Обморок. Занавес. (с)
ПОКА НЕ В ОБЗОРЫ
В этой части герои русской версии переходят на "ты", поскольку между ними случается Ловлю тапки, ушла доделывать примечания.
читать дальше
Если вы взяли неверную ноту, продолжайте играть то, что за ней.
Джо Пасс
ТРИ
Чем больше Артур думал о Мерлине, тем больше расстраивался. Точнее, он пришёл к выводу, что мысли о Мерлине отрицательно влияют буквально на всё.
Виновата была его манера игры на рояле. Эти длинные пальцы и полуприкрытые веки мешали Артуру сосредоточиться, стоило бросить на них случайный взгляд, который длился десять секунд, не более, потому что Пендрагон был виртуозом и не считал, что профессионально пытаться присоединиться и установить что-то вроде телепатических отношений с этим идиотом за роялем.
Кроме того, Мерлин, казалось, плевал на всё. Вопреки замечаниям, он играл, как бог на душу положит, игнорировал динамику и артикуляцию, как некоторые - дорожные знаки. Юноша тянул и толкал музыку, словно пытаясь перекроить её, и заставляя Артура меняться вместе с ней. Его Бетховен звучал иначе, чем Бетховен на той неделе, в этом плане с аккомпаниатором была просто беда.
Артур сжал апельсин с немного излишней жестокостью, так что половинка фрукта выскользнула из кулака и ударилась о стену, отскочила и со шлепком приземлилась в раковину. Со вздохом он подобрал апельсин, промыл под краном, потому что не желал попадания воды из раковины в сок, и продолжил приготовление. Пендрагон представил, что апельсин - это голова Мерлина, и резко сжал его.
О чём он только что думал? Ах да, о том, что Мерлин вреден для здоровья.
Он не представлял, зачем этот идиот совершает столько телодвижений, играя что-то, отдалённо напоминающее барокко. В самом деле, Артур как-то стоял под дверью, потому что обладал безупречным чувством времени и пришёл чуть раньше, так что услышал, как Мерлин играл Моцарта, который назавтра был уже другим. Акценты и окончания фраз оказывались где угодно. Артур изучал пианиста некоторое время через окошко. Глаза юноши были закрыты, лицо запрокинуто к потолку, на губах - дурацкая улыбка, словно он мечтал солнечном свете, радуге и мороженом, а ещё Мерлин подавался вперёд к роялю каждый раз, как правая рука взбегала вверх. Пендрагон задался вопросом, принимает ли этот человек наркотики, или сам по себе ненормальный.
Апельсин снова выскользнул из руки, и Артур решил оставить неудачную затею. Выскоблив мякоть металлической ложкой (безотходное производство), сгрузил всё в блендер, бросил кожуру в ведро под раковиной и спросил себя, не поступить ли так же с глупым аккомпаниатором.
Блендер громко зажужжал, словно миллион фальшивых виолончелей с парой гобоев в придачу. Артур поглядел, как кружится оранжевая муть и сполоснул руки под краном. Он вымыл ложку и повесил на место, к прочим ложкам того же размера, прежде чем вспомнил, что забыл вытереть её. Вот теперь она испачкала соседнюю. Артур тяжело вздохнул, снял обе ложки с крючка и вытер их белой салфеткой.
Мерлин. Дурно влияет на мозги. Хватит о нём.
Артур как чувствовал, что завтра аккомпаниатор опоздает к началу очередной репетиции на сорок минут и доведёт его до белого каления своей расхлябанностью.
Но сейчас Пендрагон допил сок и вернулся к повторению Баха.
*
Мерлин опоздал на сорок минут.
Если честно, квартира Артура была расположена далеко, а у Мерлина была проблема с ориентированием, исключая дорогу в университетскую столовую, это уж он знал хорошо, а все автобусные пересадки и автовокзалы вызывали у него головокружение. Тут юноша проверил сумку и обнаружил, что забыл ингалятор дома или посеял где-то по дороге. Однако к этому времени он находился где-то на полпути к Дарлинг-Пойнт (по словам милой женщины, сидевшей позади), и быстренько сбегать домой было несколько поздновато.
Более чем.
*
- Ты душевнобольной или умственно отсталый? - поинтересовался Артур, едва Мерлин постучался в двери.
- Меня охранник не пускал!
Артур смерил его подозрительным взглядом.
- Охранник?
- Ну да, такой, в дурацкой форме.
Пендрагон выглядел так, словно кого-то хотел придушить. Мерлин нацепил улыбку и постарался избежать потянувшихся к нему рук.
- Ты показал визитку, которую я дал? - спросил Артур, чувствуя, как загорелись уши.
- Да! - гость выудил несчастную карточку из пакета.
- ...
- И он пустил меня. Зачем же ещё карточка, хотел бы я вас спросить.
Пендрагон сгрёб его за шкирку и втащил в помещение, со стуком захлопнув дверь. Когда Мерлин смог видеть больше, чем шёлковая рубашка Артура с расстёгнутым воротником, он обнаружил помещение вокруг себя. Какое-то время он просто глазел.
- Закрой рот, ты выглядишь смешно, - грубо сказал Артур, проходя туда, где оставил скрипку. Мерлин продолжал озираться, с дикими глазами, поворачиваясь на месте вокруг себя.
Квартира Пендрагона была совсем не похожа на Мерлинову. На самом деле, если бы расставить квартиры, принадлежащие музыкантам, по ранжиру, Артур и Мерлин оказались бы на противоположных концах шкалы. Если квартира пианиста была завалена милыми, уютными, пушистыми вещами вроде кресла-«груши», мягких игрушек и прочими предметами первой необходимости, содержащими сахар, эта казалась заполненной преимущественно пустым местом.
- Разувайся, пока везде не наследил, - приказал Артур, и Мерлин спешно стянул ногами побитые кроссовки. Хозяин дома засопел. Юноша осторожно пошёл вглубь помещения, запрокинув голову, чтобы рассмотреть окна в потолке.
- Вы на самом верху, - сказал он немного завистливо, возможно, подсознательно проведя параллель с жизнью. И улыбнулся танцующим и сияющим в солнечном свете пылинкам.
- Да. Логичный вывод, если нажимаешь верхнюю кнопку в лифте, - откликнулся Артур раздражённо. Его рубашка цвета морской волны резко контрастировала с белизной комнаты, белыми стенами, белым паркетным полом, стеклянным журнальным столиком и маленькой кухонной зоной в уголке. Другие цвета были редки, точками там и тут, огромный рояль доминировал на дальнем конце помещения. Пальцы Мерлина затрепетали. Он почувствовал себя не на месте, виновато оглянувшись на грязные кроссовки у двери.
Артур, напротив, был в своей стихии, скрипка улеглась между подбородком и ключицей, и он принялся её настраивать. Звуки были томными, неторопливыми, и солнечный свет заставил волосы Пендрагона сиять. Мерлину неожиданно захотелось потрепать Артура по волосам, и он понадеялся, что не забыл плюшевую копию.
- Ну что? - сказал тот, выдёргивая аккомпаниатора из задумчивости. Артур вопросительно поднял бровь, щекой прильнув к скрипке. Мерлин чуть не захлебнулся чистой волной эмоций, не оставлявшей места для дыхания. Он закашлялся. Потом закашлялся снова. И почувствовал, что не может избавиться от ощущения, будто лёгкие сжали в кулаке.
- Ты в порядке? - неуверенно спросил Артур. Мерлин успокаивающе помахал рукой и попытался проглотить кашель, но чуть не подавился. Некоторое время он шарил в сумке, скрипя, как сломанный тостер, пока не вспомнил, что ингалятора нет. Вот дерьмо, подумал юноша.
Через некоторое время удушье прошло. Мерлин рухнул на стул у рояля, с облегчением и усталостью.
- Эй, - сказал Артур, тронув его за плечо. Мерлин вздрогнул, подскочил и обернулся, однако Пендрагон лишь протягивал стакан воды. Юноша принял питьё с благодарностью и выпил.
- Спасибо, - улыбнулся он, и Артур выхватил стакан из его руки раньше, чем Мерлин поставил его на рояль.
- Ну, поскольку из-за тебя мы потеряли достаточно времени, начнём с Паганини, - Артур поставил стакан на журнальный столик и достал скрипку.
Мерлин вытер руки о джинсы, прежде чем откинуть крышку клавиатуры. Золотая надпись на передней поверхности рояля гласила «Стейнвей и сыновья», и пианист хмыкнул. Насколько он знал Артура, это было вполне в его духе.
- Я знаю этот анекдот? - спросил Пендрагон, весь сосредоточенность и серьёзность, и Мерлин не смог сдержать улыбку.
- Нет, - ответил он, вытаскивая из сумки Паганини.
Артур взял смычок как шпагу наизготовку. Мерлин улыбнулся и положил руки на клавиши.
*
- Где все ваши вещи? - поинтересовался юноша во второй визит к Артуру. Шёл дождь, и свет, падавший сквозь окна в потолке, был пёстрым, по полу рассыпались тени капель. Мерлину нравилось ступать по ним.
Хозяин дома в ответ задрал бровь. Как будто разучился говорить по-английски или вроде того.
- Если ты живёшь в помойке, не думай, что это общепринято, - заявил наконец Артур. - Кто-то должен познакомить тебя с замечательным изобретением. Оно называется шкаф.
