[Тёмная сторона силы]

Название: День 13. Омегаверс/МПРЕГ. Я принял решение.
Фандом: Король и Шут (сериал)
Персонаж: Князь, Горшок, группа и жёны )
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, драма
Омегаверс, МПРЕГ. Дружба, сомнительное согласие и эпический пиздец.
В конце намёк на канонную смерть персонажа.
Гетные пейринги присутствуют, гетной НЦы нет.
И ещё, в этот раз обошлось без кражи и без Шута.
Да, Михабыникогда. Да, Князьтакогонезаслужил.
Ну почему у меня герои ведут себя как мудаки вечно? *фейспалмит*

- Князь, блядь, ты с нами вообще или где?
Миха искал его минут пятнадцать, они с пацанами собирались выдвинуться на хату, где планировалось продолжать пьянку – по поводу возвращения самого Князя из армейки, между прочим. А этот крендель…
- Охтыжблядь! Ты что, уже в нулину? Когда успел?
Какой-то типок тискал повисшего на нём Князя за жопу, пользуясь, видимо, полной недееспособностью последнего. Миха зарядил типку в табло, потянул Князя на себя за шкирку. Князь был совсем поплывший, глаза невменяемые. Так же повис на Михе, оплёл его собой.
- Ты что творишь, Князь, Княяязь! – Миха затряс его, побил по щекам, пытаясь хоть как-то привести в чувство. Тащить такого к пацанам не хотелось. – Блядь, ты вмазался, что ли? Что с тобой такое?
Это ж Князь, кремень, опора, скажет – как отрежет, порешает всё, в любом состоянии.
- Ааа… Армейка… - выдал наконец Князь. – Мих, домой меня отвези.
- Какое домой! – Рявкнул Миха. – Башку под кран и дальше поехали, армейку твою запивать. Что ты тут вылакал такое вкусное?
- Увези, Мих, армейка, блядь… это всё их подавители…
- Чё? – отлепляя от себя загребущие руки Князя, которые полезли совсем уж не туда, Миха помотал головой. Андрюха потёрся об него. – Блядь!
Альфы после армейских подавителей себя так не вели – бросались во все тяжкие, чтоб доказать себе и другим: чёртовы таблетки не лишили их мужской силы.
- Миха, блядь, не тупииии… - проныл Князь. – Я ж сам не дойду, я не человек уже…
- Так это от тебя пасёт? – изумился Миха. Вот это, блин, подробности. Вот это, блин, лучший друг, от которого нет секретов. – Деньги есть на такси?
- Поищи, - почти кокетливо предложил Князь.
Вдвоём кое-как насобирали по карманам нужную сумму, Миха доволок Князя до дома, а там – Андрюхина мама взглянула на сына, взмокшего, малинового, с невменяемыми глазами, вплавляющегося в Горшка, сразу всё поняла и чуть не расплакалась.
- Мишенька, ты можешь посидеть с ним? – и столько надежды, что они не просто посидят, было в этом "посидеть".
- Посижу, - скрипнув зубами, ответил Мишенька.
Заволок Князя в его комнату, бросил на кровать, где они столько раз затевали шуточные драки.
- Что ж тебя, козла, в армию-то понесло, - Миха был зол не то слово, не так он собирался провести сегодняшний вечер. Водка и злость были пока хорошей анестезией от того, что волей-неволей начинало раскручивать горячую спираль внизу живота. Вот оно, чудо природы, о котором пацаны шептались в спальнях пионерлагеря, в курилках, о чём отпускали неприличные шутки по пьяни.
Князь застонал, скручиваясь в клубок.
- Мих, всё-всё-всё, спасибо, беги отсюда… Ты ж друг мой лучший… я ж ща…
- В армию, говорю, чё понесло тебя?
Горшок взял у Князевской мамы воду, таблетки, мокрое полотенце.
- А мне надо, чтоб на меня пальцем показывали? – неожиданно зло выдал Князь и вцепился в волосы. – У них, сукааа… всем прописывают таблетосы на входе… даже тем, у кого течек не было… Печень, говорят, сажают, и реставр… репрод… печень нам для другого нужна, да, Гаврил? – он открыл совершенно больные глаза, пытаясь найти Миху взглядом. – Мих, если я… сейчас… полезу к тебе… ты не давай мне, а?
