Обморок. Занавес. (с)
Глава 2
читать дальше
Ему нравилось дразнить Лоренцо Великолепного. Глядеть, как тот бледнеет от страха и гнева, слушать его совет «собрать такую большую армию, какую только сможет», было так забавно, что едва удавалось сдержать смех. За несколько недель он ожидал собрать достаточно людей, чтобы выкинуть из дворца Лоренцо, - и его, и Клариссу, это прекрасное создание, чью руку целовал так благоговейно, и их детей, чтобы они стояли на стене и смотрели, как он перережет всех флорентийцев, кроме одного-единственного.
Военный инженер, работавший на Медичи, привлёк его внимание в первый раз как новый протеже Турка, но после этого Джироламо свел более близкое знакомство с талантами художника и чудом не взорвался... навещая его мастерскую. Теперь интерес был личным, что означало: Леонардо будет принадлежать ему, принадлежать Риму, ещё до истечения ночи.
Вечеринка у Медичи оказалась торжеством разврата, как и ожидалось. Флорентийцы размалевали лица, вырядились в языческие костюмы и собрались, чтобы пить, сплетничать да соблазнять друг друга долгими взглядами и обещающими улыбками. И словно змей в их райских кущах, как позже любезно отметил Лоренцо, Джироламо был в родной стихии. Бродя среди людей, он подмечал и оценивал слабости, различал гнев, жадность, похоть, выделял любовные привязанности и вражду, зависть и презрение.
Найдя Леонардо в самой гуще толпы, он заметил, что таланты его шпионки возымели своё действие. Да Винчи смотрел на Лоренцо с едва прикрытой ревностью, и Джироламо подумал, насколько легче поколебать его сейчас, когда он сомневается в своём правителе.
После ужина Джироламо наконец настиг свою добычу - того, кто, похоже, и сам уже ожидал его, внимательно изучая свою половину ключа, держа её на свету, словно чтобы быть уверенным, что Джироламо её разглядит как следует.
- Что ты видишь?
- Кажется, только что я видел, как Лоренцо обозвал тебя змеем при всём народе.
- А я вижу ключ, который ты мне отдашь.
Леонардо принялся что-то зарисовывать – взглянуть на рисунок не получалось — и упомянул книгу, которую спрятал еврей, намекая, что разгадал часть загадки.
- Тем охотнее я тебя заполучу.
Леонардо фыркнул. Он был так соблазнителен в своей самонадеянности. .
- С какой стати мне присоединяться к Риму?
- Возможно, ты... ценишь свою жизнь.
Леонардо уставился на него, словно не понимая, что за глупая попытка запугать это была, но увидев, с каким невозмутимым выражением была высказана эта банальная угроза, слегка нахмурился.
- Недостаточно, чтобы предать Флоренцию.
- Тогда, возможно, ты ценишь чью-то жизнь чуть больше.
Он заметил, как глаза Леонардо метнулись к его кузине, такой прекрасной, и неожиданно хрупкой, и будто бы опасавшейся за судьбу своего любовника. Его смутило, что не вышло угадать, была ли это искусная игра Лукреции, или она действительно волновалась за Леонардо, теперь, когда змей был так близко к его сердцу.
- Я узнаю желание, когда вижу его, - голос превратился в хриплый шёпот. – И я более чем способен использовать его множеством способов.
Художник всё ещё колебался, конечно же. Джироламо догадывался: он не из тех людей, что предают из-за угрозы своей жизни, и не из тех, что достаточно самоотверженны, чтобы пожертвовать ею ради других. Так или иначе, он всё равно знал, в чём слабость художника.
- Знаешь, тут и спорить нечего, Да Винчи, присоединяйся к нам, и весь секретный архив Ватикана будет в твоём полном распоряжении.
Пусть Леонардо умело постарался скрыть, насколько это его зацепило, Джироламо смог заметить и постарался изо всех сил не улыбнуться собственной победе.
- Ты только что предложил мне запретный плод.
Он подмигнул.
- Этим и занимаются змеи.
Он улизнул с вечеринки, как только это показалось бы не слишком грубым. Бродил по улочкам Флоренции, дышал её воздухом. Тот был пропитан дымом и грехом; этот особый едкий запах, который Джироламо помнил так хорошо, словно его сон воплотился, возвещал городу скорую погибель. Джироламо оглянулся на дворец, воображая его объятым пламенем и обещая: скоро.
Он собирался вскочить на коня, когда кто-то позвал:
- Риарио! – и он прищурился, пытаясь разглядеть, у кого хватило наглости обратиться к нему по имени, отбросив титулы и должности.
Конечно же, это был художник.
Вино сделало его немного храбрее, но не притупило острого разума. Он смотрел на Джироламо, ясно осознавая, насколько рискует.
- Художник? – такое обращение тоже было провокацией, Джироламо было известно, насколько Леонардо гордится собой и тем, что представляет из себя нечто большее, чем рисовальщик.
– Я размышлял, насколько могу быть уверен, что ты станешь соблюдать наше соглашение. Змеи известны как не самые благородные из божьих созданий.
Глаза Джироламо предупреждающе вспыхнули, но Леонардо то ли слишком расхрабрился, то ли был слишком пьян, чтобы заметить. Он ищет опасности, понял Джироламо. Из-за страсти ли к саморазрушению, от скуки ли? Джироламо решил принять вызов.
- А я, стало быть, полагаюсь на благородство пьяницы, ублюдка, непризнанного гения, которого никто не понимает, что сделало его ленивым, заносчивым и слабым.
Он улыбнулся, заметив, что удар попал в цель. Хотя по большей части это его удивило. Я знаю тебя, я тебя вижу насквозь, хотелось ему сказать, и он мог себе позволить. Он видел нетерпение человека, живущего в мире, который не успевает за скоростью мыслей, разрывающих его собственный разум в клочья каждую ночь, и его безуспешные попытки притупить их острые как бритва когти с помощью разной дряни. Тут было и одиночество, конечно же, и отчаянное стремление к признанию. Однако больше всего Джироламо рассчитывал на свойственное Леонардо полное пренебрежение жизнями других, когда его соблазняют обещанием прогресса. Возможно, даже не понадобится изначальная угроза Джироламо оборвать жизни его и Лукреции, чтобы заглушить в нём голос совести и отвернуться от Флоренции.
Я могу тебя использовать. Тебе следует знать: не стоит сердить меня, раз играть с тобой так просто.
На миг Леонардо замер неподвижно, его зелёные глаза стали холодными и далёкими. В следующий миг он придвинулся близко, так близко, подался вперёд, склонился к уху и прошептал:
- И ты меня хочешь так отчаянно.
Джироламо, ощутив щекой горячее дыхание, с ужасом заметил, как его собственное тело реагирует на чужое. Унижение не заставило долго себя ждать. Язык Леонардо обвёл контур его челюсти, и Джироламо завёлся и схватил Леонардо за горло, поймал, как зверя в капкан.
- Как ты смеешь дразнить меня? - прорычал он.
- Ты вот о чём подумай, - попытался прохрипеть Леонардо, - я не позволяю использовать себя даже тем, кто на одной стороне со мной, - он постарался вдохнуть, - а уж тем более тебе.
Джироламо ослабил хватку, и слегка потрёпанный художник отступил на пару шагов.
- Даже не думай, что можешь меня использовать как пешку, Риарио. В эту игру можно играть вдвоём.
И он исчез, проглоченный темнотой, бросив разъярённого и ошарашенного графа.
Когда Леонардо предал его на следующее утро, это его не удивило, нет, правда (в отличие от пушки).
@темы: переводы, фанфики, Демоны Да Винчи