайте двигаться, чего бы это ни стоило. Даже если придётся залезть по уши в дерьмо.
Он усмехнулся про себя и резко встал, руки на столе сжались в кулаки.
Я даже не попытался ничего сделать. Я думал о том, что потерял Эдварда, а не о том, как вернуть его. Если я не прислушиваюсь к собственным советам, как я могу приказывать другим?
- Хорошо, думай. Что наиболее вероятно? Эда увезли на запад драхманские шпионы. Их тела и обломки автомобиля были найдены совсем рядом с Западным городом...
Продолжая бормотать, Мустанг вытащил карту Аместрис и развернул на столе. Часы шли, он изучал карту, разум метался, а виски начали пульсировать зарождающейся головной болью.
Запад... запад... где же может быть Эд? Если бы я похитил кого-нибудь, где бы я спрятал его? Конечно, не в таком большом и густонаселённом месте, как Западный город. Может, в городке поблизости? Поглядим... здесь Азамем, Айзехеп, Зокссов... это если к востоку. Может, к северу или к югу. Ойсиксайкс, Бибкес, Альбупов, Пендлтон... слишком большой выбор.
Но всё же, постояв и поприглядывавшись, он принялся рыться в отчётах, возможно, связанных с Эдом, которые накопились в шкафу. Очень скоро он разбросал отчёты и залез в каждую папку, перепутанные бумаги засыпали стол и пол. Он провёл ручкой по некоторым документам, тёмные глаза отчаянно заметались. Некоторое время назад Ал говорил, что Эд должен быть ближе к драхманской границе. Ал предполагал, что даже если похитители Эда не связаны с Драхмой, они будут держать Эда как можно ближе к границе, чтобы аместрийская армия побоялась развернуть его массовые поиски. Тогда Мустанг молча покивал, подписывая одну бумагу за другой, придушенный горем и отрицанием. Теперь он думал, что Ал говорил дело.
Рой пометил папки с отчётами о событиях, наиболее близких к границе Драхмы, отложил остальные в сторону, и в конце концов у его ног собралась целая стопка. В какой-то момент он даже снял перчатки, чтобы легче было листать страницы.
Должно было быть что-то... хоть что-нибудь... из сотни отчётов должен быть хоть один подходящий...
Сразу как эта мысль пришла ему в голову, он вытащил один листок из стопки, поднёс ближе к глазам. Отчёту было уже несколько месяцев, изначально врач обращался в военную полицию. Кое-что было написано внизу страницы, из-за чего Рой решил перечитать ещё раз и чуть не придушил себя.
Как мы с Алом это пропустили?..
Очевидно, у пациента в организме были остатки сильного и опасного яда. Доктор забеспокоился насчёт происшедшего пару недель спустя и в конце концов решил сообщить военным. Он велел дяде пациента являться раз в неделю, чтобы убедиться, что яд полностью вышел, и проследить за пост-эффектами, которые могли возникнуть, но больше никогда не видел юношу.
Дядя представился как Айзек, юношу звали Чарли. Айзек сказал доктору, что Чарли немой. На просьбу описать "Чарли" доктор ответил, что у него золотые волосы и глаза.
- Нихуя ж себе, - пробормотал Мустанг. Он видел этот отчёт и раньше, но до сих пор не обратил внимания на словесный портрет.
Ну я еблан...
Ругая себя, он сорвал трубку с рычагов и быстро набрал номер, всё ещё не сводя глаз с листка, который мял в руках. Пот струился со лба. Отчёту было несколько месяцев, конечно же, но это всё, что у них на самом деле было. Он не мог разочаровывать Альфонса дальше. Не мог разочаровывать дальше себя.
Спустя долгие, напряжённые мгновения его соединили. Вежливый голос отозвался, но был перебит.
- Это генерал Рой Мустанг из Центрального штаба. Мне надо переговорить с генералом Тулсоном, немедленно. Всё равно, сколько времени потребуется и кого придётся поднять, мне нужен Тулсон, у телефона, ПРЯМО СЕЙЧАС!
Пары минут не прошло, как нужный человек был у аппарата.
Мустанг, прислонясь к столу, хмуро глядел на листок бумаги в руках. Раз или два ему в голову пришла мысль о том, что он злоупотребляет властью, но...
На хую я это всё вертел. Эд важнее сраного звания.