Это был первый раз, когда он сослался на их не-встречу, и Мерлин оживился.
- Но где вся мебель? На чём вы спите? - спросил он, указав на одинокое кресло и журнальный столик.
Артур задрал уже обе брови.
- Это моя студия. Живу я внизу.
- А, - кивнул Мерлин. Стало быть, у Пендрагона две квартиры. Можно было догадаться.
- Найди где я вступаю, от до, - сказал Артур, подходя к роялю. Аккомпаниатор поспешно открыл нужную страницу, и Пендрагон бросил на него раздражённый взгляд. Мерлин улыбнулся в ответ.
- Вот, - Артур пометил карандашом нужный такт. Это была единственная карандашная пометка на странице, чистой и незапятнанной. - Не увлекайся так арпеджио, а то звучит, словно я тебя пинками загоняю на гору.
- Но я так слышу, их в этом месте нужно больше, - заупрямился Мерлин, откидываясь назад, как бы подтверждая свою точку зрения. - Ведь здесь ритенуто.
- К сожалению, Мё-ё-ёлин, - протянул Артур самодовольно, - то, что слышишь ты, не имеет значения. Здесь я отдаю указания, как оно должно быть, а ты им следуешь. Компрене ву?
- Задница, - пробормотал юноша под нос, однако пожал плечами, признавая поражение. В сомненьях он обыгрывал нужную фразу, балуясь с ней, как с лентой, которую тянул туда-сюда, правая издавала случайные вздохи на фоне трепещущей левой руки. Рояль подхихикнул, Артур нахмурился.
- Да. Вот как раз так не надо, - заметил он строго, прежде чем отойти от рояля и вернуться к собственным нотам, оставленным полураскрытыми на тяжёлом металлическом пюпитре. - Бетховен, - продолжил он, заставив Мерлина застонать. - Такт 128. По моему знаку.
Не утруждая себя раскрытием нот, пианист посмотрел на Артура поверх пианино и приготовился работать.
*
Несмотря на постоянные жалобы Пендрагона и на его доводящие до белого каления придирки к деталям, в их совместной игре случались поразительные моменты. Моменты, когда рояль от простого сопровождения переходил к интиму, переплавляя трепетную мелодию во что-то сладкое и тёплое. Это сквозило в изгибе спины Мерлина, когда тот играл, согнувшись, как басовый ключ, над белыми гладкими клавишами, при этом склонив голову влево, прислушиваясь к Артуру. Пианист всё же изменял какие-то мелочи, выражавшиеся в небольших отклонениях от текста. Играл более размыто, более эмоционально, и Артур не мог противостоять этим изменениям, чувствовал, как сам меняется.
Это пугало и манило его одновременно.
Он поглаживал черепаховую вставку на смычке, когда, положив скрипку на колени, сидел около рояля в тишине. Он смотрел на место, где Мерлин подышал на полированную крышку и нарисовал рожицу на конденсате, и картинка почему-то сохранилась, хотя рисовальщик давно ушёл домой. Было уже темно, оранжевый закат лился в окна. Взгляд на часы сказал, что уже шесть.
Поднявшись, Артур встал под потолочным окном.
Пальцы всё ещё ныли от слишком большого количества сыгранных двойных ударов, гармонии были как вьющаяся в воздухе сахарная пудра. Как запах сладостей, всё время окутывавший руки Мерлина. Артур мысленно выругал себя за то, что позволил себе отвлечься.
Он продолжил игру.
*
Плюшевый Артур превратился в марионетку. Мерлин сделал его двойным, заново набил, и кукла получилась удивительно похожей, с чуть выпирающим животиком. Юноша вышил брови, и Артур сердито посмотрел на него, когда тот собрался пришить две пуговицы к фраку и повернул игрушку к себе. Внутри куклы было достаточно места, чтобы просунуть кисть, продеть пальцы внутрь Артуровых рук и пошевелить ими. Откусив нитку, Мерлин надел куклу на руку.
Артур огляделся. Артур покачал головой.
- Ты великолепен, - ухмыльнулся Мерлин. Он взял игрушку с собой к роялю и плюшевыми ручками извлёк из инструмента несколько смазанных звуков. Позади громко чирикали Моцарт и Вольфганг. Артур нахмурился и посмотрел неодобрительно.
- Ты должен репетировать! - как бы говорил он. - Больше заниматься Бетховеном!
- Ох, - вздохнул Мерлин, и всё же посадил Артура на подставку для нот, откуда тому открывался прекрасный вид на всё помещение. - Я сейчас порепетирую, ладно?
Артур ничего не сказал.
Засучив рукава, юноша начал со случайного такта и погрузился в музыку. Он играл большей частью на автопилоте, исполняя секвенции бегло и слегка приправив их (ну хорошо, как следует сдобрив) рубато. Да, он успел немного увлечься, прежде чем поднял глаза и наткнулся на хмурого Артура. Пальцы слетели с клавиатуры, как грузовик с обрыва.
- Оба мы знаем, что это был абсолютный кошмар, - сказал плюшевый Артур.
Если бы это был настоящий Артур, он подкрепил бы недовольные слова жестом, сложив руки на груди. Мерлин сглотнул. Даже попугайчики затихли, так резко оборвалась музыка.
- Хочешь, чтобы я принёс метроном? - пригрозил плюшевый Артур.
- Нет, только не метроном! - закричал Мерлин, в ужасе чуть не свалившись со стула. Плюшевый Артур только строго взглянул на него. Юноша подумал, что будет, если его пощекотать. Боится Артур щекотки? Он не мог представить Пендрагона, боящегося щекотки. Чириканье Моцарта вернуло Мерлина к реальности. Он глубоко вздохнул, позволяя выдоху прокатиться до кончиков пальцев.
Юноша обратился к другому случайному такту, чудесному месту, где скрипка и пианино переговаривались длинными устойчивыми нотами. Он наигрывал мелодию Артура поверх своей левой руки, мини-оркестр звучал на полную катушку у него в голове, доигрывая всё остальное, иногда добавляя небольшие сольные проигрыши флейты.
Мерлин прикрыл глаза, с улыбкой представляя шокированное выражение лица Артура. Он регулярно жал на правую педаль, потому что не хотел, чтобы старик Симмонс снизу стучал тростью в потолок. Клавиатура смещалась вправо-влево, вправо-влево, словно танцуя вальс.
Мерлин забыл о времени.
*
- Ну как дела?
Утер не спрашивал. Он проводил ревизию. Артур медленно вдохнул, вцепившись руками в колени. Пальцы дрожали. Он старался не сжимать кулаки, хотя по телефону отец не мог разглядеть. Ну и что же, что по телефону. Расстояние больше, а результат тот же.
- Всё в порядке, - ответил Артур.
- А твой новый аккомпаниатор?
Младший Пендрагон бросил взгляд на рояль. Ему в глаза бросилась завернувшаяся красная обложка уртекста. Это потому, что он слишком часто бил Мерлина нотами по голове. Сонаты. Бетховен. Артур не смог сдержать улыбку.
- Он талантлив, отец.
Утер нетерпеливо вздохнул, и в трубке послышалось шуршание бумаги. Дверь открылась и закрылась, невнятные звуки разговора на заднем плане были словно всплеск красок.
- Я бы хотел послушать.
- Ты придёшь на прогон?
Молчание.
- Нет. Я шестого улетаю в Германию.
- Ох, - сказал Артур, не в силах заглушить радость, которая начала расти в нём после этих слов.
- Я найду время. Что насчёт твоей техники? Что говорит Остерманн?
Артур вздрогнул, память о Мельбурнском концерте была ещё свежа и не зажила.
- Удовлетворительно.
- Не разочаруй меня.
Щёлк.
*
Когда Мерлин проснулся, оказалось, что его лицо приклеилось к клавиатуре, а плюшевый Артур свалился на клавиши. С трудом разлепив заспанные глаза, юноша едва не завизжал, как девчонка: сварливое лицо Артура было прямо перед ним. Брови сошлись к переносице, словно обвиняя:
- Ты проспал, Мерлин! Проспал! Проспал! Проспал!
Судя по воплям Моцарта, Мерлин перед сном забыл наполнить миску кормом. Отлепив лицо от клавиатуры и морщась от длинных синяков, пересекающих щёку, он разогнулся и почувствовал скрип в позвоночнике, потому что провёл всю ночь в неправильной позе. Он отправился в угол, где хранился корм, и насыпал еды птицам.
- Боже, какие же вы шумные, ребята, - сказал Мерлин, зевнув. Моцарт визгливо закричал. Хозяин сунул миску с едой в дверцу клетки. Он отцепил поилку и направился через всю комнату к ванной, по пути откручивая крышку. Юноша едва не свернул шею, наступив на случайный носок на полу ванной, и только удачно расположенная дверная ручка спасла его от жёсткого приземления на спину. Вылив из поилки старую воду, он набрал из-под крана свежей и плеснул себе немного на лицо, прежде чем посмотреть в зеркало. На правой щеке было пять длинных, красных, глубоких полос, как будто Мерлин приложился к горячей решётке для барбекю. Зарычав, он пообещал себе больше никогда не спать на рояле - это всё Артур был виноват. Артур и Бетховен. Вот теперь Уилл будет потешаться над ним весь день. А ещё он проголодался.
