Марионетка - глава 12

[Тёмная сторона силы]

Мастерпост
Глава 12 dunkelseite.diary.ru/p219533034_marionetka-mast...

Пыль закручивалась толстыми спиралями, превращая падающие солнечные лучи в сверкающий туман. Рой наблюдал за этим явлением, позволяя всем мыслям и заботам, бившимся о стенки разума, рассеиваться, и следил за каждой пылинкой, опускающейся перед окном его кабинета. Это возвращало его в детство... кажется, целые века прошли с тех пор, как он был маленьким, хлипким слабаком, который сидел в гостиной и конспектировал свежие тексты по алхимии. Он вспомнил лёгкое раздражение, с которым решил, что клубы танцующей на солнце пыли испортят записи, и решил отогнать их, чем лишь продлевал процесс снова и снова, так как был слишком ленив, чтобы уйти с солнечного света. Когда его родители погибли в железнодорожной аварии, он был ещё слишком юн, и его отдали на попечение тётке. Та всегда осуждала его любовь к алхимии и старалась привлечь внимание к таким вещам, как этикет и кулинарное искусство.
Он избежал этого, отправившись в школу, а там удирал с уроков, чтобы шляться по восточной части Централа, где зависали старшеклассники, студенты и алхимики, и наблюдал много мест, торгующих разными интересными штуковинами. Магазины на этих улицах были полны книг, антиквариата и прочих подобных вещей, способных заинтересовать алхимика. Мустанг, впрочем, искал человека, и хотя он просматривал предложенное, не спускал глаз и с людей вокруг.
Быстро изучив язык тела, он разобрался, кто будет дружелюбным, а кто враждебным, если с ним заговорить, и довольно скоро - не без помощи приёмной матери - научился поддерживать разговор и сплетать столь хитрую сеть слов, что даже в самом скучающем вызывал интерес. Для начала он заговаривал о политике, о том, что узнавал из газет или от Мадам Кристмас, а потом находил себя достаточно смелым, чтобы обсуждать алхимию с незнакомцами. Он был удивлён тем, насколько разнообразны оказались мнения о науке, и сохранял мысли каждого в тайном уголке разума.
Он был как ныряльщик, и знания об алхимии были той водой, которую он страстно искал.
Именно благодаря таким поискам, случайным и судьбоносным совпадениям, однажды подросток-Рой столкнулся в букинистическом магазине с самой миловидной девушкой. Её глаза цвета тёмного вина постоянно оглядывали помещение - признак интеллекта выше среднего или какой-то формы боевой подготовки. Она шла, проводя пальцами по полкам, мимо которых проходила, не проявляя никакого интереса к черноволосому мальчику, который сидел между полок, изучая старинную куклу. Рой не мог точно сказать, почему вещь привлекла его внимание, но был достаточно заинтригован, чтобы снять её с полки, и стал запоминать каждую деталь. Однако с приближением прекрасной девы он быстро отложил куклу и упёрся ладонями в стул. Когда девушка не взглянула на него, будучи уже в пяти шагах, он подумал, не наступит ли она на него, раз такое дело.
Словно уловив эту мысль, девушка остановила на нём острый взгляд и замерла. Рой был впечатлён её уверенным, скучающим взглядом и ответил на него со всей интенсивностью. Большинство девушек её возраста в таком случае тут же отводили глаза, начинали краснеть и заикаться. Но не эта прелестная блондинка. Она была так же спокойна в его присутствии, как и большинство встреченных им мужчин. Аномалия озадачила, но и обрадовала Роя, и прежде, чем он осознал, губы тронула улыбка. Когда их поединок взглядов длился уже больше минуты, из-за полок раздался сильный, хоть и дрожащий голос.
- Риза, куда ты запропастилась, девочка? Ты меня доконаешь. Иди сюда сейчас же.
- Да, отец, - шлейф светлых волос перетёк, как жидкость, когда девушка повернулась на точёных каблучках.