- Генерал Тулсон. Это Мустанг. Слушайте внимательно. Есть новые сведения о поисках Стального. Я знаю, что в вашем распоряжении есть определённое количество солдат при Западном штабе, так что я прошу отправить как можно больше людей в город Альбупов и его окрестности. Я тем временем договорюсь насчёт дополнительных людей и свяжусь с разведкой, но мне нужно отправить туда как можно больше патрулей и как можно быстрее. Им следует искать майора Элрика, Стального алхимика. Описание: светлые волосы, светлая кожа, золотые глаза. Скорее всего, находится с человеком, представляющимся как Айзек.
Несколько вопросов прозвучало на том конце провода, но Рой отмахнулся.
- Да, да, я знаю, что Альбупов у самой границы и что это может показаться подозрительным. Я это понимаю, слышите? Хочу просто, чтобы ваши солдаты патрулировали улицы и прочесали местность. С политикой разберёмся позже. Я полностью беру на себя ответственность за любые недопонимания с драхманцами. Наш главный приоритет - найти майора Элрика.
Отдав ещё пару распоряжений, Мустанг повесил трубку. Ему надо было найти Ала.
Раздался стук в дверь, и Мустанг рассеянно пригласил войти, всё ещё перечитывая отчёт из Альбупова. Он вернулся в реальность только когда почувствовал что-то странное справа. Наконец обернувшись, чтобы посмотреть на вошедшего, он был смущён взглядом рассерженной Хоукай. Женщина смотрела на него так строго, что ему захотелось спрятаться, но часть разума, ответственная за инстинкт самосохранения, видимо, была ещё далеко на западе.
- Что случилось, Хоукай?
- Сэр... у вас беспорядок в кабинете.
Раздражение вспыхнуло в нём. Не было печали...
- В настоящее время есть более важные вещи, чем порядок в моём кабинете, лейтенант.
- Сэр, вчера вы договорились, что сегодня проведёте здесь личную встречу с фюрером Грумманом. Фюрер ждёт в приёмной.
- ...дерьмо.
ПыСы с направлениями у меня бядаааа
Глава 13
читать дальше
Нос Эда нещадно жгло, как будто он только что обеими ноздрями вдохнул чистую кислоту, которая теперь затекала в самые лёгкие. Жестоко кашляя, Эд скрючился на краю кровати и прижал руку ко рту, перед глазами всё расплывалось от горячих слёз, вызванных отравой, поднесённой к лицу.
- Блядь, - выдохнул он, отодвигая мучающий его мешочек и игнорируя упорные руки медика, мешавшие его собственным и старающиеся поднести мешочек поближе. - Да убери ты нахуй это дерьмо! Мне больно!
- Хватит ныть, малыш, - мужчина отвёл стальную руку Эда и сунул мешочек без всякой осторожности. - Это нюхательные соли. Они помогут тебе оставаться в настоящем и, возможно, со временем даже восстановить память. Так что пользуйся ими. Это лекарство.
- Нет уж, спасибо, зачем мне лекарство, которое меня убивает.
Пытаясь абстрагироваться от резкого запаха, Эд, который всё утро терзал себя обрывками памяти, пытаясь вспомнить каждую малейшую деталь произошедшего, сосредоточился на прохладе металлического стола под собой и аромате лавандового масла, исходящего от его собственных волос после ванны, принятой этим утром. В этой части подземелья было холодно. Он и забыл к этому времени, как холодно может быть здесь по сравнению с другими частями, что было странно, поскольку большинство входов были расположены в северном крыле, там в первую очередь хранились запасы, там находились огромные ящики с провиантом и прочими полезными вещами, их как-то надо было спустить, так что по логике вещей там и должно было быть больше сквозняков. И всё же Эд дрожал и мечтал укутаться в длинное красное пальто, сейчас свисавшее с руки Артабануса.
Мужчина ласково улыбнулся ему и сделал едва заметное движение рукой, говорящее "скоро".
- Эдвард, ты меня слышишь?
Горькие золотые глаза вновь уставились на юного медика из Юкрейта, который с сердитым лицом держал маленький чёрный бархатный мешочек, выражая что-то вроде миролюбивого нетерпения. Эд взял мешочек в ладонь стальной руки и сморщил нос.