- И ты бросил резко? – впихивая в него горсть таблеток и давая запить водой, Горшок поддерживал друга под спину и чувствовал, как того колотит от желания и попытки взять себя в руки.
- Н-на другие пересел, кто ж знал-то… что гормоны… так скакнут… Сууука, как же болит-то всё, как же мне надо-то, а… Это что ж, на всю жизнь, что ли?
Таблетки начали действовать, Князь медленно провалился в беспокойный сон. Михе он напомнил наркомана в ломке. Запах заполнял всю комнату, пришлось открыть форточку. Надо было валить из этого всего.
Он посмотрел на спящего друга. Значит, Князю ещё и с этим повезло. Самородок, блин, ещё и омега ко всему прочему. Мужчина-омега, о которых ходили такие байки, дескать, женщины-омеги им в подмётки не годятся, только пойди найди их, кто хошь при таком ажиотаже шифроваться будет. Вот и Княже.
Красивый, пахнет вкусно, стонет и выгибается во сне, губы все искусаны, руками по себе шарит. Мужчины-омеги, они не как женщины, у них инстинкт отключает мозги напрочь, и они вытворяют в постели такое… готовы практически на что угодно. Дурак бы не воспользовался. Дурак ты, значит, Гаврила. Видишь перед собой не сучку течную, а друга приболевшего.
Горшок с трудом оторвал взгляд от Князя и выполз на кухню к его матушке.
Та сидела, утирая слёзы, но при виде Михи встала, налила ему чаю, а на плите уже ждала картошечка с котлетами, чей запах хоть как-то забивал тянущую из комнаты сладость.
- Кушай, Мишенька, ты худой такой, - начала она разговор. – Я… я не знаю, как попросить тебя… он же как вобьёт себе в голову что-то… Ты бы мог… у него это первый раз, понимаешь? Я за него так переживаю, а ты друг его, мы с Серёжей тебя хорошо знаем. Ты же из семьи не вынесешь… Он же упёрся как баран, - горячо зашептала она. – Мужик я, говорит, а не вот это вот. Он же заболеть может от этого, Мишенька, а?
- Тёть Надь, - Миха отложил вилку. – Ну как мы можем за него решать. Вот он, это самое, попросит…
- Он попросит.
- Не, ё-моё, когда переломается, тогда попросит если.
Тёть Надя смахнула слезу.
- Ты же присмотришь за ним, Мишенька?
Тот кивнул, хотя обычно это Князь за ним присматривал. Сбегал в аптеку за ударными подавителями для себя и остался – присматривать – потому что с такими мыслями у родителей не хотел оставлять друга в опасности. Притащат ему, блядь, кобеля на случку!
Князя всё-таки пришлось привязать к кровати и рот заткнуть, так его выламывало. Три дня и три ночи, прямо как в сказках, Миха по очереди с тёть Надей и дядь Серёжей пичкали Князя таблетками, обтирали, меняли под ним пелёнки.
Балу звонил на хату Андрею – Миха отмазался, что они с Князем траванулись на пару поганой закусью и теперь бьются за толчок.
На репточку приползли на четвёртый день, оба вымотанные, подтверждающие всем видом эту версию, Князь – в новых напульсниках, закрывающих следы вязок. Вечером Миха, уставший и не готовый к серьёзному разговору, убрался на сквот и наконец «полечил нервы».
*
Миха догадывался, что однажды всё пойдёт по пизде. Все эти заходы «Андрюше родить надо, врачи советуют». Постоянное совместное проживание, от которых Андрюхины «сухие» из-за таблеток течки и Михин гон стремительно сближали график. Водка и хмурый.
Миха подстраховывал Князя, когда тому гормоны рвали крышечку. Разнимал его с мутными типами, когда гормоны – что неудивительно – давали сбой, а ещё в тот раз, когда Князь ебанулся и заявил, что решил «попробовать, а вдруг действительно что-то в этом есть» сразу с двумя случайными какими-то вообще гоблинами. Был ещё случай, когда у этого "пробовальщика" одна хуйня в жопе застряла - когда сам уже не соображал, что делает.