Рой был рад, что она стоит спиной, пока он неуклюже поднимается на ноги.
- Извините, можно вас на минутку, мисс?
Холодные винные глаза оглядели его ещё раз, и он почувствовал, как от этого внимания что-то тает внутри. Эта девушка... было в ней что-то такое... нечто, засасывающее в её глаза, как вакуум.
- Рой Мустанг, - он протянул руку.
И каким-то образом она поняла этот простой жест, схватила его за руку и крепко встряхнула.
Обычно молодые леди и джентльмены так не делали. Согласно советам тётушки Кристмас, наилучшим по этикету полагалось поцеловать руку девушки при первом знакомстве. Рукопожатие было для мужчин, но это был единственный способ, какой видел Рой, чтобы выказать уважение, и каким-то образом блондинка его отлично поняла.
- Риза Хоукай.
- Моё почтение, - Рой улыбнулся, когда она слегка кивнула и повернулась, чтобы идти к отцу. Рой не смог удержаться и пошёл следом, чтобы наблюдать за ними издалека. Старик перелистывал страницы древнего тома, глаза его сияли. Рой заметил название: "Historia Alchimia et Alius Usus", и ещё больше заинтересовался, вышел из-за полок и официально представился Бертольду Хоукаю.
Именно тогда, когда они обсуждали книгу, которую мужчина держал в руках и которую Рой прочитал годом ранее, Рой понял, что нашёл своего учителя. Тёмно-ореховые глаза сверкали от каждой фразы, которую цитировал Рой, и ониксовые глаза мальчика блестели от внимания, которое ему оказывал взрослый алхимик.
Мастер Хоукай учил его в последующие годы, вплоть до того, как Рой вступил в армию, и хотя эти годы были наполнены стерильными, химическими запахами и вспышками белого (учитель боролся с какой-то болезнью, поглощающей тело), Рой запомнил его как сильного человека. Он был фигурой, значительной во всех отношениях. Его тело заполняло весь дверной проём, его громкий голос заставлял умолкнуть всех прочих в помещении, он гасил споры одним серьёзным взглядом. Некоторые из самых ярких подростковых воспоминаний Роя были, как он сидит в огромной библиотеке учителя на потрёпанном диване, с книгой на коленях, и следит за человеком, неустанно ходящим перед ним туда и сюда. Гениальные слова срывались с сухих старческих губ, иногда перемежаясь с удивительно площадными, но Рой всё равно был восхищён.
А потом Рой вступил в армию, и от него тут же отказались и учитель, и приёмная мать, она же тётка по отцовской линии. С восемнадцати до двадцати одного он общался только с армейскими товарищами, с которыми быстро сошёлся. Учитель умер, Рой получил его секреты от славной и многофункциональной Ризы, а потом началось восстание в Ишваре...
Воспоминания теперь уже генерала были затуманены красным, серым и глубоко чёрным, когда он думал о тех временах, поэтому он позволил разуму снова вернуться назад и сосредоточиться на Бертольде Хоукае. Старый, горький ум, извергавший мудрость пополам с грубостями из больного и слабеющего горла... сейчас Рою было странно оглядываться назад. В те времена мужчина заполнял его горизонт от края до края. Учитель был для него всем. Только теперь Рой понимал, насколько тот был болен, хотя старательно учил своего юного любопытного ученика. В те долгие дни, когда Рой сидел у больничной кровати, он как-то не думал о его болезни, а только стремился к большему количеству нужных как воздух знаний, цепляясь за каждый слог как за спасательный круг. Запах лекарств и бинтов стал настолько привычен, что его даже не хватало, когда Рой возвращался в дом приёмной матери. Он предполагал, почему теперь, оказываясь в госпитале, чувствовал себя как дома.