Ворча под нос, Мерлин вышел из ванной. Он собирался вернуть поилку на клетку. Моцарт уже испачкал едой клюв, глупая птица, и юноша подумал, каков на вкус корм для попугайчиков. Все эти орешки, зёрнышки.
Углеводы.
Пора позавтракать!
Перебравшись через небольшие горы, которые были корзиной с бельём и «грушей», Мерлин добрался до угла, где приютился маленький, побитый холодильник. Он принадлежал Уиллу, прежде чем друг купил себе новый. Отжав дверцу вилкой (та почему-то заедала, Мерлин подозревал, что дело было в нижней петле), юноша осмотрел содержимое.
Вернее, его отсутствие.
- Кто выпил всё клубничное молоко? - спросил он в ужасе. Мерлин смотрел на пустое место, где должны были стоять пачки с молоком. Кажется, даже слёзы на глаза навернулись от обиды. Потому что он был уверен, здесь было три пачки ещё вчера! Он любил клубничное молоко! Его ограбили в собственном доме!
А может, он его просто переставил?
Мерлин передвинул бутылку соевого соуса, комок бывшего сыра и завёрнутый в фольгу чесночный хлеб, ещё вполне съедобный. Молока нигде не было видно.
Намечался ужасный день.
Поглядев на чесночный хлеб с сомнением, Мерлин закрыл холодильник и принялся искать сумку. Обнаружив её, он перерыл все внутренности в поисках кошелька. На колени высыпалась горсть мелочи и спланировала одинокая десятка. Может, вместо клубничного молока удастся добыть немного кофе...
Плюшевый Артур глядел на юношу несчастными глазами. Возможно, из-за того, что свалился под рояль. Виновато улыбнувшись, Мерлин спас беднягу, отряхнул пыль, пушинки и прочий неопознанный мусор. Его мобильный зазвонил. Пронзительно. Это был какой-то рэп, что означало, звонил Уилл.
- Ты где, блядь, ходишь? - заорал Уилл так громко, что даже от телефонного голоса у Мерлина всколыхнулись волосы. Он отодвинул трубку на безопасное расстояние от барабанной перепонки.
- Дома, - сказал Мерлин осторожно. - И я не нашёл клубничного молока.
- Какого хуя? - завопил Уилл. - Ты собирался быть здесь ещё два часа назад! Это перебор даже для тебя!
- Два часа? - переспросил Мерлин. - А сколько сейчас вре...
- ПОЧТИ ДВЕНАДЦАТЬ, ты, дубина, рррр! Просто вали сюда, а то Гаюс с ума сходит! Мы можем порепетировать и во второй половине дня!
- Почти двенадцать? - Мерлин оглядел комнату в поисках отсутствующего будильника. Ведь был же будильник? - Неудивительно, что я такой голодный.
- Хочешь, чтобы я пришёл и дал тебе пинка? - голос Уилла был более жестяным, чем мог быть по причине плохих колонок дешёвого телефона.
- Э-э-э, нет, - пробормотал Мерлин, шаря одной рукой в поисках часов. Он обычно держал их в сумке, потому что не любил играть с болтающимся на запястье живым напоминанием. А ещё надо зайти в аптеку за ингалятором, потому что запасной он потерял вчера. Боже, и это вдобавок ко клубничному молоку.
- Жду тебя через пять минут, - сказал Уилл, так как Мерлин не отвечал. И прежде, чем тот успел возразить, повесил трубку. Гудок, громкий и противный, ударил в уши.
Мерлин вздохнул, опустил телефон в карман куртки и сунул руки в рукава. До полпути всё было нормально, а потом палец вылез через дырку на локте. Дыра издала печальный треск и подросла ещё немного. Юноша натянул рукава до конца, сгрёб в сумку ноты, раскиданные по всему роялю. Заодно сунул туда же и плюшевого Артура, между Бетховеном и Шопеном.
Едва ли три минуты спустя телефон зазвонил снова.
- Тащи живее сюда свою задницу! Я припарковался в неположенном месте!
Мерлин подхватил сумку и споткнулся о плюшевого единорога по дороге к двери.
*
- Ты что, в забор влетел? - спросил Уилл по дороге в университет. Он придерживал руль коленом, что очень, очень пугало Мерлина. Что, если им придётся резко объезжать старушку, забредшую на проезжую часть, или кошку, или ещё что-нибудь? Это небезопасно.
Он пристегнул ремень.
- Я уснул за роялем, - пояснил Мерлин, проводя по линиям на лице. Они ещё побаливали.
- Опять? - Уилл закатил глаза (тоже не самая безопасная вещь для водителя, даже Мерлин понимал: рискованно идти и закатывать глаза одновременно, не говоря уж об управлении тоннами металла, смертельно опасными).
- Я репетировал для Артура, - принялся оправдываться он.
- Это ты мне твердишь десятый день подряд. Мерлин, раньше ты запоминал вещь максимум со второго раза.
- Следи, пожалуйста, за дорогой, раз уж ты за рулём, - взмолился тот, потирая лоб. Он снова стукнулся о стекло, когда Уилл резко повернул вправо, наплевав на красный свет. Они влетели на университетскую автостоянку, мимо двух студентов-художников, евших бутерброды и попивавших кофе из бумажных стаканчиков. Мерлин поглядел на них с завистью. Его желудок заурчал.
Юноша чуть не разбил себе нос о переднее стекло, когда друг остановил машину.
- Мне не нравится этот твой Артур, - заявил Уилл, глядя подозрительно.
- Почему? - спросил Мерлин удивлённо. Артур был не так уж и плох. Разве что имел склонность устраивать истерики и бить людей уртекстом. Но, будучи знаком с Гаюсом, Уилл едва ли должен был так возмущаться.
- Ну, во-первых, ты теперь и правда занимаешься.
- Я и раньше занимался! - Мерлин открыл дверь и попытался выйти. Но застрял.
Уилл пришёл на помощь и отстегнул ремень.
- Спасибо, - Мерлин ступил на бетон и вытащил сумку. - Но я занимался!
- Нет, - сказал Уилл. - Ты валяешь дурака половину учебного времени. Ты разрушаешь свою жизнь.
- Эй, я не...
- Я только хотел сказать, - Уилл выставил ладонь, - что привычный ход вещей нару... Это ещё что за хуйня?
- Что за...
Мерлин опустил глаза. Палец Уилла упирался в макушку плюшевого Артура, который высунулся из Мерлиновой сумки. Всё, что было видно, это золотые шёлковые волосы, нахмуренные брови и пальцы, сложенные в любимом жесте металлистов. Мерлин быстренько закрыл сумку.
- Увидимся за обедом, - бросил он, на бегу перекидывая лямку через плечо.
- Обож...
- Я к Гаюсу опаздываю!
*
- Тебя выпускают из больницы? - спросил Артур, наливая в стакан кисель. Комната наполнилась ароматом черники, к которой он питал тайную страсть.
Моргана села на край кровати раздражённо и изящно одновременно.
- Я торчу в этой чёртовой дыре уже больше недели, - сказала она патетически, - и не собираюсь тут оставаться. Даже если будут приплачивать.
Артур засопел.
- Подозреваю, отец был бы счастлив.
- Я ещё буду ездить на терапию какое-то время, - сестра помахала правой рукой, всё ещё в лангетке. Её белый цвет гармонировал с белым халатом Морганы. Артур отхлебнул киселя.
- Как твой новый... - девушка пошевелила пальцами, - раб?
- Ужасно, - Артур поставил стакан. - Но поправимо. Суровое обращение творит с ним чудеса.
Моргана покачала головой.
- Не перетруди его, не всем же быть такими невротиками, как ты.
- Он пытается изменить мой стиль игры! - воскликнул Артур с негодованием. - Постоянно говорит, что я играю неправильно, что ноты неправильные, что надо повыкидывать половину Баха. И у него дурацкая манера исполнения всего, хоть отдалённо напоминающего девятнадцатый век. Это ужасно.
- Сочувствую, - Моргана сделала глоток. - Но это к лучшему.
Артур хмыкнул.
- Ну, я не считаю это таким ужасным.
- Что, - уточнил Артур, - Баха или манеру исполнения? Я клянусь, он носом чуть ли не утыкается в клавиатуру. Я удивляюсь, как он вообще помнит о моём присутствии. Ты так никогда не делала.
- Если бы я делала, ты бы не сказал, - подмигнула Моргана. - И я имела в виду Баха. Ты заразился от Утера, пока рос. Да ещё у тебя наследственное заболевание, называется анальная фиксация.
Артур закатил глаза.
- Просто у меня великолепная техника.
- Да, - Моргана покачала головой. - Но разве в технике твоя проблема, а?
- Предлагаешь мне перейти на детские песенки? На попсу? - съязвил Артур.
- Не вижу ничего плохого в попсе, - сказала Моргана. - Она для развлечения.
- Развлечения ничего не дают, - буркнул Артур.
- Ну и что, - сестра налила себе ещё стакан сока. - Когда ты нас познакомишь?
Артур нахмурился.
- С кем?
- С Мерлином Эмрисом, - Моргана покатала имя на языке как-то очень, очень непристойно.
Брат глянул на неё строго.
- Никогда. Не хотелось бы, чтобы ты подхватила его дурацкий стиль игры, когда снова станешь моим аккомпаниатором.
Моргана засмеялась.
- Кто бы говорил! Я думаю, он тебе как нельзя подходит.