- Теперь тебе придётся часто этим дышать. Так что обновляй содержимое каждые три дня. Главный компонент - карбонат аммония, который несложно найти. Я знаю аптекаршу в Альбупове, у которого есть все ингредиенты. Артабанус тоже знаком с этой женщиной, так что вам помогут, если придёте туда. Кроме того, - доктор повернулся к Артабанусу, - давай Эдварду леденцы. Много. Преимущественно с резким вкусом. Оральная фиксация творит чудеса со вниманием. Ты знаешь, где такой магазин на рынке?
Артабанус кивнул и снова улыбнулся Эду.
- Значит, леденцы и соль? Это лучшее, что мы можем сделать?
Медик строго глянул на Артабануса.
- Ему нужен настоящий врач. Ты должен вернуть его в госпиталь как можно быстрее. Я не понимаю, почему ты не отвёл его туда сразу, как начались провалы в памяти. Кто знает, что ещё было затронуто?
- Значит, когда мы будем в городе, запастись леденцами, химикатами и заглянуть в госпиталь. Это всё?
Смущение клубилось вокруг Эда тонкой дымкой, смешиваясь с гудящей паникой, не покидавшей его в течение прошедшего дня, с тех пор, как он узнал о провалах в памяти. Сегодня Артабанус был... раздражительным. Хотя нет. Он был резок со всеми, кто попадался навстречу, и сарказм был чем-то новым, чего Эд никак от него не ожидал, но всё же весь день тот лился свободно. Может, это потому, что мужчина был выбит из колеи, но Эд действительно не знал, что думать. Однако под шумом в голове и неуверенностью в себе были горячий, густой стыд и гнев, заливавший всё перед глазами красным. Только Эд не мог позволить своему разуму выразить всё это. Не здесь, не сейчас.
Оставайся в настоящем, резко сказал он себе, наконец сдаваясь и развязывая верёвочки мешочка, чтобы вдохнуть аммиак. Так, на всякий случай. Голова тут же откинулась назад от резкого, едкого запаха, и мозг затопило лёгкостью, словно облако распустилось под черепом.
- Вы уверены, что это меня не убьёт? Я думаю, это убьёт меня, - Эд растёр слипшиеся соли и поморщился от лёгкой пульсации в висках. Он должен был признать, что резкий запах привёл его в более собранное состояние, успокоил паническую нервную дрожь, которая была постоянной с прошлой ночи.
- Краткосрочное применение безвредно, Эдвард. Соли в основном используются, чтобы привести в себя упавшего в обморок, так что это нечто проверенное годами. Однако, - медик постучал ручкой по краю кровати в подкрепление своих слов, - тебе нужно обратиться к врачу, чтобы решить эту проблему. Действительно невозможно предсказать, что эти вещества сделают с твоим мозгом за длительный период времени. Ни в коем разе не является окончательным решением использовать их до конца жизни. Это просто лучшее, что я могу сделать прямо сейчас.
И снова полный скрытого недовольства взгляд был адресован Артабанусу, прежде чем дрожащему Эду было разрешено слезть с металлического стола-койки.
За ними наблюдали, когда они выходили из стерильного кабинета, и Эд мог только тискать в ладони мешочек и чувствовать, как укоренившийся страх пытается выбраться на поверхность. Но он изо всех сил сопротивлялся чувству, въевшемуся в кости. Казалось, это было всё, что он делал в последние дни, - слабо скрёб внутри себя, пытаясь найти и почувствовать правильные вещи, чтобы сражаться с собой же, в основном. Он вспоминал времена, когда был полностью уверен в себе - по крайней мере, большую часть времени - и очертя голову кидался в любое дело, приняв решение. Будучи подростком и даже ребёнком, он обладал колоссальной стойкостью ко всему, что сопротивлялось ему или испытывало его. Если бы он бывший увидел себя нынешнего...
Даже не он сам в юности. Что бы подумал Мустанг? Что бы подумал Ал?
Глухая вина корчилась в груди, и он пытался игнорировать её, уставившись на ноги Артабануса по дороге через восточное крыло в сторону столовой. Ал бы не порадовался. Возможно, он не был бы недоволен Эдом непосредственно, но наверняка был бы расстроен полнейшей неуверенностью, которая пришла на место прежним страсти и амбициозности. Однако Эд был единственным, кто виноват в этом, на самом-то деле...
Всё то, что произошло за это время - сколько? год? - было его виной, и никто не мог это отрицать.
