[Тёмная сторона силы]

Название: Восприятие обществом профессии барда (The Public Perception of the Barding Profession)
Фандом: Ведьмак
Автор: sospes
Оригинал здесь: archiveofourown.org/works/22455304
Жанр: драма, ангст, хёрт-комфорт.
Персонажи: Геральт/Лютик, ОМП/Лютик, ОЖП/Лютик, Цири.
Предупреждения: характерная для канона жестокость, убийства, даб-кон, нон-кон, убийства и попытки убийства, изнасилования и попытки изнасилования
Саммари: "Я бард, Геральт, - говорит Лютик, как будто это объясняет всё. - Для большинства людей граница между бардом и шлюхой очень тонка. Настолько тонка, что, фактически, отсутствует."
Геральт узнаёт, что жизнь Лютика иногда не легче его собственной.

Примечания автора оригинального текста: Внимательно читайте предупреждения!
Чувствую себя немного странно, возвращаясь и дополняя предупреждения несколько месяцев спустя, но пришлось. Мне уже дважды написали, что поступки и эмоции, описанные в этой работе, - совершенно не те, с которыми имеют дело люди, пережившие сексуальное насилие. И хотя я бы не хотела, чтобы мои читатели подвергали свои комментарии самоцензуре, хотелось бы попросить принять во внимание, что все по-разному реагируют на травму, учитывая, насколько разные все люди. Есть и другие комментаторы, которые пишут, что этот фик совершенно точно отражает их собственный опыт травмы и восстановления, я так тронута тем, что люди поделились этим со мной, кроме того, у меня есть кое-какой собственный опыт.
Сегодня утром я размышляла, не удалить ли этот фик, честно говоря, ради сохранения собственной нервной системы, но люди говорят, что им этот фик помог, да и не хотелось бы мне его прятать от кого-то. Так что я пошла другим путём. У меня было предупреждение к другому фику на ту же тему, "Adwntage" (archiveofourown.org/works/23528962), с которым просила бы ознакомиться. О том же самом прошу и здесь.
(Простите, если это звучит до смешного сентиментально и пафосно!)


- Ты тот ведьмак, о котором он поёт.
Геральт поднимает взгляд от кружки. Перед ним стоит высокий, тощий человек, в одежде почти такой же поношенной, как у него самого, с тем особым заискивающим взглядом, по которому ведьмак определяет людей, нуждающихся в его помощи.
- Да, - отвечает он, кидая короткий взгляд на Лютика, распевающего очередную балладу об убийстве Геральтом ...какой-то пакости. Геральт давно перестал прислушиваться.
- Я хочу нанять тебя, - и после запинки: - Можно присесть?
Геральт кивает и возвращается к выпивке.
Мужчина садится.
- В лесу тварюга завелась, - продолжает он сердито и нервно. - Жрёт мою скотину, а вчера чуть дочку не утащила.
Геральт хмыкает.
- Что за скотина?
- Большей частью овцы, - отвечает мужчина. - Ну, пара коз, но тварюге они, вроде, не по вкусу, так что овцы, - он пожимает плечами. - Иногда вижу, кишки валяются брошенные, они в такой... слизи, густой, волокнистой.
Геральт кивает.
- Сколько заплатишь?
Человек роется по карманам, вытаскивает тощий кошелёк и толкает через стол. - Всё, что есть. Пара сотен дукатов, знаю, это немного.
Геральт забирает кошелёк.
- Берусь. Где твоё хозяйство?
- Сразу за деревней, - отвечает мужчина. - За прудами свернёшь налево.
Геральт кивает и встаёт.
- Разберёмся. Жди меня здесь завтра с утра, я принесу подтверждение.
Мужчина уходит, кивая, благодаря и вообще слишком заискивая, на вкус Геральта. Геральт допивает пиво, ищет взглядом Лютика: он скажет, куда собрался, потом будет обычный спор, стоит ли барду тащиться на ведьмачью охоту, и Геральт победит в споре, но Лютик всё равно сядет ему на хвост. Только есть небольшая издержка в плане: на том месте, где Лютик только что играл, его нет.
Геральт хмурится.
Ерунда. Наверняка Лютик нашёл себе кого-то, желающего прямо здесь и сейчас, и в мгновение ока утащил её - или его - в их с Геральтом комнату. Такое уже бывало, не раз и не два Геральт натыкался на него, засунувшего член между бёдер хорошенькой трактирщицы или губ симпатичного конюха. Обычно Геральт просто закатывал глаза, выходил и ночевал где-нибудь на полу. Короче говоря, с Лютиком наверняка всё в порядке.
Лютня стоит в углу, аккуратно прислонённая к стене, - и ни малейшего признака её владельца.
Беспокойство скручивает внутренности Геральта.
Он подходит к лютне, медленно проводит по струнам, потом поднимает глаза, снова оглядывая таверну. Большинство посетителей занято своими делами, не обращая внимания ни на что, кроме еды и выпивки, но Геральт ловит уголком глаза движение хлопающей двери, чует дуновение знакомого запаха. Запаха Лютика.
Запаха Лютика и страха.
Геральт пробирается через зал, плечи напряжены, рука тянется к мечу. Дверь на конный двор приоткрыта, Плотва в углу мирно жуёт овёс из торбы, - и Геральт следует за запахом в переулок позади таверны, тёмный, сырой и провонявший мочой. Сперва Геральт думает, что ошибся, что это недоразумение. Он видит Лютика, прижатого лицом к стене, со спущенными штанами и портками, видит мужчину, вбивающегося в него безжалостно. и всего на секунду Геральту кажется, что он всё не так понял, что запах, который он принял за страх, всего лишь возбуждение и адреналин, страсть и секс.
А потом он замечает нож у горла Лютика, руку, зажимающую ему рот, слышит, что мужчина шепчет ему на ухо.
- Думаешь, можешь распускать хвост, выделываться передо мной, и ничего такого не будет? - Рычание, толчок. Лютик придушенно вскрикивает от боли. - Ёбаная шлюха, так тебя дерёт твой ненаглядный ведьмак? Ради этого таскает тебя с собой? Понятное дело. Ты такой тесный.
Перед глазами у Геральта становится красно.
Он отбрасывает мужчину от Лютика, швыряет наземь и пронзает сердце мечом даже не задумываясь. Мужчина умирает всё ещё со стоящим членом, булькает в грязи, и Геральт отворачивается, тут же забывая про него.
- Лютик, - выходит резко и хрипло.
Лютик прислоняется к стене, всё ещё полураздетый, ноги у него дрожат.
- Геральт. Как мило, что ты заглянул.
- Как ты? - спрашивает Геральт, чувствуя себя глупо.
Лютик смотрит в ответ, устало улыбается.
- Всё в порядке, - он нагибается, подтягивает штаны. На удивление, руки у него не дрожат, пальцы гнутся. - Спасибо, что задал ему. Не самое лучшее окончание вечера, который я, честно говоря, уже начинал считать удачным. Чувствовал, что я в ударе, знаешь ли, и он, похоже, тоже заметил, - он заканчивает одеваться и крутится, разглаживая помятый перед зелёного дублета. На горле у него тонкая красная полоска, а у самого ворота - засос. - Всегда кто-то находится, - вздыхает Лютик.