- Да мне от него в окно хочется выпрыгнуть!
Моргана облизнула с губ последнюю каплю черники.
- Точно.
*
Гаюс как-то странно посмотрел на Мерлина поверх очков. Тот покрутил пальцами, нервно, последние отголоски этюда Шопена, ещё витавшие под потолком, утекали в окно, как пар холодным вечером. Юноша закусил губу.
- Уже лучше, - сказал Гаюс, и Мерлин облегчённо вздохнул.
- Правда? - спросил он с улыбкой.
- Да, - добавил маэстро, помедлив. - И ты сегодня не опоздал даже на десять минут. Пора вызывать доктора.
Улыбка Мерлина выросла ещё на пару зубов.
- А как твои репетиции с Артуром Пендрагоном?
Мерлин скорчил рожицу.
- Он думает, что я бесполезный. Постоянно жалуется, что я слабый и так далее.
- Это редкая возможность - работать с кем-то столь уважаемым.
Студент кивнул.
- Я знаю. И мне нравится с ним играть. Это так... так... - он взмахнул руками, - так совершенно всегда. Как запись. У него наверняка есть записи, ведь есть же, Гаюс? Он ни разу не сбился, пока мы репетировали, ни разу не сфальшивил, он каждый раз исполняет всё точно, - Мерлин оборвал себя, когда понял, что его понесло. Юноша смешался и покраснел, однако профессор наградил его снисходительной улыбкой.
- Как я и говорил, редкая возможность.
- Он меня часто бьёт. Моими же нотами, - пробормотал Мерлин, всё ещё немного смущённый. - Я бы лучше послушал его а капелла. Играет он так, словно кроме него никого нет, как будто я вовсе не нужен...
- Сколько осталось до концерта?
Мерлин со стуком уронил голову на рояль.
- А-а-а, - сказал он, повернув лицо к Гаюсу, - неделя и три дня.
Повисла пауза.
- НЕДЕЛЯ И ТРИ ДНЯ?! - повторил Мерлин, уставившись в календарь на стене. - О боже мой! Он же убьёт меня, если всего... Гаюс! Он сказал, что я самый некомпетентный пианист, которого он видел! Да что же мне делать?
Судя по звуку, на рояль что-то поставили. Юноша осторожно посмотрел и тут же в ужасе отпрянул.
Это был метроном.
*
- А «Каприз» номер шестьдесят пять? - спросил Ланселот. Мерлину нравился Ланселот, особенно сегодня. Сегодня тот купил ему острый томатный суп, а ещё хлебный рулет и сэндвич с индейкой в университетской столовой. Ланселот был хорошим другом. Поэтому Мерлин не дал ему по мозгам пюпитром за расспросы об Артуре, продолжающиеся уже целых двенадцать минут.
- Да, - отвечал он с набитым ртом, жуя вкусный-превкусный рулет. - ...ммная ...щь...
Лоб Ланса точно напрашивался. Мерлин как следует присмотрелся к нему.
- Ланс у нас теперь фанатка Пендрагона, - ухмыльнулся Уилл, ставя на стол колу. - А тот просто въедливая сволочь, правда, Мерлин?
- Он не так уж и плох, - Мерлин попробовал быть объективным. - Послушали бы, как удивительно он играет «Каприз». Я бы тоже хотел сыграть эту вещь на скрипке.
- Не стоит, - бросил Уилл. - У всех скрипачей сдвиг по фазе.
- Спасибо, - кивнул Ланс. - К твоему сведению, ты тоже скрипач.
- Нет, - заявил Уилл. - Я электроскрипач. Рок-скрипач. Иными словами, я получше тебя.
- Ты уже пил кофе? - нежно поинтересовался Ланс. - Просто ты сегодня ещё более странный, чем обычно. Под странностью я подразумеваю умственную отсталость.
- Это меня глубоко ранило, - сварливо в силу личных причин ответил Уилл. - Мерлин, прогони его.
- ...А? - переспросил тот, выныривая из мысленного прослушивания Паганини в исполнении Артура Пендрагона, с недавней репетиции. Мерлину эта пьеса нравилась больше всего. Когда юноша сознался в этом Артуру, тот лишь хмыкнул, потом сказал что-то оскорбительное насчёт пристрастия Мерлина к блестящим штучкам.
- Неисправимый, - вздохнул Уилл, смял жестянку и бросил её в сторону мусорного бака. Он промазал, и банка врезалась в голову Фрейи.
Бедная Фрейя!
- Уилл, - сказал Мерлин, похлопав друга по плечу, - пойди-ка подбери это.
- Репетиция после четырёх? - спросил Уилл вместо этого.
- Оркестр в четыре тридцать, - вставил Ланс.
- Заткнись, альтист.
- Всего один раз...
- ...не пидорас. Аль-тист, аль-тист!
- У нас людей не хватает! Оркестру нужно больше альтов!
- А миру - больше африканских детей, - заявил Уилл, который умел быть неполиткорректным.
- Мне не нравится твой расизм! - нахмурился Ланс.
- Это хорошо, я сам борюсь за равные права для скрипок и стероидов.
- Парни, заткнитесь, - сказал Мерлин, который только что доел суп и чувствовал, что его слегка мутит. Может, просто съел слишком много за один раз?
- Я и не думал, что мы до такого договоримся, - с достоинством произнёс Ланс. - Мерлин, как ты счи... Эй, Мерлин!
- Я не... Я считаю... - уронив стул, Мерлин бросился в дальний угол зала, к туалетам. Каким-то чудом не сшибив никого и ничего не перевернув, он успел добежать вовремя. Пинком открыв дверь, наклонился над раковиной, и его вырвало. Он почувствовал, что грудь сдавило, а боль в животе никуда не делась, хотя в желудке снова ничего не осталось. В тот момент, когда в туалет ворвался Уилл, Мерлина бил сухой кашель, а руки юноши слепо шарили в поисках крана, чтобы смыть всё.
- Вот зараза! Почему ты не сказал, что заболел?
Уилл заботливо вложил Мерлину в руку пару бумажных полотенец, и тот ответил ему благодарной, хотя неустойчивой улыбкой. Он ненавидел рвоту, она оставляла по себе ощущение нереальности и лёгкое головокружение. Не говоря уж о голоде. Мерлин вытер лицо полотенцем и ещё раз прополоскал рот.
- Я не успел. В смысле, я здоров.
- Мерлин, ты болен. Ты пил лекарства вчера вечером?
Мерлин смял полотенце и бросил в урну, игнорируя сердитый взгляд Уилла. Он сделал несколько глубоких вздохов, почувствовал себя лучше, и ещё подумал, что раковина теперь воняет помидорами. Бррр.
- Мерлин! - друг ощутимо встряхнул его. - Отвечай!
- Ну забыл, и что? Я учил этот чёртов аккомпанемент и заснул. А утром слишком торопился, некогда было об этом думать.
- Господи Иисусе! - Уилл вцепился в волосы. Мерлина испугала такая тревога на лице друга. - Вот же идиот!
В этот момент Ланс открыл дверь. Он притащил три сумки и два скрипичных футляра, которые сгрузил на пол у стены.
- Эй, - спросил он озабоченно, - всё нормально?
- Да, - сказал Мерлин.
- Нормально? Чёрта с два! Он только что спустил весь обед в канализацию, - незамедлительно добавил Уилл.
- Хватит драматизировать, со мной всё хорошо, - Мерлин забрал сумку у Ланса. - Спасибо.
- Какой-то ты бледно-зелёный, - заметил Ланс, доставая из собственной сумки бутылку воды. - На.
- Тебе не понравится вода с томатным вкусом, - запротестовал Мерлин.
Ланс только тряхнул головой, открутил крышку и протянул бутылку другу. В это время Уилл пошарил в сумке Мерлина. Он отыскал коробочки с витаминами, маленькие яркие бутылочки с пилюлями и начал собирать лекарства в ладонь. Он вложил цветные таблетки в руку Мерлина.
- Прими это. Сейчас же!
Тот сделал, как сказал Уилл, глотая по три таблетки разом (сказывался опыт). Вода так приятно падала в саднящую глотку, что Мерлин вылакал всё содержимое бутылки, прежде чем Ланс успел его остановить.
- Наверно, тебе надо пойти домой поспать. Забей на оркестр сегодня вечером, - сказал Ланс. Он обнадёживающе похлопал Мерлина по плечу, тепло руки чувствовалось сквозь рубашку.
- Где твой ингалятор? - рявкнул Уилл, напугав парня, только что вошедшего в туалет. - Мерлин!
- Я собирался купить новый.
- Как давно?
Уилл вплотную подошёл к нему. Ланс нахмурился.
- Мер...
- Брось, Уилл, - сказал Мерлин устало. - Я просто немного переел. Уже всё в порядке.
Кажется, другу было ещё что сказать по этому вопросу, но Ланс наступил ему на ногу, и Уилл захлопнул рот, напоследок взглянув построже.
- Квартет в четыре тридцать? - спросил Мерлин с надеждой. - Если ты не прибил Фрейю банкой из-под колы.
Уилл бросил на него взгляд, ясно говоривший: этот разговор ещё не закончен, приятель! Однако позволил Мерлину спокойно вернуться в столовую.
Тому необходим был рояль.
*
Артур назначил три дополнительных репетиции в следующие два дня. Он позвонил Мерлину в восемь вечера.