Бертольд Хоукай был очень похож на Идзуми Кёртис, думал Рой со светлой грустью. Эта женщина была намного более... колючей... чем его учитель, конечно же, но оба они обладали одинаково острым умом, и если уж уверились в пользе какого знания, усиленно вколачивали его в учеников. Страх, который братья Элрики испытывали к своему учителю, был забавным и щекотал нервы. Та, кому удалось внушить страх неунывающему и взрывному Эдварду Элрику, должна была быть воистину ужасающим существом. Эдвард глазом не моргнув встречал кошмарные вещи, вроде боя с химерами или столкновения с людьми впятеро его больше, но при упоминании миссис Кёртис мальчик бледнел как простыня и дрожал как лист. Мустанг задумывался, как сильно эта женщина поколачивала братьев. Конечно, они любили её, но чтобы такой ужас укоренился, они должны были пройти через многие страдания, как физические, так и моральные. Он не сомневался, что если бы всё это вышло на свет, Идзуми вполне могла попасть в тюрьму за насилие. Элрики тогда ведь были ещё детьми. С другой стороны, Кёртис придерживалась той же философии, что Хоукай внедрил в Роя:
Как только кто-либо вкладывает всё своё существо в алхимию, чувствуя её своим призванием, он уже не ребёнок, не мальчик, или девочка, или взрослый. Он становится существом без пола и возраста. Он становится алхимиком, чистым и простым.
О такой позиции Рой размышлял так часто, как мог. Именно она повлияла на решение призвать Эдварда в армию. После всего, через что прошёл старший Элрик, из-за его ума и способностей, он никогда не был ребёнком в глазах Роя. Хотя и был.
Ночь опускается, Эд сидит на каменных ступенях под проливным дождём, сжимая плечо автоброни. Слёзы свободно текут по прекрасному, измученному лицу, слова о богах и людях горько вырываются из нежных губ. Ужас, боль, ненависть к себе в этом надломленном голосе заставляют дрожать всё внутри Мустанга от бешеного желания добраться до Барри-Мясника и убить его, отрубая по одной конечности за раз. Но единственное его утешение - стоять в отдалении, наблюдать за великолепным, надломленным мальчишкой и понимать, что нет, Эдвард не бог. Даже не взрослый. Он ребёнок. Ему больно, и Рой не знает, как этому помочь.
Эта беспомощность ещё долго терзала душу тогда ещё подполковника. Она снова вытащила на поверхность воспоминания о войне и глазах мёртвого ребёнка, понимание, что он ничего не может сделать, чтобы это исправить. Это была тёмная, тяжёлая, гулкая боль, резонирующая в каждой клетке тела, перетаскивающая разум за грань пустоты, в море теней, которые грозили засосать его глубже.
Это же самое чудовище отдавалось в нём эхом сейчас, становилось всё больше и голоднее с каждым днём, практически заглатывая его в моменты вроде такого, когда он отрывал взгляд от бумаг и переводил на фигуру, откинувшуюся на спинку дивана в его кабинете. Короткие тёмно-золотые волосы торчали во все стороны, угольно-чёрные тени залегли под глазами молодого человека - ничего похожего на живого, жизнерадостного юношу, вошедшего в этот кабинет шесть месяцев назад, по возвращении из путешествия в Син. Альфонс Элрик как будто постарел на десять лет за прошедшие месяцы, и Рой подозревал, что сам выглядит не лучше. Вздохнув и отложив ещё один отчёт, он вернулся к карте, разложенной на мустанговском чайном столике красного дерева, глаза тупо обшаривали её в миллионный раз. Рой смотрел, как заляпанные чернилами пальцы беспомощно трепещут над пёстрым листом, словно юноша надеется найти искомое одним только чутьём. Сочувствие сжало сердце генерала, и он, отложив дела, подошёл к Алу.
Он положил руку на сильное, но ссутуленное плечо, на миг испытав страх: так делал Эд, да, так действительно делал Эд, вернув брата из Врат, - и сел рядом с младшим Элриком.
- Ты снова был здесь весь день, Альфонс, - Рой не удивился, когда Ал лишь слабо пожал плечами, тёмно-янтарные глаза сосредоточились на развёрнутой карте Аместрис. - Тебе надо поспать. Я скажу Хавоку отвезти тебя домой, ладно? Мы не найдём его, если будем вымотаны...