Он не должен был впускать Джеймса к себе в квартиру той ночью. Это привело к тому, что Эд был схвачен без возможности дать отпор, опасаясь, что его любимому студенту причинят вред. Он не должен был вести себя так, чтобы заинтересовать Артабануса. Он никогда не пытался прятаться или держаться высокомерно, и теперь понимал, что все предупреждения Мустанга были уместны и до боли обоснованы. Вот к чему привели его невнимание и недальновидность: его вина, что Джеймс теперь навсегда изуродован, а сам он настолько прогнил изнутри.
Жестокая, ледяная боль сжимала и жгла его сердце, пока он следовал за Артабанусом, бархат ласкал его пальцы, и всеми фибрами души Эд мечтал повернуть время вспять.
Ал, конечно, уже вернулся из Сина. И насколько же больно ему было узнать о пропаже Эда? Мустанг, наверно, позаботится об Але и Уинри. Но это всё равно не излечит их горе. Уинри, наверняка, сейчас переживает за его автоброню, хотя искусственные конечности держатся прекрасно, но она-то не может знать наверняка. И Ал... у него столько информации, чтобы поделиться с Эдом. Эд мог представить искры нетерпения, вспыхивающие в глазах младшего брата, слова чужого знания, рвущиеся с восторженных губ. Эд почти чувствовал руки брата, который должен был заключить его в объятия по возвращении.
Сколько месяцев уже не было Ала? Наверно, год.
И это разверзло новые раны в груди Эда. Они с братом никогда не разлучались так надолго. Он чувствовал Ала частью себя, отсутствующим жизненно важным органом. По неосторожности он мог бы ляпнуть, что у него тень пропала. Но Ал был куда большим, чем простая тень, - большинство людей просто не осознавали его гениальность. Ал всегда был известен благодаря славе Эда как младший брат Стального алхимика, Альфонс Элрик. Эду это казалось несправедливым. Ал был таким же умным, как он, только на свой манер. Нет двух разумов, работающих одинаково, почему ум должен основываться только на одном или на другом?
Мысли унеслись так далеко, что когда он прекратил движение и поднял глаза, то понял, что они с Артабанусом стоят, и тот смотрит на него сверху вниз с беспокойно изогнутой бровью.
- Всё будет хорошо, мой драгоценный Эдвард. Обещаю. Первым делом завтра с утра мы отправимся в город, ладно?
- Ладно, - пробормотал в ответ Эд, снова опуская глаза. Артабанус не пытался исправить его движение, и прежде, чем Эд осознал, они оказались в своём маленьком бункере по соседству с остальным подземельем. Артабанус долго, тягуче поцеловал Эда, тот справился, хотя его и не удерживали алхимией, и похититель удалился. Горящие губы Эда дрожали, но он, удержав мучительную тошноту, подступающую к горлу, решил пойти лечь на кровать, закрыть глаза покрепче и молиться о том, чтобы уснуть.
*
Дождь стекал по стеклу, образуя дорожки, которые генералу Мустангу хотелось проследить пальцами одетой в перчатку руки. Серые глаза, прищурившись, глядели на серые, мрачные улицы за воротами Центрального штаба. Генерал позволил мыслям соскользнуть на пропавшего самого юного подчинённого. Потеря ещё была как нож в сердце, особенно когда воспоминания о прошлом вихрем поднимались в сознании. Эд долгое время был ему кем-то вроде приёмного сына, и Мустанг думал, так вышло бы у каждого порядочного офицера с таким юным подчинённым. Эду было только... - сколько? - двенадцать, когда он вступил в армию.
Слишком юный...
И теперь Мустанг подвёл его наихудшим образом. Зарывшись руками в волосы, он поник головой за закрытыми дверями посреди этого особенно мрачного дня. Может быть... может быть, если бы он отправил Хавока в первые дни после исчезновения Эда... Может быть, если бы он перестал стараться быть идеальным в глазах нового фюрера Груммана и сам бросился искать своего человека...
Может быть, если бы... он обнаружил, что в последнее время всё чаще и чаще спрашивает себя.
Проходили минуты, предательские мысли терзали душу, корчащуюся от неописуемых вины и одиночества. Что, если они с Алом будут искать и искать годами, а Эд так никогда и не появится? Или хуже, если они найдут его мёртвым?
Что ему делать тогда?
Он даже представить не мог.