Геральт таращится на него.
- Лютик, - повторяет он, совершенно не представляя, что же дальше.
- Что, Геральт? - спрашивает Лютик.
Во рту у Геральта до странного сухо.
- Он... ранил тебя? - выговаривает ведьмак медленно.
- Изнасиловал, - поправляет Лютик. - Да, ты у нас наблюдательный, Геральт. Что же навело тебя на мысль, член в моей заднице или нож у горла? Или же изысканное сочетание того и другого?
Геральт делает шаг к нему и низко рычит:
- С тобой всё хорошо?
- Да, - отвечает Лютик невозмутимо, недрогнувшим голосом. - Ладно тебе, Геральт, мне такое не впервой.
Геральт замирает.
- Такое уже случалось? - Внутри поднимается волна ярости. - Когда?
Лютик смотрит в землю, фыркает, морщится.
- Может, продолжим беседу внутри? Я немного не так представляю расслабляющую атмосферу.
- Ладно, - медленно произносит Геральт и следует за Лютиком обратно в таверну, более чем ошеломлённый. Он уже спасал людей от изнасилований и побоев, и обычно они реагировали более... эмоционально? Больше слёз, больше душевной боли. Меньше... шуточек?
Лютик подбирает лютню, цокает языком, огорчаясь, что она была так беспечно брошена. Убирает её в чехол, берёт у трактирщика ещё пива и идёт к столу, который Геральт занимал всего пару минут назад. Садится, кладёт ноги на свободный стул и смотрит на Геральта, который всё ещё таращится на него ошарашенно.
- Садись. Нечего тут столбом стоять. Люди пялятся.
Геральт садится.
- Объяснись, - требует он, скрипнув зубами.
- Я бард, Геральт, - говорит Лютик, как будто это объясняет всё. - Для большинства людей граница между бардом и шлюхой очень тонка. Настолько тонка, что, фактически, отсутствует. Когда я выступаю, люди лапают меня, тискают и, как бы это сказать, ожидают большего. Иногда это значит, что мне повезёт с кем-то юным и желанным. Иногда - что я окажусь в переулке с ножом у задницы и членом какого-нибудь мудака во рту.
Геральт и не знает, что сказать.
- Всё нормально, Геральт, - голос Лютика становится мягче. - Не идеально, конечно, но это цена, которую приходится платить.
- Нет, - говорит Геральт.
- Ну, разумеется, с тех пор, как я с тобой, это происходит не так часто, - добавляет Лютик. - Похоже, помогает, что за мной присматривает большой и страшный ведьмак. Но когда я один... - он замолкает, пожимает плечами. - Я не боец вроде тебя, Геральт, и лицо у меня милое. Иногда лучше дать им то, что они хотят.
Что-то вскипает в груди ведьмака.
- Я больше не позволю.
Лютик на миг выглядит удивлённым, но тут же возвращает на лицо привычную маску легкомысленного шутовства.
- Ценю эту мысль, Геральт. И то, что ты сегодня сделал для меня. Но ты не можешь постоянно нянчиться со мной, ты и сам понимаешь. Я видел, как ты говорил с кем-то, могу предположить, что у тебя есть работа. И ты не можешь таскать меня на все битвы с монстрами, ты достаточно ясно выразился на этот счёт. Ты не можешь постоянно быть рядом, чтобы защищать меня.
- Могу, - отрезает Геральт. - И буду.
Лютик кривится.
- Ну спасибо, - говорит он безразличным тоном. - А теперь я хотел бы смыть с себя вонь этого урода. И тебе, кажется, надо было убить монстра?
Лютик уходит наверх, не оглядываясь, Геральт сидит ещё минуту, беззвучно открывая рот. Он, конечно же, встаёт, идёт на ферму, идёт в лес, убивает монстра, а когда возвращается - Лютик спит, свернувшись клубочком, и похрапывает.
Геральт стоит в изножье кровати, с лицом, забрызганным зелёной кровью, и впервые в жизни не знает, что делать.

*
Геральт охотится на злого допплера посреди пышного бала. Он кружит по краям бальной залы, ступая мягко и неслышно, и высматривает что-то неуместное, неправильное. Пока ему не очень-то везёт, но он терпелив. Он умеет ждать.
Лютик успешно выступает на небольшом возвышении у другого конца залы, беззаботно бренчит и поёт. Геральт приглядывает за ним вполглаза и следит, кто из разнаряженных дворян чересчур на него глазеет. Прошли месяцы с тех пор, как ведьмак обнаружил Лютика зажатым и изнасилованным в переулке, но та сцена всё не идёт из головы. Лютик называет его Белым Волком полушутя, но иногда в Геральте просыпаются поистине волчьи потребности собственника и защитника.
Он больше не даст Лютика в обиду.
Бал катится, как все пышные балы, и Геральту хватает всего пары часов на поимку допплера. Тот притворялся маркизом последние несколько недель, чтобы, пользуясь преимуществами нового положения, унижать и мучить крестьян для собственного удовольствия. Геральт отсекает ему голову в тёмном углу, не без удовольствия смотрит, как тело пузырится и тает, потом возвращается на бал и наблюдает, как Лютик держит в руках зал.
Хоть Геральт и остаётся в дальней части, он замечает напряжение плеч Лютика, чего не было до этого.
Песни кончаются, пьяненькие дворяне расползаются по своим мелким делам, и Лютик находит Геральта. Лютня болтается за плечом, на лице усталая улыбка.
- Поймал? - спрашивает он.
Геральт кивает.
- Как ты?
Лютик присаживается к столу и надолго припадает к брошенному кубку с вином.
- В порядке, - он молчит, как будто раздумывая, - просто... - он обрывает себя. - Да нет, ерунда.
- Что?
Лютик стискивает зубы.
- Встретил кое-кого, - сознаётся он. - Один из герцогов, что здесь ошивались. У него был воротник размером с твою голову и дублет с ленточками, такой мерзкой ядовитой расцветки.
- Видел, - кивает Геральт. - И что?
- Познакомился с ним за пару лет до тебя. Когда ещё учился в Оксенфурте. Он там был в числе попечителей, вроде бы. Заглянул к нам на репетицию, обычное дело, ничего такого, - он замолкает, отпивает чужого вина. - Пригласил меня в свои покои, - продолжает он ровно и отстранённо. - Потом избил до бесчувствия моей же лютней, оттрахал просто в мясо и бросил на крыльце местного целителя.
Весь мир сужается для Геральта до одной точки.
- Я рассказываю это тебе, - говорит Лютик осторожно, так осторожно, - потому что он узнал меня нынче вечером. Говорил со мной в антракте. Сказал... кое-что.
Геральт подаётся вперёд.
- Он тебя лапал?
- Нет, - отмахивается Лютик. - Но очень сильно намекал, что будет ждать меня за пределами имения с парочкой своих людей, готовый всё повторить.
Геральт слышит браваду в голосе Лютика, наигранное спокойствие, но видит, как дрожит рука, тянущаяся к кубку.
- Хочешь, я убью его? - низким голосом спрашивает Геральт, чувствуя, как в глотке зарождается рычание. - Я хочу.