- Нам надо повторить концерт, - заявил он без всякого приветствия. У Мерлина как раз был перерыв, он пил холодную воду в подсобке «Гран Эшель».
- Прямо сейчас? - спросил пианист, поглядывая в сторону кухни. - Я сейчас на работе.
- Вообще-то ты работаешь на меня. Жду через полчаса.
Артур повесил трубку прежде, чем Мерлин успел вставить хоть слово. Тот вытаращился на телефон в недоумении.
- Задница, - произнёс он в пространство, швырнув мобильник в карман. Моргауза убьёт его, если он сбежит в середине вечера. Для пианиста не очень хорошо незаметно исчезнуть, тем более, если этот пианист рассчитывал быть накормленным чем-то вкусным. Юноша прикинул, можно ли пойти к Моргаузе и отпроситься пораньше, чтобы быть у Артура в девять, как назначено. Потом подумал, что спрашивать о чём-то у шеф-повара, вооружённого разделочным ножом, не хотелось бы пробовать. Моргауза была ужасна, когда готовила пищу, то есть практически всегда. И могла стать ещё ужасней, если того желала. У неё отлично получалось. Прерывать эту женщину в самый разгар работы было не лучшим делом. И у Мерлина было некоторое чувство самосохранения. Пендрагон в крайнем случае даст ему нотами по голове за опоздание. Артур не покрошит его и не подаст с гарниром.
Да, Моргаузе лучше не перечить.
«Придётся ему это пережить», - подумал Мерлин и осушил стакан. Толкнув дверь подсобки, он вновь погрузился в атмосферу зала, глубоко вдохнул аромат чего-то вроде соуса с травами и рыбы. Рот музыканта наполнился слюной, и он оглядел помещение в поисках источника запаха. Может, удастся получить кусочек потом, если Моргауза будет в хорошем настроении.
Мерлин снова уселся перед роялем, чувствуя мстительное удовольствие от того, что поставил Задницу на место.
Что-то действительно счастливое... что-то весёлое... что-то...
Улыбнувшись проплывшему мимо подносу с десертами, Мерлин решил, что будет играть.
/Венгерская рапсодия
У Мерлина была целая философия игры в ресторане - если вы не заставили фарфор, хрусталь и серебро сиять, пьеса исполнена зря. Обычно эта философия приводила к похлопываниям по плечу от официанток, чаще всего они передавали от шеф-повара сообщение: СЛИШКОМ ПО-ФРАНЦУЗСКИ.
Поскольку в жилах Мерлина текла ирландская кровь (в энном поколении), а рапсодия была венгерской, эти два элемента вряд ли должны были дать в итоге французское звучание, разве что из-за того, что эта страна находилась где-то посерёдке между теми двумя. Когда ноты закрутились вокруг ножек стула и отчаянно взвились к потолку, Мерлин улыбнулся отражению в шампанском. Он видел пузырьки и почти, почти ощущал их вкус. Первый разлёт был волнующим, и хотя юноша знал, как будут после него ныть костяшки пальцев, тут же изобразил ещё парочку, размашистых, тягучих, сияющих, как нити золотого сиропа.
В этот момент он почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Однако Мерлин не прервал бы игру ни ради кого, поэтому проигнорировал звонок и сразу перешёл к следующей пьесе. Кажется, он слышал эту вещь по радио, что-то изящное и светлое, хотя не настолько очаровательное, как рапсодия. Музыкант отвлёкся на супчик дня, жёлтый крем-суп с точками трав и перца, которым наслаждалась пара за ближайшим к роялю столиком. Мерлин почувствовал, как рот наполняется слюной, а левая рука заиграла Альберти потише, поскольку мозг сосредоточился на том, каково на вкус было бы это блюдо. С виду похоже было на луковый суп. А может, это были грибы. Мерлин любил грибы.
Его телефон завибрировал снова.
Мерлин заиграл редкую вещь Карла Винески правой рукой, а левой выключил телефон, не вынимая из кармана. Он продолжил играть, лишая себя всех лакомых кусочков при помощи Дебюсси.
*
Через час, снова включив телефон, Мерлин обнаружил шесть пропущенных звонков и несколько сердитых, строгих и опасных для жизни сообщений от некоего А. Пендрагона.
Ты опоздал. У тебя пять минут, чтобы исправить ошибку.
Через пять минут:
У тебя языковой барьер? Бегом сюда или ты уволен.
Через десять минут:
ТЫ ГДЕ? НЕМЕДЛЕННО СЮДА, ИЛИ БАШКУ ОТОРВУ
Мерлин не стал прослушивать голосовую почту, просто набрал номер Артура. Трубку подняли после первого гудка.
- МЕР...
- Я работал, вы, бесчувственная задница! - сказал Мерлин, дожёвывая панини. Перед ним стояла полупустая тарелка с чем-то похожим на стейк, потому что Моргауза была в чудесном настроении и приготовила это специально для пианиста.
- Ты работаешь на меня! - заявил Артур, который, очевидно, был в плохом. Мерлин слыхал о таких вещах. Пендрагон был просто избалованным, я-знаменитость-а-ты-мой-музыкант-на-побегушках.
- Нет, я работаю с вами. И у меня была середина рабочей смены.
- Мне всё равно, - голос Артура звучал спокойно и презрительно одновременно. - Давай сюда. У тебя десять минут.
- Но здесь нет автобуса, который...
- Замечательно. Тогда пятнадцать.
Гудок.
- Ой, да ладно! - Мерлин уронил голову на стол, и лишь в последний момент вспомнил про суп. Так или иначе, влез в тарелку носом.
- Сосредоточься на моей еде, мальчик мой, когда ты ешь её, - заметила Моргауза, проходя через кухню. - Выкинь телефон.
- Простите, - сказал Мерлин, возвращаясь к остаткам блюда. - Это было раздражающе. Но важно.
- У меня есть тимьян к такому супу. Подсыпать?
Юноша чуть не подавился последней ложкой и получил жёсткий удар по спине.
- Нет. Но спасибо.
Мерлину удалось поймать последний городской автобус, который высадил его за два квартала до жилья Артура. В это время года было не слишком холодно, но он был одет легковато для прогулок на свежем воздухе в половине десятого. Фонари вокруг Дарлинг Пойнт Роуд горели ярко, так что было совсем неплохо. Мерлину нравилось сияние фонарей, лившееся, как яблочный сок, на тротуар, тёплое, привлекающее мотыльков, которые резвились высоко над головой. Он пробежал последние несколько метров, стремясь внутрь, к теплу, и чуть не врезался в стеклянную дверь.
Дёрнув ручку, юноша влетел в фойе с вихрем кружащих листьев и газет. Он широко улыбнулся охраннику за стойкой, не найдя взаимности, и поспешил к лифтам на дальнем конце помещения. Мерлин бывал здесь так часто, что уже не приходилось объяснять швейцару, к кому он ходит, его просто провожали строгим взглядом.
Лифт со звоном открылся, и Мерлин шагнул внутрь. Он мысленно репетировал суровую речь для Задницы, пока кабина поднималась на двадцать первый этаж. Музыка гудела и звенела из скрытых колонок, и юноша сунул руки под мышки, чтобы согреть. Обычное дело. Артур настоящий псих. С другой стороны, он лучший исполнитель, и Мерлин может снова уговорить его играть Баха, если удостоверится, что Пендрагон не заставит его исполнять пьесу так, что руки будут чувствовать себя просто мёртвыми.
Двери лифта открылись, и Мерлин шагнул в небольшую прихожую, предварявшую основную квартиру. Или, в данном случае, студию. Под дверью Артура не было свалки обуви, как у нормальных людей. Мерлин уже спросил об этом и получил от Пендрагона небольшую лекцию о том, как опасно разбрасывать личные вещи, а потом удар по голове, чтобы не отвлекался.
Мерлин гадал, не стоит ли сейчас Артур за дверью, сжимая в руке самый толстый уртекст и приготовившись...
Дверь со стуком распахнулась.
- Какого чёрта ты всё ещё стоишь там? - сказал Пендрагон, и юноша инстинктивно сделал шаг назад, ужаснувшись его беспорядочной причёске.
- Что случилось с вашими волосами? - удивился Мерлин, не в состоянии перестать таращиться. Со вздыбленной и спутанной шевелюрой Артур выглядел как безумный серийный убийца, и это предположение подкреплялось выражением Артурова лица, даже больше, чем состоянием волос.
Хозяин дома отступил назад, давая Мерлину пройти. Тот стоял на месте.
- Вы понимаете, который сейчас час? Точно? - спросил он, понимая, что даже у самых замечательных людей бывают сумасшедшие дни.
- Да, в отличие от некоторых, не будем показывать пальцем. Ты опоздал!
*
Мерлин скрестил руки, этот жест он перенял от Артура.
- Не ждите, что я прибегу на первый свист, я же не собака.
Тот топнул ногой об пол, и юноша наконец поддался, проскользнул мимо него бочком в студию. Гость бросил сумку на пол и обернулся, когда Артур хлопнул дверью.
- Ну, раз ты уже здесь, мы можем начать. Я просто хотел бы повторить...
Но Мерлин перебил его.
- Артур, ты свинья! Я живу в часе отсюда на автобусе! Я не на побегушках у тебя! Не представляю, как прежний аккомпаниатор это терпел. А если серьёзно...