Князь переживал с Горшком ломки, пас, мешая колоться, гонял дилеров.
Однажды это всё не могло не встретиться, не сговориться и не закопать их к чёртовой матери.
Насосавшийся Князь притащил вмазавшегося Миху в их общий номер, матеря на чём свет стоит, а потом – щёлк – за окном рассветные сумерки, и два давних друга трахаются, как кролики. И первая мысль, посетившая Миху, была: «А мы дверь-то закрыли?», вторая – «ну я и мудак», а третья – «до чего ж хорошо-то, а!»
Князь был весь такой свой, родной и привычный, отвращения, внушённого отцом, «как же это с мужиком-то», не вызывал. Пах так одуряюще, как черёмуха, как первые весенние листья, хотя не черёмухой, конечно, описать запах Горшок бы не взялся. Горячий, взмокший, скакал на Михином члене, как бешеный. Самого его природа тоже не обделила, бабам нравилось, но до альфы тут было, конечно, далеко, довольно подумал Миха. Животы у обоих были в пятнах семени, видимо, заход был уже не первый, начало чуть подотпускать. Горшок оглядел Князя – волосы взлохмачены, глаза прикрыты, рот, наоборот, приоткрылся, и язык то и дело пробегал по сохнущим губам. Губы искусанные, зацелованные, и весь Князь искусанный и зацелованный им, Михой, и в правильном месте – метка, давно надо было! Князь издавал низкий, гулкий звук, что-то среднее между пением и стоном. Горшок сжал его бёдра, притискивая к себе, чувствуя, как раздувается узел, как разбрызгивается внутри его семя. На живот и грудь брызнуло горячим.
- Андрооо… - простонал Миха, за волосы подтаскивая Князя, чтобы поцеловать в губы. Это было лучше любого прихода.
При ближнем рассмотрении оказалось, что и лицо, и волосы у того тоже в засохшем семени.
Парни лежали, надёжно сцепленные узлом. Князь приятно придавил Горшка к постели своим немаленьким весом.
- Меня вырубает, - прошептал он. – Кайф…
Миха натянул на него одеяло и тоже потихоньку задремал.
*
- Пацаны, пива не осталось? Хотя бы минералочки, а то из крана такое дерьмо… - Балу с утра ввалился в номер, в незакрытую, естественно, дверь. – Ой бля, чего это тут у вас?
- Саш, - Горшок почувствовал, что стоило проснуться, как упирающийся в задницу Князя член начинает просыпаться тоже. – Будь другом, запри дверь и скажи, что к нам нельзя. Что у нас тут чума, холера, оспа и радиация.
- А мне можешь сказать, что ты в этот раз отколол, гонщик херов? У тебя там не труп под одеялом? Наш Князь бы живым не дался.
- Нормально всё, Саш, - отозвался Князь, выныривая из-под одеяла, демонстрируя и засохшие потёки на лице, и лиловую метку. – Омега я. Спизданёшь кому – прибью.
И прижался ближе к Горшку.
Какое там спизданёшь – метка светила издалека, как уличный фонарь.
Балу, красный как рак, вылетел из номера, а Горшок кинул Князя носом в подушку, перекрывая воздух, прикусил загривок, чтобы показать, кто главный, и вошёл одним движением. Князь взвыл, а Миха принялся с ходу бешено вколачиваться в него. Первый раз за день – он всегда такой. Нечеловеческий.
Так они и провели следующие три дня. В редкие прояснения курили одну на двоих, пили то самое «дерьмо из-под крана», стараясь не прислушиваться к шумам за дверью и не думать, что скоро придётся возвращаться с небес на землю. Миха даже как-то упустил момент, когда у него должен был случиться отходняк после хмурого, а у Князя – похмелье, чёртовы гормоны перебили всё.
Действительно, ощущения после спада гормонов были – как будто из реальности выпадали, как будто в космос слетали. Тщательно отмывались в душе, держась друг за друга, подсчитывая потери. Сбросили, по ходу, оба килограмм по пять. Засосы, укусы, царапины от вставших колом простыней. Бельё с обеих кроватей пришлось собрать в один ком и в одеяло завернуть, хотелось его сжечь, чтоб так стыдно не было. Метка у Князя всё ещё кровила, выдавая его с головой.