Лютик крепко сжимает губы.
- Не знаю. Но не хотелось бы, чтобы он причинил зло кому-нибудь ещё.
- Лютик.
- Ладно, я вроде как хочу его убить. Я вроде как очень хочу, чтобы ты его убил. А ещё я хочу покончить с этим и убраться отсюда, - он замолкает и смотрит Геральту в глаза. - Ну что, побудешь пару часов моим телохранителем?
Геральт боится открыть рот, чтобы не ляпнуть что-нибудь слишком жестокое или глупое, так что просто кивает.
- Геральт! - Лютик просто сияет. - Тогда пошли отсюда. Меня с нетерпением ждут пиво и мясной пирог.
Их провожает из имения вежливо улыбающийся слуга с набитыми золотом кошелями в обеих руках, платой за такую разную работу. Бок-о-бок друзья идут по дороге к городу. Лютик, как водится, болтает, но в обычной лёгкой интонации проскальзывают нервные нотки, Геральт крадётся рядом, все его чувства обострены и каждая мелькающая тень привлекает его пристальный взгляд. Ночь безоблачна, полная луна сияет над головами, льёт холодный свет на ухабистую дорогу, что хорошо для Лютика и не так хорошо для Геральта, поскольку уменьшает его ночные преимущества.
- Юлиан, - раздаётся в ночи тихий голос, и герцог в дублете с ленточками появляется из темноты.
Лютик отступает, жмётся ближе к Геральту. Геральт придерживает его, положив руку пониже спины.
- Ваша светлость, - Лютик отвешивает лёгкий поклон. Геральт чувствует его дрожь.
Герцог разглядывает Геральта с ног до головы, лениво и нагло скользит взглядом, как тот и ожидал от власть имущего.
- Ведьмак, - цедит он. - Судя по тому, как мой дорогой Юлиан липнет к тебе, он теперь твой? - Герцог не дожидается ответа, его глаза вспыхивают: - За сколько одолжишь его на ночь?
Гнев ударяет Геральта прямо в сердце.
- Тронь его, и пожалеешь, - говорит он, чувствуя, как Лютик прижимается ещё ближе. Он чувствует трепыхание сердца барда, запах его страха, совсем как тогда, в переулке, когда беспомощного Лютика насиловали с ножом у горла.
Герцог машет рукой, и четверо вооружённых мужчин в доспехах шагают из тени рядом с ним.
- Я следил за твоей карьерой, Юлиан. Или, как там тебя теперь, Лютик? Я знал, что ты приручил ведьмака, так что предусмотрительно пригласил и свою свору.
Рука Геральта сжимается, мечей очень не хватает. У него с собой только пара серебряных кинжалов, достаточно для охоты на допплера, но уложить ими четырёх солдат та ещё задачка, особенно, если вдобавок надо защищать Лютика.
- Последний шанс, Ведьмак. Одолжи его мне, и получишь обратно утром, хоть и потрёпанным, но относительно целым.
Геральт хватает Лютика за грудки, задвигает себе за спину и выхватывает кинжал.
- Иди нахуй, - ревёт он, и люди герцога атакуют.
Они гораздо опытней средних наёмников, которых обычно дворяне натравливают на него, но всё равно Геральт расправляется с двумя за пару секунд. Третий причиняет ему немного больше неприятностей, почти позволяет четвёртому добраться до Лютика. Но Геральт берёт четвёртого в локтевой захват, вырывает меч из ослабевшей руки и рассекает третьему лицо. Четвёртый бьёт его локтем, напарывается на собственный меч и соскальзывает в кровавую лужу, присоединяясь к своим товарищам.
- Геральт!
Геральт поворачивается на каблуках и обнаруживает, что герцог зажимает рукой шею Лютика. В глазах Лютика паника и отчаяние, что неудивительно, потому что второй рукой герцог прижимает к его животу нож. Герцог в дублете с ленточками и с отвратительным воротником, руки у него не дрожат, а лицо сурово.
- Убирайся, ведьмак. А то он получит ножом в живот и умрёт у тебя на глазах.
Геральт и ухом не ведёт. Второй кинжал вылетает из руки и втыкается герцогу прямо между глаз, проходя плоть, и кость, и мозг словно масло, чужая кровь брызжет Лютику на лицо.
- Благодарю, Геральт, - едва слышно говорит Лютик. - Ещё раз.
В его голосе такой надлом, какой Геральт раньше не думал услышать. Лютик, тяжело прислонившись к Геральту, всё ещё таращится на тело герцога, так и оставшегося для ведьмака безымянным, и слегка дрожит.
- Давай, Лютик, - зовёт Геральт. - Пойдём.
Лютик молча кивает и бредёт за ним на постоялый двор. Без слова следует по улице, и в двери, и по лестнице, и в комнату, обычно молчание - благословение, но сейчас оно беспокоит. Геральт заказывает ванну, а Лютик сидит на краешке кровати, стиснув в руках лютню, и когда готовая ванна уже исходит паром, Геральт раздевает Лютика как можно осторожнее и помогает забраться в воду.
Лютик испускает дрожащий вздох, прикрывает глаза и говорит:
- Кажется, происшедшее меня слегка переутомило.
Геральт подаёт ему мочалку и ждёт.
Лютик моется всё так же молча, плечи дрожат в свете свечей, мыло выскальзывает из пальцев и падает в воду. Геральт сидит на кровати и наблюдает, оставив Лютика в покое, но готовый подхватить, если тот упадёт. Он видит, как бард потихоньку приходит в себя.
Отмывшись, Лютик поднимает глаза на Геральта. Лицо в тенях от слабого света, лунный луч, пробившийся в окно, выхватывает скулы, губы, и Геральту внезапно приходит в голову, что, несмотря на всю эту браваду, отвагу и дерзость, Лютик очень хрупкий. Геральт молчит, не говорит ничего, просто смотрит на Лютика, а Лютик смотрит в ответ, как будто читая эти мысли, и когда Лютик встаёт в бадье, великолепно нагой, и вода сбегает по нему, когда он выбирается из бадьи и движется к Геральту, медленно, словно охотник к дикому зверю, когда он протягивает руку и касается мокрой рукой щеки Геральта, тот просто сидит и смотрит на Лютика, чувствуя, как в животе начинает медленно растекаться жар.
- Спасибо, - говорит Лютик.
- Ты не обязан меня благодарить, - откликается Геральт.
- Я знаю, - Лютик усаживается верхом на колени к Геральту и целует его с неожиданной яростью.
Геральт понимает, что лучше не пытаться взять это под контроль. Он кладёт руки Лютику на бёдра и притягивает его ближе, но ни в коем случае не давя, не принуждая, однако Лютик, похоже, не испытывает подобных угрызений совести, он тянет Геральта за волосы, целуя его, трётся о его быстро твердеющий член. Геральт рычит, а Лютик смеётся ему в губы. Он тянется к завязкам брюк Геральта, достаёт его член и обхватывает рукой, задавая ритм, быстрый, уверенный и такой охуенно прекрасный, что Геральт, не удержавшись, зарывается носом в шею Лютика, дышит им, чувствуя его собственный запах, и запах воды, и мыла, и пота. Он кончает на удивление быстро, глубже зарываясь пальцами в бёдра Лютика, и тогда Лютик берёт его руку, кладёт на собственный член, и Геральт оказывает ответную услугу.