- Давай я расскажу тебе о перспективах, - саркастически сказал Артур, округляя глаза. - Этот концерт имеет ключевое значение для моей карьеры. Это высший уровень, которого ты когда-либо достигнешь. И он через неделю. Так что да, я буду вызывать тебя на дополнительные репетиции, если почувствую в них потребность.
Мерлин таращился на него, с мужественным лицом, с притягательной линией челюсти, со всеми его талантами - жуткую задницу, и чувствовал, что воздух начинает обжигать лёгкие. Он видел руку плюшевого Артура, торчащую из сумки, и сопротивлялся желанию достать и побить его.
- Ты... - Мерлин крутанулся вокруг себя на месте, не находя нужного слова, чтобы выразить в полной мере, до чего Артур задница. - Ты такой... Ррр... Я просто не могу...
И тут все его внутренние жалобы, всё, что он хотел ответить на каждый удар по голове или ядовитое замечание, вырвалось наружу, потому что ноги Мерлина болели от ходьбы, он ощущал себя таким вымотанным, что едва мог думать, и чувствовал, что дышит лишь наполовину. Моцарт и Вольфганг остались дома одни, некому было накинуть на клетку ночное покрывало. А ещё предстояло разучивать пьесы для Ланса и собственного сольного концерта.
И его понесло:
- ...и у некоторых из нас бывает настоящая работа, чего ты, наверно, никогда не пробовал. Не могут же все быть такими тупыми задницами, а? И кроме всего прочего, здесь нет автобусов после десяти, так что мне придётся идти домой ПЕШКОМ, что займёт около двух часов, а ещё у нас завтра с утра назначена репетиция, ты что, её не мог дождаться?!
Повисло долгое молчание.
Артур, кажется, был напуган неожиданным взрывом, а Мерлин вдруг понял, что это его самая длинная речь в адрес работодателя. За всё время. На миг юноша решил, что зашёл слишком далеко. Прежде всего, это был Артур Майкл Пендрагон. (Мерлин его погуглил. Совсем чуть-чуть). Сейчас его просто выкинут за дверь. Мерлин не мог понять, что за выражения сменялись на лице Артура. Удивление... возмущение... насмешка? Срочно пора заводить очки.
И тогда Задница сказал:
- А почему ты не взял такси, раз уж у тебя нет машины?
Мерлин прикрыл лицо рукой.
- Потому что я не могу позволить себе такси, понял?
- Что? - переспросил Артур, словно никогда раньше не слышал слов «не могу позволить». Что было вполне вероятно для владеющей студией, водящей машину и дующей соки Задницы.
- Не бери в голову, - сказал Мерлин, опуская плечи. Он энергично потёр кулаком правый глаз, не утруждая себя, чтобы подавить зевок. - Хватит об этом. Я готов работать, хотя нот при мне нету.
Артур ответил не сразу, поглядев на аккомпаниатора изучающе. Потом подошёл к одной из полок и достал пахнущие новизной альбомы.
- У меня есть копия, - Пендрагон положил их на рояль. Он достал скрипку из футляра, но не подтянул смычок, что означало, он репетировал. Как предсказуемо.
Мерлин сел за рояль и сыграл хроматическую гамму в качестве приветствия.
- С третьей цифры, - сказал Артур. - Если мне не изменяет память, сегодня с утра ты играл этот фрагмент каждый раз по-разному. Мне бы хотелось, чтобы ты определился.
Мерлин засопел. Он поставил ноги на педали и заметил, что всё ещё обут. Он покосился на Артура. Но тот настраивался с закрытыми глазами, и ничего не заметил. Юноша ждал, он уже усвоил привычки Артура, изменения его дыхания. Взмах.
И пришла музыка.
*
Хунит продала швейную машинку и китайский фарфоровый сервиз, чтобы купить Мерлину пианино. Сыну было только восемь, он не разбирался в стоимости вещей, но знал, что пианино - лучшая на свете вещь, которую мальчик может получить на день рождения. Оно было старое, со сколом возле колеса, со слегка желтоватыми клавишами. Золотая буква отвалилась, оставив надпись «МАХА», и си-бемоль западала, если по ней ударяли слишком сильно.
Тем не менее, Мерлин назвал пианино Альбертом в честь бездомного кота, которого подкармливал прошлым летом, и трижды в день фанатично играл: перед завтраком, после школы и после ужина. Эти уроки продолжались часами, хотя он ещё не знал настоящих пьес, и дом Эмрисов всегда был полон музыки. Часто Мерлин играл то, что услышал по радио, в автобусе по дороге из школы, а однажды - мотив, который насвистывал прохожий. Он предпочитал проводить вечера в гостиной, перебирая звуки, как некоторые перебирают набор печенья с разными вкусами (мальчик любил печенье почти так же сильно, как Альберта). Его уроки были забыты. Недоделанная арифметика валялась на полу, а Мерлин играл менуэты из первого в жизни сборника. Через месяц матери не хватало денег на диски, а сыну не хватало пальцев для Баха.
- Может быть, пора нанять тебе учителя, мой сладкий, - сказала Хунит.
Мерлин только улыбнулся, потому что в руке он держал печенье, в духовке жарилась курица, и вообще мир был идеален.
*
Когда Артур наконец был удовлетворён, уже перевалило за одиннадцать. Мерлин чувствовал себя мёртвым, его ноги съехали с педалей, и он поглядел на Артура сквозь резную подставку. Пианист сыграл нисходящую хроматическую гамму, которая должна была звучать как намёк, но превратилась в грустную жалобу.
- Всё? - спросил Мерлин, уперевшись лбом в крышку рояля. По размышлении он добавил: - Я есть хочу.
- Да, - кивнул Артур снисходительно.
- Хорошо.
- Уже кое-что.
Мерлин удивлённо заморгал. Первый комплимент.
Пендрагон выглядел гораздо менее паникующим, чем пару часов назад. Фактически, он выглядел вполне довольным собой, удивительно умиротворённым для своего невыразительно лица, и чистил скрипку шёлковой салфеткой. Его руки действовали привычно, уверенно, стряхивали белую пыль канифоли и стирали следы пальцев с грифа. Это были гипнотические движения, грозящие усыпить Мерлина. Артур ослабил смычок и опустил инструмент в футляр. Щёлк, щёлк.
Юноша проследил, как Пендрагон снял пиджак со спинки стула, накинул его. Что-то металлическое звякнуло в кармане, когда Артур натягивал рукава. Поскольку Мерлин не шевелился, Пендрагон оглянулся и замер вполоборота. У него действительно был прекрасный профиль. Как будто жизнь снова пыталась обмануть Мерлина. Он ни за что бы не влюбился в Артура, если бы тот не был так хорош в своих пиццикато и ноктюрнах, и не был Эстетическим Наслаждением. Но, вместе с тем, он был Задницей, из-за которой Мерлин пойдёт домой пешком среди ночи. Это был похоже на лживую рекламу.
- Ну ты идёшь или нет? - спросил Задница.
Мерлин вытаращил глаза.
- Что?
- Давай. Я отвезу тебя домой.
- Отвезёшь домой? - переспросил Мерлин удивлённо.
- Как я только что сказал. Шевелись.
Чуть не свернув в спешке стул, юноша подхватил с пола сумку, выскочил в коридор и налетел на Артура, который вызывал лифт.
- Покажешь дорогу. Я не очень хорошо запомнил.
Мерлин поудобней устроил сумку на плече и прошёл за Артуром в кабину. Лёгкая музыка полилась из колонок как промывающая мозги синтезированная пропаганда. Мерлин не любил её.
- ...дорогу?
- Да. Где-твой-дом.
Артур обратился к нему с издевкой, но как бы не совсем понимая, куда девать брови. Он выглядел полунасмешливо и полураздражённо. Ну, хотя бы не полубезумно, как при встрече. Надо радоваться любой мелочи в мире, где клубничное молоко продаётся только упаковками по шесть пачек. Мерлин знал это.
- Я устал, - сказал он примирительно и почти выпал из лифта. Артур поймал его за локоть и придал движению нужное направление.
- Смотри, не сломай себе шею. Или того хуже, руку, - посоветовал Пендрагон. - Всего неделя, помнишь?
- Думаешь, я забуду? Это причина, по которой я ещё не в кровати, - пробормотал Мерлин мрачно, следуя за Артуром по лабиринту белых и жёлтых линий ко гладкому чёрному автомобилю. У такого должен был быть чёрный автомобиль, подумал Мерлин сердито. Наверняка считает, что чёрный - это цвет.
Машина издала скулящий звук, словно собака при встрече с хозяином, и два оранжевых огня вспыхнули, когда Артур издалека открыл замок.
- Давай. Она не укусит, - он распахнул водительскую дверь и скользнул внутрь. Мерлин помедлил, открыл пассажирскую дверь и поставил сумку на пол. Он пошарил в поисках ремня безопасности. Артур включил зажигание. Взревел мотор. Приборная панель осветилась, и заиграла фортепианная музыка - Шопен.
К облегчению Мерлина, Пендрагон пристегнулся и не делал лихих поворотов, как Уилл.