- Князь, - спросил Горшок, когда молчать стало уж совсем невмоготу. – Ты на меня сильно обижен?
- Нет, - тихо ответил тот. – Это ж ты, Миха.
- Ты сам как, хотел, чтобы я тебя?
- Ну Мих, ну нет, я даже не думал как-то, но это ж ты. Может, и хорошо, что так всё вышло. Можно и дальше, наверно, - он ткнулся Горшку в плечо лбом. – С тобой нормально. Как ты сам-то?
- Мне так по кайфу ни с кем не было, - выдыхая дым, сказал Миха. – Слушай, я ж тебя пометил. Как я тебя кому-то теперь отдам?
- Кстати, насчёт этого, - Князь потрогал метку и поморщился. – Палиться я бы, всё-таки, не хотел.
Миха пожал плечами, его царапнула первая после трёх благостных дней обидка. Он хотел бы показать всем, чей здесь Князь, хвалиться им, а тут…
*
Но это ж Миха, у которого по семь пятниц на неделе. Полгода спустя он уже кружился в героиновом дурмане с Анфисой. Как там Андро справляется, стало ему впервые совсем не интересно. Князь пытался разве что вправить ему мозги, Миха бесился, разговоры кончались драками, к которым присоединялась Анфиса. Князь с женщиной не дрался, хлопал дверью, уходил.
- Мне, значит, нельзя, а тебе можно, значит? – стараясь не смотреть туда, где под ошейником с клёпками пряталась метка, заявил как-то Горшок, сграбастав Князя и пытаясь несильно вмазать кулаком в живот. – Вон какое пузо на пиве отрастил.
Князь вывернулся и попытался прикрыть живот.
- Чё жмёшься, залетел, что ли?
И по глазам Миха понял – да. Внутри всё вскипело.
- Ну и вали нахуй!
Анфиска только головой мотала, от одного к другому.
Князь поджал губы и действительно ушёл. Такой он был – ни просить, ни оправдываться.
Сам всё решил, записал матерью старую подругу, которая сама родить не могла, любил дочку очень и заботился о ней – как о Михе, практически. Миха же её недолюбливал – за то, что отнимала внимание Князя, за то, что была… не его. Вот он как без Михи справился, значит?
Теперь за Андрюху можно было вообще не волноваться, после родов течки проходили поспокойнее, да и не до него Михе было. У него были Анфиса и хмурый, отнимавшие остававшееся от музыки время, а потом покусившиеся и на это…
Вот и приключилась клиническая, это потом, со следующими, она получила гордое наименование первой. Больничка по обоим катком прошлась, а Князь в это время ещё и группу тянул в одного. Они тогда, вроде, ещё в Питере застряли, писали альбом, вроде, потому что Князь бегал дочку кормить? Миха, когда вышел, оставил от его альбома половину и выгнал группу в тур. Там о кормёжке уже речь не шла, вроде?
Когда силы начали возвращаться после больнички, Миха, на свою голову, снова заметил, какой Князь красавчик. Как он вдохновенно орёт в микрофон, и как его лицо похоже при этом… И сдуру после концерта подкатил к нему яйца. И получил от ворот поворот.
- Я принял решение, Мих. В прошлый раз плохо кончилось.
- А меня ты спросил? – взбеленился Горшок, кладя руку ему на горло, туда, где едва можно было различить след не подновлявшейся метки. – Решение он принял! Меня ты выслушал?
- Я привык исходить не из твоих слов, а из происходящего.
Как ему, сука, удавалось одновременно быть на адреналине и таким выдержанным? Миха вцепился Князю в волосы и потянул его в поцелуй, дескать, не ломайся, я-то знаю, чего ты на самом деле хочешь. Не тут-то было, Князь влепил ему кулаком в живот. Так вот, значит, упрашивать надо? Миха ударил в ответ, сцепились, упали, покатились, и Горшок остановился только тогда, когда понял, что Князь сопротивляется уже отчаянно, всерьёз, совсем не по-дружески. Вот уж насильником он быть точно не собирался.