- Я должен продолжать поиски, - Альфонс снова протянул руку к кипе свежеотпечатанных отчётов, высотой в фут. - Последние сто тридцать два отчёта оказались бесполезны, но может быть... может в этих что-то есть... я уверен, что есть... Эд всегда доставляет много хлопот, где бы он ни появился, так что это лучший способ отыскать его.
Рой помолчал, вникая в сказанное, потом безуспешно попытался сглотнуть холодный и тяжёлый камень, застрявший в горле. Так было последние три недели. Каждый день младший Элрик приходил к нему в кабинет, требуя все до единого отчёты о необычной алхимической активности из каждого уголка страны. Видя, что Ал не будет сдерживаться, Рой всегда быстро давал ему то, что он хочет, и Ал проводил дни бок-о-бок с Роем в этом уединённом кабинете. Больно было наблюдать за угасанием такого яркого юноши, как Ал, поскольку недели проходили без единой зацепки... но Рой полагал, ситуация была лучше, чем несколько месяцев назад. Как только Ал узнал о пропаже Эда, а в особенности, сколько его не могут найти, он тут же примчался в Централ, чтобы обыскивать страну самостоятельно. Это было шесть месяцев назад. Лишь несколько недель назад младший Элрик снова появился на его радаре, пришёл прямо в кабинет, рухнул на диван и тут же разрыдался. Рой утешал его как мог, и Ал тут же ухватился за это, что и привело к новому распорядку дня.
По крайней мере, Рой мог приглядывать за ним и подставлять плечо при необходимости. И, как генерал виновато признавался себе, приятно было видеть рядом кого-то, кому Эда не хватало больше, чем ему самому.
В некоторые дни он задавался вопросом, как же другие вокруг существуют как ни в чём не бывало, как движется вечно грохочущая, смазанная машина, когда сам он ощущает себя разваливающимся. Не было ни всполоха огненного золота глаз, сияющего горячее самого лучшего виски, чтобы осветить весь кабинет, ни блеска солнечно-золотых волос, пляшущих в плену кожаного шнурка, ни волчьей вспышки белого между медовых губ... ничего. И всё же его люди вели себя так, словно ничего не случилось, словно никто не пропадал. Как у них получалось? Конечно, Рой заметил, как они замолкают, стоит ему появиться на пороге кабинета, какие странные взгляды на него кидают в штабе, но эти знаки касались только его самого, а никак не отсутствия Эда.
Рой глянул на карту, на которой Ал делал пометки. Почти каждый дюйм её был покрыт собственным кодовым языком Ала, что было наверняка связано с дюжиной отсмотренных им отчётов.
Все поисковые отряды, всё время и ресурсы были брошены на розыск Эдварда Элрика, Стального алхимика, народного героя, и всё свелось к этому... два сообщника сидели над обычной картой и рассматривали бесполезные зацепки...
Стычки между Аместрис и Драхмой утихли через четыре или пять месяцев, и хотя они ещё случались и будут случаться в последующие долгие годы, всё было взято под достаточный контроль благодаря компетентному командованию Мустанга, после чего он смог запросить официального содействия в поиске похищенных военных. С этого момента секретным частям аместрийской разведки не понадобилось много времени, чтобы отследить пропавших офицеров. Все они были найдены в течение двух месяцев, даже подполковник Фауст, к тому времени покойный. Но только не Эдвард Элрик. Одному из подразделений разведки всё ещё было поручено искать его, но надежды таяли, и они даже не удосуживались покидать Централ.