Ещё одна волна безнадёжности захлестнула его.
И в этом виде Альфонс Элрик нашёл знаменитого Роя Мустанга полтора часа спустя. Юный алхимик открыл дверь без стука, эта привычка, унаследованная от Эда, в последнее время стала горьким напоминанием. Ему предстал вид сломленного мужчины, уронившего голову на руки. Младший Элрик всё понимал, но из всех людей видеть именно Роя Мустанга с этими мыслями, ясно написанными в опущенных плечах и дрожащих руках, заставило что-то резкое и жгучее пробудиться в груди Ала. Без слов он захлопнул за собой дверь и широкими шагами подошёл к столу. Мустанг, как только хлопнула дверь, выпрямился и расправил плечи, но Ал не спустил ему, упёрся руками в стол и навис над Мустангом.
- Ал... - осторожно начал тот защитную речь, но Альфонс плевал на это.
Слёзы брызнули из глаз младшего Элрика, когда тысячи эмоций, бурля, вырвались на поверхность.
- Нет, - сказал Ал опасно тихим голосом. - Вы не смеете так поступать. Вы всегда были сильным. Вы не можете сдаться сейчас. Ради меня. Ради Эда.
Слова вонзили копьё вины и тоски в сердце генерала, он мог только в отчаянье уронить голову, но Ал стукнул кулаком по крепкому дереву, привлекая внимание мужчины.
- Нет. После нашей попытки трансмутации Эд был потерян. Он не мог сосредоточиться, не мог больше... осознавать происходящее. Как будто ему стало всё равно, как будто он сдался, неважно, как я старался заставить его вернуться... - странное выражение скользнуло по лицу Ала. - А потом пришли вы. Вы поговорили с ним... то есть наорали на него. Но всё же! После этого братик стал другим. Воодушевлённым, наполненным силами. Что бы вы ему ни сказали, это оставило след и заставило двигаться вперёд. Он стал строить планы и поклялся исправить совершённые нами ошибки. Вот Рой Мустанг, которого я знал. Тот, кто поднял Эда, и чьи слова наполнили его невероятной волей. Рой Мустанг, которого я знал... знаю... не сдался бы сейчас. Не сейчас. Ещё не слишком поздно.
Потрясённый до полного онемения, Мустанг мог только сидеть и смотреть, как Ал неуверенно убирает руки со стола и отступает назад. Младший Элрик прошёл к двери и бросил последний прощальный взгляд.
- Ещё не слишком поздно для моего брата, генерал. И вы это знаете. Эд сильнее этого. И вы нужны ему сейчас. Так что не проебите всё.
Дверь громко захлопнулась за юношей, и Рой просто сидел за столом, потом снова поглядел на дождь, поливающий мир за окном, и разум его был благословенно пуст.
Конечно, нейроны в какой-то момент снова должны были начать передавать импульсы, так что некоторое время спустя Мустанг заметил, что слова Ала крутятся у него в мозгу, заканчиваясь и начинаясь снова. Это был бесконечный цикл, который служил только к усугублению вины, превращению в чёрный ураган грязи в душе. И тогда слова наконец дошли до него.
Рой помог Эду вернуться к реальности после той семейной беды, вызванной гордостью и алхимией. Одно воспоминание об этом времени было как оплеуха, и он быстро глянул на руки в перчатках. Ему показалось, что отчёты, полученные в те годы, всё ещё у него в руках, но нет. Эти страницы давно затерялись во времени. Все они упоминали имя Элрик, и описывали некоторые инциденты, во время которых алхимик заставил подняться по крайней мере несколько бровей потрясающими трансмутациями. Достаточно знаменательно, что эти отчёты попали к Мустангу, одному из ведущих армейских алхимиков.
Наконец, после трёх или четырёх сходных отчётов, подполковник обнаружил, что ему любопытно, решил устроить небольшой отпуск от бумажной работы, взял Хоукай и сел на первый же поезд в Восточный город. Там они пересели в поезд на Ризенбург. Путешествие было беззаботным и приятным, и давало ему два или три дня на отдых от Централа и вечно преследовавших его документов.
Даже по дороге от станции к дому Элрика всё было спокойно, несмотря на то, что местные поглядывали на них с усмешкой. Мустанг достаточно насмотрелся таких взглядов, так что едва их замечал.