Можно ведь опять подкараулить момент, когда гон совпадёт с течкой, подпоить Князя, может, даже кинуть ему в водку чего-нибудь интересного… Наверно, поэтому Андрюха и не хотел афишировать свой гендер, - чтобы кого попало не тянуло провернуть такой план-капкан.
*
Но не бывает в жизни так, чтоб снова всё идеально совпало. Конечно, водка и совместное проживание никуда не делись, Андро Миху совершенно не боялся. Боялся, скорее, за Миху, и не зря, невыносимая тяжесть бытия повернула того снова к хмурому. Пара светлых лет – и снова стемнело. И в этой темноте снова появился свет только вместе с Олей. Оля боролась за своего Мишутку, Оля очень тепло относилась к Андрею, и вдвоём они выбили для Михи ещё несколько лет жизни. Неровных, перемежающихся хмурым и запоями, но – жизни.
У Князя тоже вроде бы всё было хорошо, как это могло быть при его запутанной гендерной ориентации. Он женился, несчастным не выглядел, стал крестником Сашеньки, возился с ней и с Настей, как со своей Дианкой, да ещё и познакомил их до кучи. Дети в нём души не чаяли. Оля нахваливала его и желала им с Агатой скорейшего прибавления, «скажи, Миш!».
Миша кивал, уязвлённая гордость уже почти не зудела, что Дианка могла быть их дочерью.
Зато с какой-то стати всё это вылезло в группе. Всё чаще казалось, что Андрей выпендривается. Тянет власть на себя, хочет слишком много, пишет не то. Миха хотел тяжёлого звучания – Андрей лирики. Миха хотел нормальный театр, Князь… раёк какой-то с Петрушками, что ли?
Скандалы потянулись чередой, и в итоге Князь «принял решение» уйти из группы.
Уходить он собрался по-мужски: оставить Михе пацанов, песни, репточку… Сука такая.
И группа у него была своя, подстраховался уже пару лет назад. Назвал её в свою честь, а надо было – «Запасной аэродром», так честнее.
А вот Миха не хотел его отпускать. Если Князь уйдёт, значит, победит, почему-то отпечаталось в подсознании. И он решил попробовать последнее средство. План-капкан. Армейский альфа-подавитель. Вроде, на омеге сработать должно было наоборот? У отца валялся, прихваченный ещё со службы, вряд ли просроченный – Совок делал для оборонных нужд на века. От деточек его никто не прятал, ведь кайф от такого не словишь. Он немножко, просто покажет Князю, от чего тот отказывается, чей он, метку подновит, и Князь, конечно, перестанет взбрыкивать. Прямо идея-чемпион в ряду его дурных идей, кончающихся плохо. И не было Князя, чтобы поймать его вовремя за руку.
*
Миха разжился таблетками, сплавил семью на дачу и позвал Князя к себе, якобы обсудить условия сдачи. Днём позвал, чтоб даже мысли не мелькнуло.
Князь с порога насторожился, увидев на столе водку.
- Миха, ты опять?
- Да мы так, по чуть-чуть. Для разговора.
- Даже не думай, Мих.
- Да шучу я, это только тебе, я сам буду чай, - радуясь про себя, что просчитал Андрюху, согласился Миха.
- …И давай ещё договоримся говно в интервью друг на друга не лить, - добавил захмелевший Князь. Взял бутылку, повертел в руках. – Чё-т палёная она у тебя, что ли? Как-то меня прям развозит с нихуя.
Ещё бы – Миха туда к подавителю ещё седативное добавил, Менделеев, блин. Запах от Князя уже пошёл, и потёк он, похоже, потому что заёрзал на диване как-то странно.
- Мих, давай в другой раз договорим, - для порядка заглянув в телефон, Князь поднялся, и запах пошёл гуще.
- Да сядь ты, - сказал Горшок, загораживая дверь гостиной (это тоже напрягло Князя – что говорить они сели не на кухне). И практически толкнул Князя обратно на диван. – Сам начал, а теперь в кусты.
- В кусты, - Князь по-дурному хихикнул и помотал головой. Откинулся на спину, растекаясь по сиденью, повёл глазами, облизал губы. Его быстро забирало. – Чего ты туда накидал, Миш?