Лицо кончающего Лютика - самое прекрасное, что Геральт видел в жизни.
Этой ночью они спят в одной кровати, Геральт обнимает Лютика за талию. Лютик засыпает, едва коснувшись головой подушки, Геральт бодрствует немного дольше, думает о человеке, которого убил, человеке, который разбил Лютику лютню и душу ещё до того, как тот стал Лютиком, и снова сердце захлёстывает желание защитить.
Геральт зарывается носом в волосы Лютика, вдыхает его запах и засыпает.

*
Когда Геральт отправляется на охоту за стрыгой, отравляющей жизнь местным жителям, довольный Лютик, рассевшись на стуле, с лютней в руках, очаровывает пьяниц-завсегдатаев новой балладой об отчаянной храбрости и приключениях. Когда Геральт возвращается в таверну, покрытый грязью и кровью, принадлежащей не только стрыге, Лютика вытаскивают из дверей два здоровых лба, с гербами здешней баронессы на одежде. Голова барда свисает на грудь, слюна стекает изо рта и капает на землю.
Геральт швыряет голову стрыги наземь, и вовсю пользуясь тем, что покрыт всяким дерьмом, надвигается на одного из этих двоих.
- Ну и куда вы его тащите? - грохочет он.
Он видит, как в глазах мужчины вспыхивает страх, но тот стоит на своём.
- Баронесса Ливия пригласила барда этим вечером.
Геральт разглядывает Лютика, у которого остекленевшие глаза и который едва ли замечает его присутствие.
- И бард согласился? - спрашивает он.
- Согласие барда не имеет значения, - бурчит второй мужчина, и первый бросает на него быстрый взгляд.
Теперь Геральт чувствует густой и липкий запах. От Лютика тянет смесью, с которой Геральт уже сталкивался. Мак, паслён, валериана и другие, более ядовитые травы, расползшиеся по телу и разуму, сделавшие его вялым, податливым и беспомощным. Её обожают мужчины, сидящие в тавернах и ждущие, пока их счастливая, невинная жертва ввалится в двери.
- Вы его опоили, - волосы на загривке у ведьмака встают дыбом.
- Мы просто выполняем приказ, - твёрдо говорит первый мужчина. - Уйди с дороги.
- Отдайте его мне, - ровным тоном произносит Геральт, - и я дам вам вернуться к баронессе на своих ногах.
- Тебе это не нравится так же, как и мне, - шепчет второй своему товарищу, пальцы, сжимающие запястье Лютика, дрожат. - Бросим это дело. Скажем ей, что его проклятый ведьмак не позволил, ничего нам не будет.
Первый смотрит на Геральта ещё минуту и сдаётся.
- Ладно. Забирай.
Геральт принимает Лютика, висящего мёртвым грузом, конечности болтаются как тряпки. Первый мужчина растворяется в ночи, второй задерживается на секунду.
- Убирайтесь поскорее. Баронесса пошлёт больше людей за тобой и твоим дружком. Она не любит упускать то, что хочет. - Он смотрит на Лютика. - О, и проследи, чтобы он спал на боку. Чтобы не захлебнулся, его наверняка вырвет.
Геральт отрывисто кивает, не то, чтобы в знак благодарности, и берёт Лютика на руки. Он тащит его через таверну, не обращает внимания на пристальные взгляды, преследующие их на пути к лестнице, и с трудом преодолевает крутые ступеньки. Он заносит Лютика в комнату и укладывает на кровать, потом спускается в зал, чтобы подобрать брошенную лютню и швырнуть голову стрыги в фартук трактирщику. С монетами в руке ведьмак поднимается наверх.
Глаза Лютика куда менее стеклянные, он может сфокусировать их на Геральте с небольшим трудом.
- Грлт... - пытается выговорить он, морща лоб, - чт слчилсь? Нмогу швел...
Геральт осторожно ставит лютню в угол, потом подходит к Лютику, проверяет пульс, ясность глаз, движение конечностей. Лютик всё ещё как кисель.
- Тебя опоили, - говорит Геральт.
- И так понл...
- Слуги баронессы Ливии, - не надо хорошо знать выражения лица Лютика, чтобы различить страх в его глазах. - Твоя подружка?
Лютик пытается пожать плечами, у него не выходит, он старается сказать что-то, что Геральт принимает за согласие.
Продолжать разговор особого смысла нет, учитывая, что возможности Лютика ограничены невнятным бормотанием и икотой. Геральт велит ему отдыхать, а сам отправляется в угол помедитировать, чтобы восстановиться как можно лучше, на случай, если люди баронессы выполнят свою угрозу, но продолжает вполглаза приглядывать за Лютиком. Хоть тот, быстро погрузившись в полунаркотический сон, выглядит довольно неплохо и скоро начинает похрапывать.
Геральт дышит и слушает.
Едва появляется тонкая красная линия на горизонте, по ступеням топают сапоги и в дверь барабанит кулак.
- Откройте! - приказывает резкий голос. - Именем баронессы Ливии!
Геральт мгновенно оказывается на ногах и даже не пытается подавить волну облегчения при виде Лютика, выбирающегося из кровати, всё ещё пошатывающегося, но способного стоять. Лютик ловит его взгляд и кривит губы.
- Тебе стоило отдать меня ей, - полушутливо говорит он. - Так всем было бы проще и обошлось бы без драки.
- ОТКРОЙТЕ!
- Отъебись! - рявкает в ответ Геральт и оглядывается на Лютика. - Что ещё за баронесса Ливия? Никогда о ней не слышал.
- Она монстр не того рода, на каких ты охотишься, - отвечает Лютик, легко и чуть запинаясь, и Геральт осознаёт, что именно так он разговаривает, пытаясь не дать эмоциям разрушить самоконтроль. - Она любит... секс. Чему я со своей стороны не могу не симпатизировать, но ей нравится также, чтобы её партнёры были... полубессознательны?
- Опоены, - подсказывает Геральт.
- В идеале не настолько опоены, насколько я был вчера, но да, опоены, - Лютик пожимает плечами, лицо у него бледное. - Ей нравится, чтобы они сопротивлялись, хотя бы чуть-чуть. Это её сильнее... стимулирует.
- Она не в первый раз тебя опаивает, - утверждает Геральт.
- Она не в первый раз меня опаивает, - соглашается Лютик. - Только в последний раз явился мой личный Белый Волк и спас меня. Так, - он упирает руки в боки и кивает на открытое окно. - Не пора ли нам?
Геральт смотрит на оконную раму.
- Не уверен, что пролезу.
- Я дам тебе пинка, - предлагает Лютик и без лишних церемоний выкидывает пожитки в окно. Они приземляются на конный двор.
Когда друзья, счастливо усевшись на Плотву, несутся по главной улице городка, Геральт чувствует, как Лютик обнимает его за талию, крепко прижимая ладони к животу. Геральт старается думать об этом, а не о следах жителей проклятого Континента, пытавшихся, пользуясь добрым характером Лютика, отобрать у него то, что нельзя было отбирать.