Хотя, когда они подошли к большому деревенскому дому Элриков, мрачные предчувствия одолели Роя. Любой хороший алхимик ощущает, когда рядом произведена крупная трансмутация, даже несколько месяцев спустя, и подполковник чувствовал, каким холодом тянуло от этого дома. Вкус ржавчины и меди застыл на языке, напоминая о временах в академии, когда он получил кулаком в лицо от отвергнутого любовника. Кровь из прокушенной щеки наполнила рот, и он несколько дней при полоскании сплёвывал красным.
Здешняя атмосфера полнилась застарелой кровью, оседала во рту, заставляя бороться с рвотным рефлексом. Он удивил Хоукай тем, что бросился к двери и ворвался в дом, даже не удосужившись постучать. Он быстро отыскал подвал и оглядел, как тёмная кровь запятнала каменный пол, заметил огромный круг трансмутации, идеально вычерченный белым мелом. Тьма и холод в воздухе здесь, внизу, кажется, пробирали до самых костей. Если какое-либо место могло стать проклятым в силу происходивших там событий, теперь этот дом точно был окружён дурными знамениями.
Он вышел из дома с растерянной и обеспокоенной Хоукай, следовавшей за ним по пятам, перед глазами у него всё было залито красным. Плевать, что говорили отчёты, плевать, насколько талантлив был Эдвард Элрик, он должен был хорошенько подумать, прежде чем пытаться. Любой должен был хорошенько подумать. Где-то неделю спустя Мустанг признал гениальность и искусность нарисованного на полу круга. Но в тот момент он был в ярости, слеп ко всему, кроме одного простого факта: этот так называемый "великий" алхимик провёл трансмутацию человека. И судя по чернильно-чёрной крови в центре смертельного круга, ему удалось что-то вернуть.
Последующий час всё мутилось перед глазами Роя. Покинув дом, он вбежал по лестнице ближайшей к нему мастерской автоброни и вломился в открытую дверь. Белобрысый мальчик сидел с отсутствующим видом в инвалидном кресле. Рой даже не заметил доспехи, вздёрнув мальчишку в воздух, крича и требуя ответов. Потом большая железная рука тронула его и тихие извинения раздались из пустого шлема, произнесённые на удивление тонким и ломким голосом. Леденящий душу ужас и жалость были настолько сильными, что Мустанг чувствовал их даже сейчас.
Теперь было даже хуже. Теперь имелся Альфонс из плоти и крови, чтобы сравнить с... с тем, что было.
Всё это было слишком, но спустя какое-то время эмоции улеглись. Рой даже догадался предложить мальчишкам шанс. Очевидно было, что если Эд смог провести человеческую трансмутацию и выжить, да ещё и связать душу с доспехами, то он представлял большую ценность для армии. Рой сделал своё предложение к вящему возмущению Пинако. Женщина не смогла слушать дальше, встала и вышла из комнаты.
Рой наконец остался один на один с братьями Элриками и бросил взгляд на Альфонса, а потом пристально разглядел Эдварда.
Может, они и были юными, может, они и были глупыми, но мать вашу! Судя по тому, что он увидел в подвале, эти ребята были рождены для великих дел. Измерив безнадёжность в тусклых золотых глазах Эда, Рой почувствовал, как в нём пробуждается что-то горячее и упрямое. Он не собирался уходить, прежде чем мальчики прислушаются к сказанному им. Они могли сделать собственный выбор позже, но прямо здесь, прямо сейчас... нет.
- Я не принуждаю тебя. Я просто даю тебе возможность, - взгляд Эда оставался таким же пустым, и Рой решительно продолжил. - Будешь сидеть в этом кресле, утопая в жалости к себе, или встанешь и воспользуешься шансом, который тебе даёт армия?
Что-то едва блеснуло в золотых глазах. Что-то свирепое и жгучее, но исчезло почти сразу, как появилось.
Этого было недостаточно. Но у Роя теперь был план, и если поднажать...
- Если вы верите, что есть возможность вернуть ваши тела, надо отыскать её. Продолжайте двигаться, чего бы это ни стоило. Даже если придётся залезть по уши в дерьмо.
Рой помолчал некоторое время. Он глянул на Ала, потом на Эда. Они оба были такие притихшие. Такие юные. Такие сломленные. Жалость и гнев бились в подполковнике, но он прикладывал все силы, чтобы оставаться спокойным.