Год с исчезновения Эдварда был долгим и трудным. Потеря юного алхимика была... неописуема для Мустанга. Словно что-то вырвали из его сердца, и в оставшуюся дыру вполз колючий, извивающийся монстр. При мысли об Эде ему становилось физически больно. Такая невероятная тоска по вечерам, которые они проводили, болтая об алхимии, о прошлом и о жизни в целом, переполняла его, заставляя идти прямиком домой и сидеть в одиночестве с бутылкой янтарного лекарства. Он больше не проводил дни в компании. Как он мог идти в бар, где его не поприветствуют продуманным, двусмысленным оскорблением? Нет, уж лучше он посидит один, чем с дюжиной людей, ни один из которых не Эдвард Элрик.
Хотя - его глаза метнулись к Алу, который бормотал что-то про приближающуюся зиму и то, что Эду нужно заменить автоброню, - теперь нашёлся кто-то ещё, кто мог пойти с ним домой и сделать его ночи самую чуточку менее одинокими.
Рою иногда приходилось силой уводить Ала к себе домой, чтобы проследить, что юноша действительно поспит и поест, прежде чем снова кинуться на поиски брата. Рой чувствовал себя свиньёй, потому что был рад компании, хотя временами Ал был так же несчастен, как и он. Много ночей он просидел, наблюдая, как тело Ала устало разметалось на диване, натягивал одеяло юноше на плечи, всем сердцем желая, чтобы тот, на кого он смотрит, был другим Элриком.
Не то чтобы ему не нравился Альфонс. Фактически, последние несколько недель Рой уважал и ценил юношу как никогда. Просто тот не был Эдом.
- Как вы думаете, он ещё жив?
Ужасный вопрос вырвал Роя из раздумий, и холод растёкся по венам от отчаяния в обведённых кругами глазах Ала. Там была безнадёжность, пустота, и мужчина снова вспомнил, как давно пропал Эд. Мысль о том, что Эд просто исчез из жизни, без эпичной сцены, не от руки великого злодея, была безумной, но...
Но все скептики, все ведущие дело военные предлагали списать его со счетов месяцы назад как пропавшего без вести. Сомнения только укрепились, когда было найдено тело подполковника. Для всех, кроме Ала и Роя, получалось, что Эдвард Элрик умер давным-давно. Сам Рой и то иногда сомневался, жив ли Эд...
Но если даже Ал подверг сомнению их усилия?
- А ты как думаешь? - только и придумал он спросить в ответ.
Ал задержал на нём взгляд, потом моргнул и отвёл глаза.
- Братик боец.
- Да, - с готовностью согласился Рой.
- Он не умрёт просто так...
- Да.
Рой гадал, что происходит за этими тёмно-янтарными глазами, пытался уловить движение шестерёнок, но не мог понять, что думает Ал. Рою хватало ума признать, что братья Элрики, Эд, и в большей степени Ал, имели слишком уникальный способ мышления, который он и подумать не мог воспроизвести из-за его сложности.
- Братик ещё жив. Мы пережили столько всего, что должно было нас убить... он проходил через Врата и возвращался столько раз... он никак не мог умереть теперь. Он бы себе не позволил.
Неважно, насколько сильно Рой хотел согласиться, подтверждения замерли у него в горле, прежде чем он успел их произнести, и он с минуту сидел молча. Он поразглядывал круги, которыми были обведены города, и задержался на одном, в западной части.
- Я думаю, нам надо начать искать на востоке и на юге. Мы обыскивали север из запад из-за заварушки с Драхмой, но что, если пропажа Эда с ней никак не связана? Что если похитители, кем бы он ни были, решили укрыться в части страны, которой военные уделяют поменьше внимания, и повезли его на восток? Мало того, что военных там сейчас поменьше, там ещё достаточно мест, чтобы укрыться от людей, если вы к тому же тащите с собой похищенного. К несчастью, несколько человек могут легко проскользнуть мимо постов, расставленных на всех главных дорогах. Я считаю, его увезли на восток.
Ал минуту обдумывал это.
- Так вы думаете... Эда украли... не из военных соображений?