Посреди ночи они разбивают лагерь непонятно где, костёр ярко и жарко пылает в небольшой рощице подальше от тракта. Геральт ловит кролика, Лютик разделывает и готовит его, какое-то время они в молчании едят. Геральт рассматривает Лютика через костёр, отмечая тёмные круги под глазами и мертвенную бледность кожи.
- Как ты? - спрашивает он.
- Лучше, чем раньше, - отвечает Лютик со ртом, набитым крольчатиной. Глотает. - Всё ещё немного в тумане и не вполне чувствую кончики пальцев, но гораздо лучше, чем вчера в это же время.
- Лютик, - говорит Геральт, и Лютик чувствует тяжесть в его голосе, и поднимает глаза. - Твоя репутация. Насколько она правдива?
Глаза Лютика вспыхивают, всего на секунду, и он смотрит в ответ, держа в руке недоеденную кроличью лапку.
- Я предполагаю, ты имеешь в виду не мою профессиональную репутацию?
Геральт ждёт.
Лютик вздыхает.
- Моя репутация ходока и альфонса... скорее ближе к истине, чем нет. Я люблю секс. И женщин. И мужчин. И мне нравится доставлять удовольствие людям.
- Но?
- Но я слышал, как более чем одна персона, в чьей кровати я побывал... недобровольно, хвалилась, что объездила знаменитого Лютика, - отвечает бард, и Геральт не упускает дрожь в его голосе. - Не то, чтобы меня обижали в каждом городе, Геральт, не хмурься так грозно. Но да, я уже говорил тебе раньше, - он пожимает плечами. - Это касается границ. Барды, шлюхи. Вся эта каша.
На секунду Геральт вспоминает Лютика у себя на коленях, сбегающую по телу воду, вспоминает другие несколько раз, случившиеся с тех пор, жар и жажду, граничащие с отчаянием. Бард и шлюха. Лютик думает, что Геральт видит его таким?
- И нет, - Лютик прерывает кружение его мыслей с безошибочной точностью. - Я знаю, что ты смотришь на меня иначе. И как ты смотришь... - он бестолково взмахивает рукой и опускает её, не закончив мысль. - Но ты, мой дорогой ведьмак, более чем особенный. Во многом.
В ответ на это Геральт издаёт низкое рычание.
Они сидят у костра и доедают ужин в уютной, не прерываемой разговорами тишине.

*
- Я уже тебе говорил, - выдыхает Лютик, сгибаясь под весом Геральта. - Слишком много сумасшедших магов на одну мою несчастную жизнь.
Геральт рычит на него, тяжело дыша из-за боли, разбегающейся от раны в плече. Ведьмачье сердцебиение замедляет распространение яда, что является преимуществом, но совсем остановить его не может, и Геральт уже чувствует, как начинает темнеть в глазах. Ему нужно противоядие, причём срочно.
Лютик тащит его по продуваемому сквозняками коридору замка-лабиринта безумного мага, хромая из-за собственной раны, к счастью, не отравленной, - длинного пореза вдоль лодыжки. Он продолжает трещать на ходу, нервно, испуганно, и Геральту, наверно, стоит предупредить его насчёт скрытности, но он задумывается, что, возможно, в последний раз слышит эту болтовню, и не смеет заткнуть Лютика.
- Ну, уже чуть-чуть осталось, - говорит Лютик, хотя Геральту известно: Лютик слабо представляет, где они, как и сам Геральт. - Отнесём тебя к целителю, и вылечим, и опять будешь спасать мою жизнь каждые пять минут, а не наоборот.
- Что-то мне не верится, - раздаётся над ними голос, полный льда и стекла. - А тебе-то самому, бард?
Лютик резко останавливается, и у Геральта почти не остаётся сил, чтобы поднять глаза. Маг загораживает коридор перед ними, его ноги парят в нескольких сантиметрах от пола, в глазах пылает то же пламя, что Геральт видел у Йенифер, когда она сражалась с блядским джинном.
- Ах, - Лютик улыбается. - И снова здравствуйте. Может, покажете нам, где выход?
Ноги мага беззвучно касаются пола, губы кривятся в жестокой улыбке.
- Надо понимать это как "нет", - голос Лютика дрожит, он крепче сжимает подмышки Геральта.
- Ты знаешь, чего я хочу, бард, - маг обводит кончиком пальца челюсть Лютика. - Брось ведьмака. Воспевай мои подвиги.
- Меня вполне устраивает нынешняя работа, так что, если вы не против, я откажусь, - отвечает Лютик, и хоть голос у него твёрдый и уверенный, Геральт чувствует, как у барда колотится сердце.
- Бесполезно прославлять мёртвого ведьмака, - маг наконец обращает внимание на Геральта. Сейчас Геральт ничего так не хочет, как свернуть ему шею, но яд надёжно оплетает тело сжимающейся сетью. Чего, собственно, и хочет маг.
- Есть противоядие, - произносит маг как бы между делом.
Лютик напрягается.
- От этого яда?
Маг кивает.
- Будь моим, - голос струится, как шёлк, - и я сохраню ему жизнь.
Он склоняет голову набок, переключаясь снова на Лютика, и, мать его, Геральт узнаёт этот взгляд. Он видел его в том переулке, и на лице герцога с ленточками, и ещё полдюжины раз с тех пор, так что когда маг протягивает руку и гладит горло Лютика, он пытается собраться с силами. Маг смеётся.
- Всё будет не так уж и плохо, - продолжает он, игнорируя Геральта. - У меня есть хорошая еда, красивая одежда и все виды удовольствий, какие могут потребоваться человеку вроде тебя. Всё, что мне нужно в ответ, - это твой голос и другие возможности твоего милого ротика. И за это я к тому же сохраню жизнь твоему ведьмаку, сотру тебя из его памяти и отправлю его подальше отсюда.
- Нет, - удаётся выдавить Геральту.
Но Лютик молчит.
Маг поднимает бровь.
- Что скажешь? Предупреждаю, Лютик, твой ведьмак долго не протянет. Яд сильнодействующий.
- Лютик, - шепчет Геральт, пытаясь предупредить, пытаясь не позволить, но в этот самый момент ноги решают его подвести и он сильнее наваливается на Лютика, заставляя того пошатнуться.
- Ладно, - негромко говорит Лютик. - Спаси его. И я сделаю, как ты просишь.
Маг кивает, злорадно улыбаясь. Он щёлкает пальцами, и коридор вокруг скользит, расплывается и превращается в будуар. Большая кровать, пышные занавеси, свечи горят в канделябрах.
- Итак, первым делом, - маг разговаривает с Лютиком, но смотрит на Геральта, не отпускает его взгляд, смотрит победно, издевательски, - я требую доказательства твоей... лояльности.
У Геральта внутри всё сжимается, но он практически парализован, руки и ноги безвольно висят, глаза затуманиваются. Он понимает, что умирает, но когда Лютик кладёт его на пышный ковёр, когда делает неуверенный шаг к магу, всё, о чём может думать Геральт, - как это прекратить, как помочь ему.