- Ещё не слишком поздно. Для тебя и для Альфонса. Ты меня понимаешь, Эдвард? Поздно будет, когда ты решишь, что поздно. Ты готов сдаться, потерять всё, в том числе и брата, лишь из-за того, что один раз оказался повержен? Ты действительно настолько слаб, или достаточно силён, чтобы подняться и двигаться вперёд?
- Я не слабак, - голос был тихий, но сильный, и наконец, наконец Эдвард Элрик поднял глаза и без колебаний встретился взглядом с Мустангом.
Расплавленное, горящее золото кипело таким количеством эмоций, что у Роя грудь сжалась до остановки дыхания.
Рой подался вперёд, довольный успехом, не отпуская взгляд Эда.
- Тогда докажи.
После этого он уехал, не сказав больше ни слова.
Но как бы далеко ни уехал он от мальчика, эти глаза запечатлелись в памяти. Несколько недель спустя, сидя в штабе, он увидел золотую вспышку и тут же подумал об Эдварде Элрике. С нетерпением ждал дня, когда мальчик появится в столице. Это заняло не так уж и много времени, как сейчас отмечал Мустанг, но тогда показалось, что прошла целая жизнь, прежде чем Эд приехал на экзамен Государственных Алхимиков. Как только Эд сообщил, что покидает Ризенбург и направляется в Централ, Мустанг немедленно покинул Восточный штаб, чтобы присутствовать на экзамене.
Он вспоминал, с какими волнением, радостью и благоговением смотрел, как двенадцатилетка сдаёт экзамен с блеском.
А потом вручил Эду часы...
Всё это было так давно, но оглядываясь назад, Рой понимал, как страшен и напряжён был этот момент. Тьма и свет.
Будешь сидеть и тонуть в жалости к себе или встанешь и пойдёшь вперёд? Собственные слова ударили словно током, он сидел и смотрел на пустой кабинет невидящими глазами. Что он делал весь минувший год?
В этот момент он понял, насколько изменился с Того Дня. С момента подъёма по службе. Он так боялся кого-то задеть, преступить границы, что почти не двигался. Ни для того, чтобы помочь Эду, ни для того, чтобы помочь себе. Это было просто смешно.
- Если вы верите, что есть возможность, надо отыскать её. Продолжайте двигаться, чего бы это ни стоило. Даже если придётся залезть по уши в дерьмо.
Он усмехнулся про себя и резко встал, руки на столе сжались в кулаки.
Я даже не попытался ничего сделать. Я думал о том, что потерял Эдварда, а не о том, как вернуть его. Если я не прислушиваюсь к собственным советам, как я могу приказывать другим?
- Хорошо, думай. Что наиболее вероятно? Эда увезли на запад драхманские шпионы. Их тела и обломки автомобиля были найдены совсем рядом с Западным городом...
Продолжая бормотать, Мустанг вытащил карту Аместрис и развернул на столе. Часы шли, он изучал карту, разум метался, а виски начали пульсировать зарождающейся головной болью.
Запад... запад... где же может быть Эд? Если бы я похитил кого-нибудь, где бы я спрятал его? Конечно, не в таком большом и густонаселённом месте, как Западный город. Может, в городке поблизости? Поглядим... здесь Азамем, Айзехеп, Зокссов... это если к востоку. Может, к северу или к югу. Ойсиксайкс, Бибкес, Альбупов, Пендлтон... слишком большой выбор.
Но всё же, постояв и поприглядывавшись, он принялся рыться в отчётах, возможно, связанных с Эдом, которые накопились в шкафу. Очень скоро он разбросал отчёты и залез в каждую папку, перепутанные бумаги засыпали стол и пол. Он провёл ручкой по некоторым документам, тёмные глаза отчаянно заметались. Некоторое время назад Ал говорил, что Эд должен быть ближе к драхманской границе. Ал предполагал, что даже если похитители Эда не связаны с Драхмой, они будут держать Эда как можно ближе к границе, чтобы аместрийская армия побоялась развернуть его массовые поиски. Тогда Мустанг молча покивал, подписывая одну бумагу за другой, придушенный горем и отрицанием. Теперь он думал, что Ал говорил дело.
Рой пометил папки с отчётами о событиях, наиболее близких к границе Драхмы, отложил остальные в сторону, и в конце концов у его ног собралась целая стопка. В какой-то момент он даже снял перчатки, чтобы легче было листать страницы.