Нет. Рой так не считал. К настоящему времени, по крайней мере. Если бы Эда захватили в заложники, то давно бы уже выставили условия его возвращения, или он был бы найден в числе других похищенных офицеров. Но не было ничего - ни слова вообще. Даже пленные, которых они взяли, отрицали, что видели Эда. Кроме тех, кого они поймали в первый день, признавшихся, что трое мужчин, найденных мёртвыми, были отряжены на поимку Стального. Значит, тот, у кого Эд находился теперь, не был связан с драхманцами. Но это поднимало вопрос, который трепал нервы Рою. Каков же тогда мотив похищения Эда? Причин могло быть так много.
Эд был блестящим алхимиком, неоспоримым гением с опытом трансмутации человека. Кроме того, он выглядел великолепно, да и его характер был не похож ни на чей другой. Было слишком много причин, по которым кто-либо мог желать захватить Эда и присвоить его.
- Не думаю, что это как-то связано с Драхмой, - наконец он озвучил мысль терпеливому Альфонсу. - Я думаю, тут что-то более личное. Более опасное, - на тревожное, безумное выражение лица Ала, Рой бросился исправлять свою ошибку. - Но этому не поможешь, сидя здесь и гадая на кофейной гуще. Это не имеет смысла, правда? Мы просто должны продолжить поиски, и мы его найдём.
- Ага... - Ал вздохнул и провёл пальцем по карте до Восточного города. - Я подумываю о том, чтобы нанять частного детектива. Уинри говорила со мной об этом на прошлой неделе. Эти люди на самом деле учатся собирать информацию и проводят свою жизнь, расследуя подобные случаи, - разыскивая людей за деньги. Однажды мама говорила с бабушкой Пинако о таком, потому что очень хотела найти отца, а Уинри подслушивала.
Конечно же, Рой слышал о частных детективах. На самом деле, у него даже был друг, с которым они вместе служили в Ишваре и который оставил армию, чтобы подвизаться на этом поприще. Но Мустанг сомневался, что один человек может сделать больше, чем лучший отдел военной разведки. Тем не менее, он знал, что должен разжечь умирающую надежду Альфонса. Если - нет, когда, - Эд вернётся, он на стенку полезет, узнав, что Мустанг позволил Альфонсу тонуть в безнадёжной депрессии, которая уже вонзила когти в самого генерала.
Так что, поглубже вздохнув и мгновенно натянув маску, Мустанг кивнул.
- Хорошая мысль, Альфонс. Я знаком с одним таким человеком, могу дать тебе его номер. Что касается оплаты... Уверен, ты знаешь, что Эд назвал тебя единственным наследником своих счетов. Теперь, когда армия объявила его... пропавшим... ты можешь вступить во владение. Я знаю, что у него там была очень большая сумма, которая может пригодиться тебе для расследования.
- Спасибо, сэр, - тихо пробормотал юноша, вытаскивая очередной отчёт из большой стопки.
Рой остановил его осторожно, но твёрдо.
- Хватит, Ал. Думаю, нам обоим пора домой. Я приготовлю томатный суп. Как тебе такое?
- Замечательно, генерал.
И с дрожащей улыбкой младший Элрик уступил, схватил пальто и, бросив последний болезненно-тоскливый взгляд на свою работу, последовал за Роем из кабинета. Подчинённые Роя пожелали им вежливо доброй ночи, и они ответили на бесполезное пожелание с двумя одинаковыми пустыми улыбками. Тёмно-винные глаза Хоукай задержали его взгляд на долгий миг, передав так много за такой краткий промежуток времени, прежде чем Рой отвёл глаза. Он был не готов говорить с ней, не сейчас. Он не нуждается в её заботе, пока не уверится окончательно в смерти Эда. Только после этого он сломается, и сломается сильно, и тогда, что было известно и Рою, и Ризе, именно к ней он и обратится. Он всегда обращался именно к ней. Они были как родственные души, как своего рода семья. Они были слишком похожи, чтобы создать что-то более личное, и знали это.