- На колени, - приказывает маг, и Геральт чувствует, как вздрагивает пол, когда Лютик подчиняется. Геральт стонет от ярости и разочарования, но что он может поделать, в глазах всё сильней темнеет, а боль всё ближе и ближе подбирается к сердцу. Не так он представлял свою смерть, не в смысле мага и яда, это дело житейское, а в том смысле, что не может спасти друга, Лютика.
Сквозь боль Геральт поворачивает голову, потому что даже если он проиграл, он не будет трусом, не посмеет отвести глаза.
Лютик на коленях перед этим сучьим магом. Рука мага в его волосах, тянет голову назад. Плечи Лютика покорно опущены.
Маг вскрикивает, но отнюдь не от удовольствия.
- А теперь давай сюда противоядие, - жёстко требует Лютик. - Конечно, если хочешь сохранить свои яйца.
Маг возмущённо фыркает, но понятно, что бы там ни сделал Лютик, этого достаточно, чтобы его прижать.
- Ах ты...
- Я жду, - как бы скучающе произносит Лютик.
- Вот, - выплёвывает маг, вытягивая из рукава маленькую склянку.
- Великолепно, - сияя, говорит Лютик. - Отпей глоток.
Глаза мага полыхают, но он делает, как попросили, и не взрывается.
- А теперь мы просто подойдём к моему другу, тихо и спокойно. Я от тебя не отойду, и только попробуй сбежать, я тебе отрежу хер так быстро, что ты и не заметишь, понял?
Маг кивает, и теперь Геральт видит, что Лютик крепко держит мага за член, а кинжал, который бард обычно носит за голенищем, щекочет яйца.
"Ух ты", - только и может подумать Геральт.
- Дай ему противоядие, будь хорошим магом, - командует Лютик, и маг, скривившись, суёт склянку между губ Геральту. - Как скоро оно подействует?
- Довольно скоро, - обещает маг, и он не врёт, Геральт почти сразу чувствует действие, чувствует, как яд отступает, боль утихает, а к конечностям возвращается подвижность.
- Геральт! - зовёт Лютик.
Геральт стонет, потом заставляет себя подняться на локте.
- Да, - откликается он хрипло. - Да, всё хорошо.
- Слава богам, - облегчённо вздыхает Лютик.
- И каков твой дальнейший план? - интересуется маг, в его голосе сквозит гнев.
Геральт напрягается, но он всё ещё слаб, всё ещё не так скор. Он не сможет помочь.
- Будешь стоять и держать меня за член, пока твой приятель не свалит? Ты же понимаешь, как только ты уберёшь кинжал, я убью вас обоих.
- Ага, - кивает Лютик. - Ага, я догадывался.
Он бьёт вверх, и лезвие глубоко погружается в мошонку мага. Маг нестерпимо громко орёт, сгибается пополам, падает, скрючивается у ног Геральта.
- Так-то, - Лютик отскакивает прочь, тянет Геральта вверх. - Пора убираться.
Они торопливо ковыляют прочь из замка мага, пока тот больше озабочен ранеными яйцами, чем поддержанием лабиринта иллюзий. К тому времени, как они вырываются на зелёный луг, Геральт восстанавливает большую часть сил, а Лютик, наоборот, почти падает, рана на ноге даёт о себе знать. Геральт принимает на себя большую часть их веса, и когда они находят Плотву, беззаботно щиплющую травку, Геральт сажает Лютика ей на спину, а сам берёт повод, и они направляются к городу.
- Спасибо, - дыхание Лютика немного сбившееся, лицо кривится от боли. Он оглядывается через плечо. - А как же маг?
- Ты о чём?
- Ты взял контракт на него.
Геральт качает головой.
- Я взял контракт на того, кто портит поступающую в город воду. А это не он.
- Нет, он всего лишь старый страшный колдун с пристрастием к бардам, - подтверждает Лютик.
- Который будет недееспособен ещё... некоторое время, - соглашается Геральт. - Лютик, ты воткнул ему нож в мошонку.
Лютик пожимает плечами.
- Решил, что это лучший способ вытащить оттуда нас обоих разом. Я что, должен был позволить тебе умереть? И я совершенно точно не хотел остаться там в качестве его певчей птички и постельной грелки, - он корчит рожицу. - Если уж продаваться в рабство, стоит выбрать замок получше.
Геральт фыркает, качает головой и продолжает шагать к городу.
Они едят в таверне, Геральт обдумывает следующие шаги для исполнения контракта. Он беседует с парочкой местных, узнаёт слухи о гнезде выше по течению реки, решает, что сможет проверить их завтра с утра, а потом ловит взгляд Лютика и кивает в сторону комнаты.
Лютик на миг кажется удивлённым, но беспрекословно следует за ним.
Когда они оказываются вместе в кровати и Геральт, уже без рубашки, вжимает Лютика в матрас, Лютик замирает. Губы у него покраснели, щёки разрумянились.
- А как же Йеннифер? - спрашивает он едва слышно.
Геральт целует его, но понимает вопрос. Они не делали этого со встречи с джинном, со встречи с Йеннифер, и дело, кроме прочего, в том, что с Йеннифер проще, как ни странно: к ней больше желания, меньше... что бы там Геральт ни чувствовал. С Лютиком всё запутано. Лютик одновременно хрупкий и сильный, его так легко ранить и так трудно сломать. Йеннифер похожа на Геральта, но Лютик настолько не похож на него, что просто больно. Йеннифер - опасность, неудержимость. Лютик - уверенность, спокойствие, которые хочется защитить любой ценой.
Даже от Геральта. Даже от жизни Геральта.
- Йеннифер, - говорит Геральт, - здесь нет.
Он снова целует Лютика, жёстче, глубже, желая этим поцелуем передать все те чувства, которые не может высказать.
Лютик отстраняется, смеётся, слегка задыхаясь.
- Поэтому? - он перебирает пальцами волосы Геральта. - Потому что у тебя свербит, а почесать некому?
Геральт замирает.
- Нет. Потому что ты был готов обменять себя на меня. Ты готов был позволить ему причинить тебе боль ради меня, - ещё один поцелуй, долгий, затяжной. - Я не хочу, чтобы тебе было больно из-за меня.
Глаза Лютика сияют в пламени свечей.

*
"Теперь я лишь одного прошу от жизни - чтобы она спровадила тебя подальше от меня!"

*
В тот редкий случай, когда они с Цири рискнули заглянуть в таверну, в собачью погоду, в долгую ночь, Геральт сидит в темноте у камина и слушает песни Лютика. Поёт их, конечно же, не Лютик, они подхвачены и разнесены менее известными певцами по всему континенту, но всё равно Геральт слышит в них голос Лютика.
- Любовь моя, слаб я и жажду... - напевает рыжий бард трактирщице, поигрывая бровями, и Геральт отворачивается.
Цири с жадностью уплетает из миски жиденькую похлёбку, работая ложкой так быстро, что по подбородку течёт. Она утирается уголком нового коричневого плаща, потом поднимает взгляд на Геральта и хмурится.
- Ты не любишь эти песни. Всегда кривишься, когда их слышишь.
Геральт совершенно уверен, что не кривится, ну и ладно.
- Их написал мой друг, - объясняет он, хотя слово "друг" горчит на языке.