- Пей, - зажав нос, Миха для надёжности влил ему в рот ещё стопку, не обращая внимания на вялое сопротивление.
- Что ж ты за упырь такой, Миха, - беседовал с потолком Князь, пока Горшок, задрав на нём полосатую футболку, радостно обшаривал тело, до которого дорвался.
Миха в ответ по-упырьи присосался к шее, подновляя метку.
- Люблю я тебя, - сознался он. – Не отпущу.
- Ну и я тебя люблю, - отозвался Князь. – И без этого всего люблю. Могли ж по-нормальному всё сделать, друзьями остаться. Теперь-то нет, - речь его стала менее внятной.
- Это ты сейчас так говоришь, - Миха торопливо потянул ремень, сдёрнул джинсы с Андрея, уткнулся носом между ног, вдыхая одуряющий запах смазки. Той было обидно жалкое количество.
- Не надо, Мих, - Князя опять трясло, как в тот, первый раз, от разницы в желаниях головы и тела. – Во мне подавителей выше крыши, мне больно будет, порвёшь всё нахрен. Зачем тебе это всё, у тебя Оля, девчонки.
- Я принял решение, - оскалил зубы Миха. И снова куснул метку.
Князь попытался его оттолкнуть, не смог и снова раскинулся, печально улыбаясь.
- Ты мой, Княже, забыл? Я обещал тебя не отдавать, - он спустил свои джинсы и пристроился.
- Куда ж мне упомнить всё, что ты обещал. Ахммм…
Шло туго, тесно, смазки не хватало. У Князя был нормальный такой стояк, его железная выдержка шла трещинами, он сам в нетерпении подался навстречу и снова замычал, не то от удовольствия, не то от боли. Внутри всё сжалось, приятно сдавливая Михин член. Горшок двинулся на пробу. Было неудобно, не так, как в те давние прекрасные времена. Когда они между течками трахались, было и то лучше. Горшок вздохнул, вытащил и пошёл в спальню за смазкой – Оля была бетой, и это добро у них было в запасе. Вернувшись, поймал Князя в коридоре, в кое-как застёгнутых джинсах, пытающегося неверной рукой разобраться с замками. Миха уволок его обратно в гостиную, вернул всё как было и влил в Князя чуть не весь тюбик.
Скользить стало лучше, но мышцы внутри были жёсткими, плохо поддавались. Полусонный Князь уже двигался навстречу, тело взяло верх над разумом и пыталось получить своё. Миха целовал Князя всюду, только не в губы, боясь отхватить своего же пойла, шептал:
- Не уходи, Княже. Ты же мой, мой, мой. Я же пропаду без тебя. Слушай внимательно, первый и последний раз такое говорю…
И толкался, толкался, пока не почувствовал, как надувается узел. Сработало. Запах его сработал, тело его, покрасневшие губы, затуманенные глаза. Полноценного гона не вышло, но узел – как раз то, что надо.
Князь вдруг опять застонал-замычал, совсем не так, как стонал-пел, когда ему нравилось. Забился и попытался соскочить с узла, но было уже поздно. Прояснившимися, полными боли глазами он взглянул на Горшка, и тот положил руку Князю на член, задвигал ею, желая помочь. Михе было хорошо, и он хотел поделиться этим «хорошо» с Андреем. Боже, как давно он не трахался с узлом…
- Сейчас, сейчас-сейчас…
Князь вскинулся с вскриком, кончая, и рухнул на диван, Миха повалился на него сверху, теперь спокойно ловя кайф и думая, что впереди ещё много приятного, Оленька на даче, и они с Князем смогут ещё столько всего провернуть. Сердце под его щекой билось как-то странно – не быстро и сильно, понемногу успокаиваясь, а неровно, как будто дёргалось. Горшок поднял голову – Андрей лежал бледный и, по ходу, без сознания, уж Миха-то его всяким видел, чтобы понять.
- Блядь, Андро! – Миха похлопал его по щекам. Сейчас бы воды, или нашатыря под нос, но чёртова сцепка! Ещё минут двадцать! Где телефон? Телефон тоже валялся – не дотянуться.
И как финал эпического пиздеца, которым кончалось большинство Михиных шальных идей, в замке заворочался ключ.