У Роя было большое подозрение, что она знает о силе и глубине его чувств к Эду. Пряча волнение, он повёл Ала прочь из Центрального штаба, в свой скромный дом всего в паре кварталов. Его тело продолжало беседу с Алом - о том, как становится прохладно, о том, как поживают Элисия и Грейсия, - тогда как разум находился в сотне миль.
Янтарь. Всё, чего он хотел, вернуть этот золотой янтарь. Быстрые, как молния, янтарные глаза бешено горят над озорной жемчужной улыбкой. Тусклый янтарь течёт мимо этих саркастически оскаленных зубов в этот уверенный рот. Если бы Рою надо было описать Эда одним словом, он сказал бы "золотой". Всё в нём было ярким, насыщенным и кипучим. Если бы кто-то назвал Эда скучным, Рой не сомневался, некая высшая сила тут же покарала бы этого человека за вопиющее богохульство.
И если кто-то убил Эда, как если бы тот был обычным солдатом...
Какое же наказание было бы достаточным за такой ужасный грех? Рой ничего не мог придумать. Даже сто лет горения в адском огне не было бы достаточно.
Они с Алом ели в основном молча, едва перекинувшись парой слов об Эде и о его поисках, но по большей части думали про себя, что Рой считал к лучшему. После этого стресс и постоянные раздумья доконали Ала. Едва растянувшись на роскошном диване Роя, юноша уснул как камень.
Нежность накрыла Роя, и он несколько минут смотрел на спящего Ала, прежде чем уйти в спальню.
Как всегда, прежде, чем провалиться в беспокойный, мучительный кошмар, он думал об Эде.
Где же ты, Эд? Скорее возвращайся домой... Не знаю, сколько ещё я смогу помочь продержаться Алу...
Я не знаю, сколько смогу продержаться сам...
Я ведь говорил тебе, ты нужен мне рядом.
Я не справлюсь без тебя.
С чем он не справится, Рой не давал себе времени задуматься.
Тьма одолела его, скрыв из глаз образ Эда, заменив его городами, объятыми пламенем, и воплями сотен умирающих. Песок бил в лицо, впиваясь в плоть, как осколки стекла, солнце палило нещадно, а пальцы щёлкали и щёлкали, высекая искру за искрой, превращая беззащитный город в ревущий костёр. Слёзы жгли ему глаза, он уверял себя, что это от жара и укусов песка, но ноющая пустота в сердце пела другую мелодию.
Внезапно руки сжали его плечи сквозь форму и обожгли словно огнём. Левая, маленькая, но крепкая, ладонь держала с такой силой, что разум Роя затрепетал перед ней. Справа - жёсткий, ледяной укус металла в форме руки. Правая и левая, как полные противоположности, цепляли и вытягивали из него разные вещи. Он был переполнен чудесным потоком энергии слева - это было успокаивающее чувство, затапливающее до кончиков пальцев, - тогда как правая поддерживала его с абсолютной стабильностью. Его пальцы, принявшие позицию и готовые щёлкнуть, расслабились. Руки упали вдоль тела, он был поражён ощущением полного покоя. Он обернулся и обнял Эда, стоящего и хмурящего брови. Эд смягчился в его объятиях после небольшого сопротивления, что было далеко от реальности, но Мустанг знал, что это сон.
- Это не твоя вина, - эти слова, сказанные этим голосом, заставили его сломаться. Он сжал маленькое тело в объятьях ещё крепче, и смог мгновенно забыть о бойне и смерти за спиной. Он забыл о красном камне, который жестоко и злобно блестел в кольце у него на пальце, и о тех мёртвых глазах, которые видел каждый день. Всё, что он замечал, было янтарным и золотым спасением.
Когда Рой проснулся всего четыре часа спустя, от рыдающих звуков, доносящихся из гостиной, он почувствовал, как надлом растёт от столкновения с жестокой реальностью, в которой он был теперь пойман. Не было для него золота, не было спасения от монстров, вопящих в его снах из прошлого.
Потому что его спасение растаяло в воздухе больше года назад.

@темы: переводы, фанфики, FMA