- Тогда они должны тебя радовать?
- Мы нехорошо расстались.
Цири продолжает допытываться.
- Что случилось?
Большинство людей не стали бы задавать ведьмаку такие вопросы, понимая, что он не ответит. Но Цири не относится к большинству людей.
- Я жестоко обошёлся с ним, - сознаётся Геральт. - Наговорил того, что говорить не стоило.
- Как его звать?
Геральт не произносил этого имени с тех пор, как они расстались.
- Лютик, - говорит он и чувствует, как медленно бьющееся сердце сжимается.
Цири сводит брови.
- Я его знаю. Он иногда пел у бабушки во дворце.
- Он был на балу в честь помолвки твоих родителей. Из-за него и я там оказался. Я... охранял его, - он вспоминает дворянина, который упорно желал видеть задницу Лютика, а потом в памяти всплывает другой бал, другой расфуфыренный дворянчик, другая вспышка страха в глазах Лютика.
Цири смотрит серьёзно.
- Так из-за него теперь у тебя есть я?
- Вроде того.
Цири продолжает смотреть.
- Тогда ты должен с ним помириться, - объявляет она и возвращается к похлёбке.
Геральт не отвечает.

*
Несколько дней спустя они уже в пути, Цири поплотней укутана от ветра, Плотва бредёт по замёрзшей земле, повесив голову. Геральт мёрзнет, но игнорирует это, его внимание приковано к окружающему лесу, к дороге, к снегу, льду и ветру. Война и погода делают эту часть Континента ещё опаснее, чем обычно: по дороге уже встретились несколько тел, полупогребённых под снегом, Геральт уже улавливал не раз отчётливый запах человеческой крови. Им самим пока удавалось избежать бандитов и грабителей, хотя, возможно, виной тому белые волосы и золотые глаза. Его знают. Все его знают.
Геральт думает о Лютике и старается не обращать внимание, как сжимается грудь.
Уже почти вечереет, когда Геральт чует этот запах. Запах крови, резкий, жгучий на морозе, тянется из-за деревьев чуть впереди от них, - и другой запах, густой, мускусный, запах возбуждения и секса. Кровь и секс. По опыту Геральта, это сочетание редко к добру, так что он останавливает Плотву и спешивается как можно тише.
- Геральт, что там? - спрашивает Цири, стараясь быть такой же тихой, как он.
Геральт передаёт ей уздечку.
- Останься здесь, - говорит он. - Если придёт кто-то, кроме меня, гони Плову, спасайся.
Цири кивает и не задаёт больше вопросов.
Геральт крадётся по снегу тихо, как кот. Впереди теперь слышится шум, только подтверждающий ожидания: удары плоти о плоть, стоны удовольствия, шипение от боли. Звучат грубые голоса, их несколько, и пока Геральт вытаскивает меч, один становится громче:
- Теперь ты понял, что такое быть слабым и жаждать, шлюха драная? Смотри, как у тебя стоит!
И теперь Геральт чует: лаванда, ромашка, воск для полировки лютни.
Лютик.
Гнев обжигает горло Геральта.
Теперь он может видеть их сквозь деревья. Три здоровенных мужика, укутанных в зимние шубы, двое из них держат Лютика, пока третий трахает его сзади. Руки Лютика связаны за спиной, во рту кляп, левый глаз подбит и заплыл. И тут Геральт понимает, что бандитов на поляне четверо. Только последний лежит на снегу, мёртвый, и из глазницы торчит очень знакомый кинжал.
Третий разбойник, - тот, что трахает Лютика, отмечает Геральт с почти нечеловеческим спокойствием, - стонет, толкается в последний раз и дрожит. Воздух наполняется запахом его семени. Минуту спустя он вытаскивает член, вытирает рукой губы и смеётся.
- Кедд, - говорит он, - теперь твоя очередь.
Ни хуя, думает Геральт.
Он нападает раньше, чем мужик успевает подтянуть штаны. Геральт втыкает меч прямо бандиту в глотку, тот оседает на снег. Потом ведьмак оборачивается к двум оставшимся, взмахом меча распарывая одному из них живот. Последний отскакивает в сторону, прикрываясь от Геральта раненым товарищем, но Геральт просто разрубает и отбрасывает тело, и продолжает погоню. Бандиту удаётся вытащить нож, он замахивается на Геральта, шипя:
- Сраный ведьмак...
Геральт убивает его одним колющим ударом, и разбойник валится на кровавый снег, рядом с остальными.
Резко выдыхая в морозный воздух, Геральт оборачивается. Лютик стоит на коленях в снегу, руки связаны за спиной, кляп растягивает губы в уродливую гримасу. На лице чужая кровь. И он смотрит на Геральта настороженно, стараясь не выдать эмоций. Он раздет ниже пояса, и Геральт замечает, что дрожь от шока и холода уже начинает охватывать тело.
Геральт подходит ближе, вытаскивает кляп, разрезает верёвку на запястьях.
- Геральт, - голос у Лютика хриплый. - Как мило, что ты заглянул.
И Геральт вспоминает - а как же иначе? - что Лютик сказал то же самое в первый раз, в том переулке за таверной, и по изгибу губ Лютика понятно, что и он тоже помнит.
Геральт стискивает зубы.
- Насколько всё плохо? - спрашивает он.
- Довольно плохо, - ровным тоном отвечает Лютик. - Двое успели отметиться, пока тебя не было, и нежными любовниками их не назовёшь. Совершенно уверен, что у меня кровотечение. И я понятия не имею, где мои штаны.
Геральт оглядывается и быстро замечает ярко-красные штаны, какие мог бы носить только Лютик. Сапоги брошены чуть дальше.
Лютик берёт вещи, оглядывает себя и говорит:
- Мне потребуется помощь.
Геральт помогает ему одеться, молчание всё тянется.
Когда сапоги уже надёжно натянуты на ноги, Лютик в быстро сгущающихся тенях пересекает поляну и вытаскивает из сугроба чехол с лютней. Потом подбирает мелочи - одежду, тощий кошелёк, склянки с ароматными маслами, которые, как всегда утверждал Лютик, могут сделать запах долгой дороги менее ужасным. По большей части они раскиданы по снегу. Геральт помогает, стараясь не обращать внимания, насколько болезненны и неловки движения Лютика.
- Вроде всё, - Лютик закидывает лютню за спину.
- Что случилось? - спрашивает Геральт, посылая все извинения и объяснения в задницу.
- Они увязались за мной в последней деревне, - рассказывает Лютик, не так уж и весело, не так уж и живо. - Польстились на мои монеты и, ну сам знаешь, на что.
Геральт чувствует, как внутри начинает разгораться гнев.
- Я сдуру отказался сложить лапки и всё им отдать, - продолжает Лютик, подбородок задран, глаза сверкают, практически мечут молнии. - Полез в драку, убил одного. Но выходит, что если твою задницу не прикрывает большой страшный ведьмак, сопротивление делает только хуже, - в голосе сквозит горечь, и Геральт видит, что будто из солидарности с неба, кружась, начинают падать первые снежинки. - Они собирались убить меня, Геральт, - добавляет Лютик напряжённо и испуганно. - Сразу дали понять. Связали меня, поставили на колени и прямо сказали, что когда наиграются, перережут мне глотку и повесят труп на дереве, - он всхлипывает, глаза распахнуты, улыбка безумна. - И они издевались надо мной словами моей же, блядь, песни! Песни, которую я написал о... - он обрывает себя, пытается успокоиться.