Должно было быть что-то... хоть что-нибудь... из сотни отчётов должен быть хоть один подходящий...
Сразу как эта мысль пришла ему в голову, он вытащил один листок из стопки, поднёс ближе к глазам. Отчёту было уже несколько месяцев, изначально врач обращался в военную полицию. Кое-что было написано внизу страницы, из-за чего Рой решил перечитать ещё раз и чуть не придушил себя.
Как мы с Алом это пропустили?..
Очевидно, у пациента в организме были остатки сильного и опасного яда. Доктор забеспокоился насчёт происшедшего пару недель спустя и в конце концов решил сообщить военным. Он велел дяде пациента являться раз в неделю, чтобы убедиться, что яд полностью вышел, и проследить за пост-эффектами, которые могли возникнуть, но больше никогда не видел юношу.
Дядя представился как Айзек, юношу звали Чарли. Айзек сказал доктору, что Чарли немой. На просьбу описать "Чарли" доктор ответил, что у него золотые волосы и глаза.
- Нихуя ж себе, - пробормотал Мустанг. Он видел этот отчёт и раньше, но до сих пор не обратил внимания на словесный портрет.
Ну я еблан...
Ругая себя, он сорвал трубку с рычагов и быстро набрал номер, всё ещё не сводя глаз с листка, который мял в руках. Пот струился со лба. Отчёту было несколько месяцев, конечно же, но это всё, что у них на самом деле было. Он не мог разочаровывать Альфонса дальше. Не мог разочаровывать дальше себя.
Спустя долгие, напряжённые мгновения его соединили. Вежливый голос отозвался, но был перебит.
- Это генерал Рой Мустанг из Центрального штаба. Мне надо переговорить с генералом Тулсоном, немедленно. Всё равно, сколько времени потребуется и кого придётся поднять, мне нужен Тулсон, у телефона, ПРЯМО СЕЙЧАС!
Пары минут не прошло, как нужный человек был у аппарата.
Мустанг, прислонясь к столу, хмуро глядел на листок бумаги в руках. Раз или два ему в голову пришла мысль о том, что он злоупотребляет властью, но...
На хую я это всё вертел. Эд важнее сраного звания.
- Генерал Тулсон. Это Мустанг. Слушайте внимательно. Есть новые сведения о поисках Стального. Я знаю, что в вашем распоряжении есть определённое количество солдат при Западном штабе, так что я прошу отправить как можно больше людей в город Альбупов и его окрестности. Я тем временем договорюсь насчёт дополнительных людей и свяжусь с разведкой, но мне нужно отправить туда как можно больше патрулей и как можно быстрее. Им следует искать майора Элрика, Стального алхимика. Описание: светлые волосы, светлая кожа, золотые глаза. Скорее всего, находится с человеком, представляющимся как Айзек.
Несколько вопросов прозвучало на том конце провода, но Рой отмахнулся.
- Да, да, я знаю, что Альбупов у самой границы и что это может показаться подозрительным. Я это понимаю, слышите? Хочу просто, чтобы ваши солдаты патрулировали улицы и прочесали местность. С политикой разберёмся позже. Я полностью беру на себя ответственность за любые недопонимания с драхманцами. Наш главный приоритет - найти майора Элрика.
Отдав ещё пару распоряжений, Мустанг повесил трубку. Ему надо было найти Ала.
Раздался стук в дверь, и Мустанг рассеянно пригласил войти, всё ещё перечитывая отчёт из Альбупова. Он вернулся в реальность только когда почувствовал что-то странное справа. Наконец обернувшись, чтобы посмотреть на вошедшего, он был смущён взглядом рассерженной Хоукай. Женщина смотрела на него так строго, что ему захотелось спрятаться, но часть разума, ответственная за инстинкт самосохранения, видимо, была ещё далеко на западе.
- Что случилось, Хоукай?
- Сэр... у вас беспорядок в кабинете.
Раздражение вспыхнуло в нём. Не было печали...
- В настоящее время есть более важные вещи, чем порядок в моём кабинете, лейтенант.
- Сэр, вчера вы договорились, что сегодня проведёте здесь личную встречу с фюрером Грумманом. Фюрер ждёт в приёмной.
- ...дерьмо.
ПыСы с направлениями у меня бядаааа