Было так странно сидеть в автомобиле Артура, Артура, который не сердился и не лупил его по голове чем попало. На самом деле, сегодня вечером было немного насилия, когда Мерлин решился на эксперимент и прибавил темп в конце третьей части. Может быть, Артур после захода солнца был сговорчивее. А может, он просто чувствовал себя лучше, накричав на аккомпаниатора за опоздание, или все эти ворчания и обсессивно-компульсивные привычки слетели с него, как только Мерлин смог ответить. Откинувшись на удобном сиденье, юноша обдумывал новую информацию, чтобы использовать в будущем.
- Мог бы просто дать денег на такси, - сказал наконец Мерлин, нарушая уютное молчание. Артур глянул на него.
- Бензин дешевле. И я сомневаюсь, что ты найдёшь дорогу домой, даже если не сам поведёшь.
- Сейчас ведёшь ты, - заметил Мерлин.
- Я исключительный случай, - провозгласил Артур самодовольно.
Мерлин незаметно пнул плюшевого Артура через сумку. В проигрывателе Шопен сменился на Вивальди, внезапно изменив обстановку. Свет фонарей и витрин как будто засиял ярче сквозь чернильную темноту за окном. Всё менялось так быстро. Мерлину показалось, что он влюбился в Дебюсси, сплошь состоявшего из порывов и ощущений. Юноша спрашивал себя, замечает ли Артур такие вещи, или автомобиль для него только транспортное средство. Скорее последнее. Автомобильная депривация давала Мерлину уникальный взгляд на жизнь, и он чувствовал, что это к лучшему.
Или он просто слишком хотел машину.
- Здесь поворачивать? - спросил Артур. Мерлин вгляделся в темноту и кивнул. Пендрагон сердито засопел. Его пассажир улыбнулся безо всякой причины. Так они ехали, бок о бок, Мерлин глазел на сияющие огни, Артур следил за дорогой. Наверно, не стоило держать обиду. Не вина Артура, что он страдает от нервных срывов и нуждается в аккомпаниаторе для битья. Все скрипачи немного перенапряжённые, как часто говаривал Гаюс.
- Спасибо, - сказал Мерлин. - За то, что отвёз меня домой, я хотел сказать.
Артур на секунду перевёл взгляд на него, потом вернулся к дороге.
- Всегда пожалуйста.
Мерлин снова стал глазеть в окно. Они были уже почти на месте. Юноша начал узнавать дома, вот кафе с полосатыми шторами, вот бар, всё ещё открытый, разговоры, винные пары и свет лились на тротуар. Возможно, Артур надрался как раз в этом баре, когда уснул на ступеньках Мерлина. Задницы не могут без выпивки. Даже Задницы-Эстетические Наслаждения. При воспоминании о том, как Пендрагон обслюнявил его «грушу», потеплело на душе. Это было так непохоже на собранного, держащего всё под контролем виртуоза, который сидел рядом, что Мерлин не смог сдержать смешок.
Артур припарковался на тротуаре. Мотор затих.
Мерлин не сразу сообразил, что ему пора выходить. Подобрав ремень сумки, он открыл дверь и выбрался из машины. Пендрагон виделся тёмным силуэтом на фоне окна, вполоборота к аккомпаниатору, который всё ещё держался за дверцу.
- До завтра?
- Не опаздывай, - сказал Артур. Мерлин захлопнул дверцу. Он стоял и смотрел, как автомобиль ловко выруливает на дорогу, как тает в темноте, а потом пропадает за поворотом. Юноша закинул сумку на плечо и улыбнулся про себя.
Если вы взяли неверную ноту, продолжайте играть то, что за ней.
Джо Пасс
ТРИ
Чем больше Артур думал о Мерлине, тем больше расстраивался. Точнее, он пришёл к выводу, что мысли о Мерлине отрицательно влияют буквально на всё.
Виновата была его манера игры на рояле. Эти длинные пальцы и полуприкрытые веки мешали Артуру сосредоточиться, стоило бросить на них случайный взгляд, который длился десять секунд, не более, потому что Пендрагон был виртуозом и не считал, что профессионально пытаться присоединиться и установить что-то вроде телепатических отношений с этим идиотом за роялем.
Кроме того, Мерлин, казалось, плевал на всё. Вопреки замечаниям, он играл, как бог на душу положит, игнорировал динамику и артикуляцию, как некоторые - дорожные знаки. Юноша тянул и толкал музыку, словно пытаясь перекроить её, и заставляя Артура меняться вместе с ней. Его Бетховен звучал иначе, чем Бетховен на той неделе, в этом плане с аккомпаниатором была просто беда.
Артур сжал апельсин с немного излишней жестокостью, так что половинка фрукта выскользнула из кулака и ударилась о стену, отскочила и со шлепком приземлилась в раковину. Со вздохом он подобрал апельсин, промыл под краном, потому что не желал попадания воды из раковины в сок, и продолжил приготовление. Пендрагон представил, что апельсин - это голова Мерлина, и резко сжал его.
О чём он только что думал? Ах да, о том, что Мерлин вреден для здоровья.
Он не представлял, зачем этот идиот совершает столько телодвижений, играя что-то, отдалённо напоминающее барокко. В самом деле, Артур как-то стоял под дверью, потому что обладал безупречным чувством времени и пришёл чуть раньше, так что услышал, как Мерлин играл Моцарта, который назавтра был уже другим. Акценты и окончания фраз оказывались где угодно. Артур изучал пианиста некоторое время через окошко. Глаза юноши были закрыты, лицо запрокинуто к потолку, на губах - дурацкая улыбка, словно он мечтал солнечном свете, радуге и мороженом, а ещё Мерлин подавался вперёд к роялю каждый раз, как правая рука взбегала вверх. Пендрагон задался вопросом, принимает ли этот человек наркотики, или сам по себе ненормальный.
Апельсин снова выскользнул из руки, и Артур решил оставить неудачную затею. Выскоблив мякоть металлической ложкой (безотходное производство), сгрузил всё в блендер, бросил кожуру в ведро под раковиной и спросил себя, не поступить ли так же с глупым аккомпаниатором.
Блендер громко зажужжал, словно миллион фальшивых виолончелей с парой гобоев в придачу. Артур поглядел, как кружится оранжевая муть и сполоснул руки под краном. Он вымыл ложку и повесил на место, к прочим ложкам того же размера, прежде чем вспомнил, что забыл вытереть её. Вот теперь она испачкала соседнюю. Артур тяжело вздохнул, снял обе ложки с крючка и вытер их белой салфеткой.
Мерлин. Дурно влияет на мозги. Хватит о нём.
Артур как чувствовал, что завтра аккомпаниатор опоздает к началу очередной репетиции на сорок минут и доведёт его до белого каления своей расхлябанностью.
Но сейчас Пендрагон допил сок и вернулся к повторению Баха.
*
Мерлин опоздал на сорок минут.
Если честно, квартира Артура была расположена далеко, а у Мерлина была проблема с ориентированием, исключая дорогу в университетскую столовую, это уж он знал хорошо, а все автобусные пересадки и автовокзалы вызывали у него головокружение. Тут юноша проверил сумку и обнаружил, что забыл ингалятор дома или посеял где-то по дороге. Однако к этому времени он находился где-то на полпути к Дарлинг-Пойнт (по словам милой женщины, сидевшей позади), и быстренько сбегать домой было несколько поздновато.
Более чем.
*
- Ты душевнобольной или умственно отсталый? - поинтересовался Артур, едва Мерлин постучался в двери.
- Меня охранник не пускал!
Артур смерил его подозрительным взглядом.
- Охранник?
- Ну да, такой, в дурацкой форме.
Пендрагон выглядел так, словно кого-то хотел придушить. Мерлин нацепил улыбку и постарался избежать потянувшихся к нему рук.
- Ты показал визитку, которую я дал? - спросил Артур, чувствуя, как загорелись уши.
- Да! - гость выудил несчастную карточку из пакета.
- ...
- И он пустил меня. Зачем же ещё карточка, хотел бы я вас спросить.
Пендрагон сгрёб его за шкирку и втащил в помещение, со стуком захлопнув дверь. Когда Мерлин смог видеть больше, чем шёлковая рубашка Артура с расстёгнутым воротником, он обнаружил помещение вокруг себя. Какое-то время он просто глазел.
- Закрой рот, ты выглядишь смешно, - грубо сказал Артур, проходя туда, где оставил скрипку. Мерлин продолжал озираться, с дикими глазами, поворачиваясь на месте вокруг себя.
Квартира Пендрагона была совсем не похожа на Мерлинову. На самом деле, если бы расставить квартиры, принадлежащие музыкантам, по ранжиру, Артур и Мерлин оказались бы на противоположных концах шкалы. Если квартира пианиста была завалена милыми, уютными, пушистыми вещами вроде кресла-«груши», мягких игрушек и прочими предметами первой необходимости, содержащими сахар, эта казалась заполненной преимущественно пустым местом.
- Разувайся, пока везде не наследил, - приказал Артур, и Мерлин спешно стянул ногами побитые кроссовки. Хозяин дома засопел. Юноша осторожно пошёл вглубь помещения, запрокинув голову, чтобы рассмотреть окна в потолке.
- Вы на самом верху, - сказал он немного завистливо, возможно, подсознательно проведя параллель с жизнью. И улыбнулся танцующим и сияющим в солнечном свете пылинкам.