- Песни, которую ты написал обо мне, - заканчивает за него Геральт.
У Лютика аж сводит челюсти.
- Неужто так очевидно?
- Для меня - да.
Лютик молча таращится на Геральта.
- Снег начинается, - говорит ведьмак наконец. - Ты не можешь остаться здесь один.
- Предлагаешь мне пойти с тобой?
- Требую, чтобы ты пошёл со мной.
- Ну как же иначе, - кивает Лютик с кривой улыбкой.
Они возвращаются по тропке, Лютик спотыкается на каждом шагу. Геральт очень хочет помочь ему, готов нести его, но они с Лютиком не виделись больше года, и возможно ли будет ещё такое? Захочет ли Лютик?
- Не парься, - Лютик толкается плечом в плечо Геральта. - Я практически слышу, как твои мозги скрипят, - он на минуту замолкает, опирается на плечо Геральта, чтобы не упасть, потом продолжает: - Я, кстати, пиздец как зол.
Геральт не знает, что сказать.
- И очередное спасение моей жизни этого не отменяет. Ты меня вроде как послал. Йеннифер разосралась с тобой, и ты тут же вывалил всё на меня, - ну ладно, хорошо, это прекрасно отразилось на моём творчестве, я слепил из этой хуйни песню, но ты, ебать-колотить, разбил мне сердце.
Его рука как раскалённое клеймо, прожигающее доспехи.
- Мне жаль, - говорит Геральт, хотя этого недостаточно, никогда не будет достаточно.
- Пиздишь, - вздыхает Лютик, но тут из-за деревьев показывается Плотва, Цири пускает её в галоп, и лицо Лютика проясняется. - Плотвичка! И принцесса Цирилла?
Цири строго глядит на Геральта.
- Ты извинился? - первое, что она спрашивает.
У Лютика вырывается смешок.
- Он извинился, - заверяет бард, отвешивая церемонный поклон. - Добрый вечер, ваше высочество.
- Просто Цири, - негромко звучит голосок в сгущающемся мраке. - Что с тобой? Что с твоим лицом?
- Всё будет хорошо, - Лютик гладит Плотву по носу, запускает пальцы в гриву. - Рад снова тебя видеть, девочка моя.
Плотва фыркает ему в плечо, и Геральт замечает, как он дрожит, как у него подгибаются ноги.
- Пошли, - командует Геральт. - Пройдём ещё немного вперёд и разобьём лагерь. - Он смотрит в небо, на лес валит густой снег. - Будет холодно.
- Уверен, что мы сможем согреть друг друга, - заявляет Лютик, не глядя на него, и на миг Геральт возвращается в другую зимнюю ночь, на много лет назад, когда они, обнажённые, лежали вдвоём у костра, ласкали друг друга медленно и нежно, пот тёк по спине Геральта, кожа Лютика раскраснелась от жара, и было им так хорошо - Геральт и не ожидал, что так хорошо бывает.
Он ловит взгляд Лютика и понимает: тот вспомнил то же самое.
Они ставят лагерь немного дальше по дороге, устраивают берлогу под двумя согнувшимися деревьями и забираются в неё все вместе. Лютик разговаривает с Цири тихим, тёплым голосом, расспрашивает её, вытягивает из неё всю её историю так, что она даже не замечает этого, и когда они укладываются, все трое сбившись в кучу ради тепла, Цири устраивается между взрослыми и засыпает, уткнувшись носиком в грудь Геральта.
Ночью, в тишине снегопада, Геральт смотрит на спящего Лютика. Сначала тот спокоен, дышит медленно, глубоко и ровно, но это не длится долго, вскоре лоб хмурится, дыхание становится рваным, а сердце так громко колотится о рёбра, что Геральт удивляется, как не просыпается Цири. Лютик пробуждается с резким вдохом, глаза распахиваются, в них ужас, боль, шок, он не сразу понимает, где находится, что происходит, не сразу успокаивается.
- Геральт, - хрипло зовёт он в темноте.
- Лютик, - откликается Геральт, тянется через Цири и дотрагивается до щеки Лютика, перебирает пальцами волосы.
Лютик целует ладонь Геральта.
- Я люблю тебя, - внезапно говорит он дрожащим голосом. - С первой встречи люблю.
У Геральта сжимается сердце.
- Останься с нами, - просит он. - Останься со мной.
Лютик тихо фыркает.
- Это ты меня прогнал, - напоминает он.
- В следующий раз не слушай меня.
Глаза Лютика серьёзны.
- Давай не будет следующего раза, - он замолкает, улыбается печально. - А сам говорил, не хочешь, чтобы мне из-за тебя было больно.
- Да, я пиздецкий мудак.
- Геральт! - шикает Лютик. - Следи за языком! Ты теперь воспитываешь наследную принцессу Цинтры, будь аккуратнее в выражениях.
Геральт хмыкает и придвигается ближе.
- Ты останешься? - спрашивает он совсем тихо.
- Пока ты позволишь, - отвечает Лютик.
Геральт наблюдает, как Лютик снова засыпает и вздрагивает во сне.

*
В Каэр Морхене Геральт лежит в гнезде из одеял и шкур, Лютик прижимается лбом между его шеей и плечом. Пот всё ещё течёт по их голой коже, волосы у Лютика влажные, Геральт чувствует, как шумное дыхание Лютика мягко щекочет ему шею. Геральт целует его в макушку, чувствует, как он прижимается ближе и глубоко вздыхает.
- Спасибо, - произносит Лютик в уютной тишине их постели.
- За что? - встревоженно спрашивает Геральт.
- За то, что позволил мне остаться.
Геральт хмыкает.
- И тебе спасибо.
Лютик поднимает голову, таращится на него.
- За что?
- За то, что остался.
Лютик улыбается, широко, прекрасно, и проскальзывает бёдрами между бёдер Геральта.
- Я думал, ты хочешь поблагодарить меня за кое-что другое, - он практически мурлычет. - Мой рот, мои руки. Прочие места. Или, например, за мой голос, голос, который принёс тебе славу, о мой Белый Волк.
Геральт придвигается ближе, утыкается в шею Лютика и прикусывает метку, которую раньше сам же и оставил.
- Заткнись, Лютик, - ворчит он.
Лютик смеётся.
- Вот это больше на тебя похоже.
Геральт целует его и тащит глубже в гнездо из шкур. Лютик покоряется добровольно, с удовольствием, его пальцы огненным смерчем проходятся по коже Геральта, губы у него нежные и ласковые, и если вдруг случается, что Геральт выбирает не тот угол или кусается немного сильнее, чем следует, Лютик упирается рукой ему в грудь и просит: "Геральт, погоди," - и голос выдаёт нарастающую панику, - Геральт обнимает Лютика и успокаивает, пока тот не начинает снова улыбаться.
Лютик улыбается Геральу в губы и целует его крепче.

@темы: переводы, фанфики, Ведьмак