Оля первым делом заглянула в гостиную, потому что та была ближе к входной двери. Заглянула и побледнела почти так же, как Андрей.
- Оленька, воды, умоляю, ему плохо…
- А ты?
- Сцепка!
Оля заплакала, закусила губу. Вышла и вернулась с кружкой холодной воды, которую выплеснула в лицо Андрею, задев и Миху. Князь потихоньку заморгал и принялся отфыркиваться. Оля без сил опустилась в кресло. Деваться Горшку и Князю от неё было некуда.
- Не волнуйся, Оль, - первым открыл рот привыкший брать всё на себя Князь. – Это больше не повторится. Я из группы ухожу.
К концу речи голос у него почти выровнялся.
Повисло тяжёлое молчание.
- Оленька, у тебя есть контрацептивы? - сонным голосом спросил Князь.
- Что?! Какие?
- Неспециф... ск... - его совсем вырубало.
- У меня дочки! В машине! Пока вы тут! - закричала она, раздавая Князю пощёчины. Тот лишь лежал, грустно улыбаясь, а Миха принялся хватать жену за руки, не смея сказать слова в защиту.
Наконец Оля успокоилась. Время, кажется, застыло. Но это был ещё не конец.
- Маам! - во входную дверь затарабанила Настя. - Нам надоело, и Сашка писать хочет!
Оля, взяв себя в руки, вышла в коридор, плотно прикрыв дверь.
- Только в гостиную не заходите. Там... папе плохо.
Последовал тяжёлый вздох - Настя уже прекрасно понимала, как именно Горшку может быть плохо.
Наконец узел достаточно спал и Миха смог сползти с Андрея. Пока тот приводил себя в порядок, схватил и засосал отраву собственного приготовления.
- Прощай, Миха.
По ходу, Князь собирался прямо так отправиться домой, еле стоящий на ногах, пахнущий сексом, с кровящей меткой.
- Ты хотя бы в душ...
Дверь хлопнула - сначала в комнату, потом в квартиру. Князь впервые бросил Горшка, оставляя его на растерзание Оле.
- Мааам! - донеслось из коридора. - А дяде Андрею тоже плохо?
*
Князь, сука такая, больше сам не показывался, прислал юристов, хотя решения уйти по-мужски не изменил. Миха сначала, конечно, срывался в интервью, слегка пакостил, пристально следил за творчеством друга-предателя, потом бросил - было много более интересных занятий: театр и концерты опционально, выпивка и героин в придачу. Оля тянула это всё как могла, "жалела и спасала", простив выходку с Князем, и вообще свалив для самоуспокоения всё на Князя: ох уж эти мужчины-омеги, бляди по природе, скажи, Миш? Миша молчал.
Без Князя было всё не так. Вроде и хорошо, но - были приколы, которые понял бы только Князь, и приколы эти повисали в воздухе, застревали, донимая, в голове, потому что хотелось ими поделиться - а не с кем. Что-то, о чем мог только с ним посоветоваться. Ерундовины, которые подарить бы Князю, пригодились бы... Настя по Андрею тоже скучала, а Сашенька начинала забывать, не повторяла "Кась", тыкая пальчиком в старые фото группы.
Настал день, когда Михе показалось, что Князь просто обязан был перебеситься и простить его, и столкнувшись на Нашествии, Горшок сам подошёл к нему как ни в чем не бывало, даже не думая извиняться. Обнял. Поговорил так, как будто вчера расстались, по большей части о себе и о чём-то философском. Просил звонить. Князь пообещал и убежал - скоро был его выход.
В тот день Миха его уже не смог поймать и всё ждал, ждал звонка.
Наступил один из "семейных" дней года, когда оба Горшенёва-сына приезжали к родителям, и, как все нормальные люди, когда темы себя исчерпали, начали листать фотки в телефоне.
- А это мы с Князем в Самаре столкнулись, он дочек с собой в тур по Поволжью прихватил и Агатку.
Фото было снято настолько профессионально, насколько позволял телефон. Загорелый Князь, Лёша с карапузом на руках и вытянувшаяся Дианка.
- Че-т я не понял.
- Ты в танке, что ли? Они с Агаткой дочку родили, ты не знал?
- Лёш, ты чего, как это - с Агаткой?
- Обыкновенно, как всё люди, - Лёша был наслышан, что брат чудит в последнее время, но давно его не видел, и было как-то в новинку.
Что-то в снимке напрягло Горшка, он увеличил кадр, посмотрел на детей, на Лёшу, опять на детей.
- Слушай, Лёш, - начал он тихо и зло, - скажи, Князевские дети, они же твои?
Вот на кого он меня променял, сука, подумалось горько. Друг, называется, и брат, называется.
- Ты чего, Мих, - переспросил Лёша. - Как это они мои, если они Князя, от двух разных жён?
- Ты мне тут дурочку не ломай! - Миха поднял голос. - Очень просто, твои и Князя, при чём тут жены?
- Мих, ты в порядке вообще?
- Я его первым пометил, понял, ты! - Миху несло, он сперва ляпнул, потом понял, что надо было притормозить.
- Ебааать... - шёпотом заорал Лёша. - Это твои, что ли? Ну ты и еблан...
- Мои? - Горшок снова пригляделся к девочкам, высматривая в Диане то, чего раньше не видел. - Лёша, неужто и правда мои? Как же я проебываю всё, что за талант такой дурацкий?
*
Несколько дней он пытался переварить эту новость. Обдумать её со всех сторон. Почему Князь не сказал? Почему при последней встрече даже не упомянул младшую? "Может, он от тебя ждал? - спросил голос в голове, подозрительно похожий на Князевский. - Ты про неё и знать не знал, даже непонятно, что хуже. Ты ж даже имени её до сих пор не знаешь."
А и правда. Горшок с интернетом не дружил, но ради такого случая полез, погуглил "Князь дети". Узнал, что мелкую зовут Алиса. Покатал на языке гордое "мои". Позалипал на фотки молодого Князя. Потом на самые свежие нынешнего. Поприкидывал сроки на пальцах.
Надо было срочно звонить Князю. Что Горшок и сделал. Князь трубку не брал. Пришлось пару раз перезванивать, раздражённо дёргаясь от писка сообщений. На третий раз Князь трубку снял, но не ответил, на том конце было слышно только его дыхание.
- Князь, что ты гасишься? - накинулся на него с ходу Миха. - Когда ты меня с дочками моими собирался знакомить?
Князь тяжело вздохнул.
- Чё ты молчишь, папаша? У меня же теперь четверо, получается? Надо их всех перезнакомить уже по-нормальному. Почему ты мне не сказал, почему я от Лёши узнаю?
Князь хмыкнул.
- Чё за херня у тебя там? Ты слышишь меня вообще? Это и мои дети тоже, ты что, опять там в одно рыло решение принял? Я ведь и экспертизу устроить могу, через суд тебя обязать, во!
Князь нажал отбой.
Взыкнуло сообщение.
- Да заманали!
Миха снова набрал Князя, тот не отвечал, и он в азарте набрал Агату.
- Агатка, слышь, привет. Я с Алиской хочу познакомиться, не чужой человек, всё же, а муж твой даже говорить со мной не хочет.
- Хочу, хочу, хочу! Дайте то, подайте это!
Сквозь гневный ответ Агаты Горшок расслышал детский голосок.
- Когда ты отцепишься-то от него? Ты столько раз ему жизнь сломал, ты чуть не убил его два года назад, Миша. Какая новость для меня была, что он омега. Ты прикинь, как он беременный группу поднимал, как он рожал в свои годы, как нам повезло, что у Алисы нет фетального синдрома. Он в больнице, Миш, он не может говорить, ему опухоль на связках вырезали. Врачи говорят, это из-за метки твоей поганой, из-за отношений ваших дурацких неулаженных. Он вообще без голоса остаться может, понимаешь ты или нет! Оклематься-то хоть ему дай! На хуй пошёл со своими хотелками! - Агата бросила трубку.
Миха постоял, как оплёванный, потом достал из заначки водку, выхлестал чуть не полбутылки из горла. Сердце, в последнее время пошаливающее, трепыхалось как-то странно, а принятые меры не помогли. Нет, для лечения нервов требовалось что-то поосновательнее.

@темы: фанфики, Король и Шут