- Да. Логичный вывод, если нажимаешь верхнюю кнопку в лифте, - откликнулся Артур раздражённо. Его рубашка цвета морской волны резко контрастировала с белизной комнаты, белыми стенами, белым паркетным полом, стеклянным журнальным столиком и маленькой кухонной зоной в уголке. Другие цвета были редки, точками там и тут, огромный рояль доминировал на дальнем конце помещения. Пальцы Мерлина затрепетали. Он почувствовал себя не на месте, виновато оглянувшись на грязные кроссовки у двери.
Артур, напротив, был в своей стихии, скрипка улеглась между подбородком и ключицей, и он принялся её настраивать. Звуки были томными, неторопливыми, и солнечный свет заставил волосы Пендрагона сиять. Мерлину неожиданно захотелось потрепать Артура по волосам, и он понадеялся, что не забыл плюшевую копию.
- Ну что? - сказал тот, выдёргивая аккомпаниатора из задумчивости. Артур вопросительно поднял бровь, щекой прильнув к скрипке. Мерлин чуть не захлебнулся чистой волной эмоций, не оставлявшей места для дыхания. Он закашлялся. Потом закашлялся снова. И почувствовал, что не может избавиться от ощущения, будто лёгкие сжали в кулаке.
- Ты в порядке? - неуверенно спросил Артур. Мерлин успокаивающе помахал рукой и попытался проглотить кашель, но чуть не подавился. Некоторое время он шарил в сумке, скрипя, как сломанный тостер, пока не вспомнил, что ингалятора нет. Вот дерьмо, подумал юноша.
Через некоторое время удушье прошло. Мерлин рухнул на стул у рояля, с облегчением и усталостью.
- Эй, - сказал Артур, тронув его за плечо. Мерлин вздрогнул, подскочил и обернулся, однако Пендрагон лишь протягивал стакан воды. Юноша принял питьё с благодарностью и выпил.
- Спасибо, - улыбнулся он, и Артур выхватил стакан из его руки раньше, чем Мерлин поставил его на рояль.
- Ну, поскольку из-за тебя мы потеряли достаточно времени, начнём с Паганини, - Артур поставил стакан на журнальный столик и достал скрипку.
Мерлин вытер руки о джинсы, прежде чем откинуть крышку клавиатуры. Золотая надпись на передней поверхности рояля гласила «Стейнвей и сыновья», и пианист хмыкнул. Насколько он знал Артура, это было вполне в его духе.
- Я знаю этот анекдот? - спросил Пендрагон, весь сосредоточенность и серьёзность, и Мерлин не смог сдержать улыбку.
- Нет, - ответил он, вытаскивая из сумки Паганини.
Артур взял смычок как шпагу наизготовку. Мерлин улыбнулся и положил руки на клавиши.
*
- Где все ваши вещи? - поинтересовался юноша во второй визит к Артуру. Шёл дождь, и свет, падавший сквозь окна в потолке, был пёстрым, по полу рассыпались тени капель. Мерлину нравилось ступать по ним.
Хозяин дома в ответ задрал бровь. Как будто разучился говорить по-английски или вроде того.
- Если ты живёшь в помойке, не думай, что это общепринято, - заявил наконец Артур. - Кто-то должен познакомить тебя с замечательным изобретением. Оно называется шкаф.
Это был первый раз, когда он сослался на их не-встречу, и Мерлин оживился.
- Но где вся мебель? На чём вы спите? - спросил он, указав на одинокое кресло и журнальный столик.
Артур задрал уже обе брови.
- Это моя студия. Живу я внизу.
- А, - кивнул Мерлин. Стало быть, у Пендрагона две квартиры. Можно было догадаться.
- Найди где я вступаю, от до, - сказал Артур, подходя к роялю. Аккомпаниатор поспешно открыл нужную страницу, и Пендрагон бросил на него раздражённый взгляд. Мерлин улыбнулся в ответ.
- Вот, - Артур пометил карандашом нужный такт. Это была единственная карандашная пометка на странице, чистой и незапятнанной. - Не увлекайся так арпеджио, а то звучит, словно я тебя пинками загоняю на гору.
- Но я так слышу, их в этом месте нужно больше, - заупрямился Мерлин, откидываясь назад, как бы подтверждая свою точку зрения. - Ведь здесь ритенуто.
- К сожалению, Мё-ё-ёлин, - протянул Артур самодовольно, - то, что слышишь ты, не имеет значения. Здесь я отдаю указания, как оно должно быть, а ты им следуешь. Компрене ву?
- Задница, - пробормотал юноша под нос, однако пожал плечами, признавая поражение. В сомненьях он обыгрывал нужную фразу, балуясь с ней, как с лентой, которую тянул туда-сюда, правая издавала случайные вздохи на фоне трепещущей левой руки. Рояль подхихикнул, Артур нахмурился.
- Да. Вот как раз так не надо, - заметил он строго, прежде чем отойти от рояля и вернуться к собственным нотам, оставленным полураскрытыми на тяжёлом металлическом пюпитре. - Бетховен, - продолжил он, заставив Мерлина застонать. - Такт 128. По моему знаку.
Не утруждая себя раскрытием нот, пианист посмотрел на Артура поверх пианино и приготовился работать.
*
Несмотря на постоянные жалобы Пендрагона и на его доводящие до белого каления придирки к деталям, в их совместной игре случались поразительные моменты. Моменты, когда рояль от простого сопровождения переходил к интиму, переплавляя трепетную мелодию во что-то сладкое и тёплое. Это сквозило в изгибе спины Мерлина, когда тот играл, согнувшись, как басовый ключ, над белыми гладкими клавишами, при этом склонив голову влево, прислушиваясь к Артуру. Пианист всё же изменял какие-то мелочи, выражавшиеся в небольших отклонениях от текста. Играл более размыто, более эмоционально, и Артур не мог противостоять этим изменениям, чувствовал, как сам меняется.
Это пугало и манило его одновременно.
Он поглаживал черепаховую вставку на смычке, когда, положив скрипку на колени, сидел около рояля в тишине. Он смотрел на место, где Мерлин подышал на полированную крышку и нарисовал рожицу на конденсате, и картинка почему-то сохранилась, хотя рисовальщик давно ушёл домой. Было уже темно, оранжевый закат лился в окна. Взгляд на часы сказал, что уже шесть.
Поднявшись, Артур встал под потолочным окном.
Пальцы всё ещё ныли от слишком большого количества сыгранных двойных ударов, гармонии были как вьющаяся в воздухе сахарная пудра. Как запах сладостей, всё время окутывавший руки Мерлина. Артур мысленно выругал себя за то, что позволил себе отвлечься.
Он продолжил игру.
*
Плюшевый Артур превратился в марионетку. Мерлин сделал его двойным, заново набил, и кукла получилась удивительно похожей, с чуть выпирающим животиком. Юноша вышил брови, и Артур сердито посмотрел на него, когда тот собрался пришить две пуговицы к фраку и повернул игрушку к себе. Внутри куклы было достаточно места, чтобы просунуть кисть, продеть пальцы внутрь Артуровых рук и пошевелить ими. Откусив нитку, Мерлин надел куклу на руку.
Артур огляделся. Артур покачал головой.
- Ты великолепен, - ухмыльнулся Мерлин. Он взял игрушку с собой к роялю и плюшевыми ручками извлёк из инструмента несколько смазанных звуков. Позади громко чирикали Моцарт и Вольфганг. Артур нахмурился и посмотрел неодобрительно.
- Ты должен репетировать! - как бы говорил он. - Больше заниматься Бетховеном!
- Ох, - вздохнул Мерлин, и всё же посадил Артура на подставку для нот, откуда тому открывался прекрасный вид на всё помещение. - Я сейчас порепетирую, ладно?
Артур ничего не сказал.
Засучив рукава, юноша начал со случайного такта и погрузился в музыку. Он играл большей частью на автопилоте, исполняя секвенции бегло и слегка приправив их (ну хорошо, как следует сдобрив) рубато. Да, он успел немного увлечься, прежде чем поднял глаза и наткнулся на хмурого Артура. Пальцы слетели с клавиатуры, как грузовик с обрыва.
- Оба мы знаем, что это был абсолютный кошмар, - сказал плюшевый Артур.
Если бы это был настоящий Артур, он подкрепил бы недовольные слова жестом, сложив руки на груди. Мерлин сглотнул. Даже попугайчики затихли, так резко оборвалась музыка.
- Хочешь, чтобы я принёс метроном? - пригрозил плюшевый Артур.
- Нет, только не метроном! - закричал Мерлин, в ужасе чуть не свалившись со стула. Плюшевый Артур только строго взглянул на него. Юноша подумал, что будет, если его пощекотать. Боится Артур щекотки? Он не мог представить Пендрагона, боящегося щекотки. Чириканье Моцарта вернуло Мерлина к реальности. Он глубоко вздохнул, позволяя выдоху прокатиться до кончиков пальцев.
Юноша обратился к другому случайному такту, чудесному месту, где скрипка и пианино переговаривались длинными устойчивыми нотами. Он наигрывал мелодию Артура поверх своей левой руки, мини-оркестр звучал на полную катушку у него в голове, доигрывая всё остальное, иногда добавляя небольшие сольные проигрыши флейты.
Мерлин прикрыл глаза, с улыбкой представляя шокированное выражение лица Артура. Он регулярно жал на правую педаль, потому что не хотел, чтобы старик Симмонс снизу стучал тростью в потолок. Клавиатура смещалась вправо-влево, вправо-влево, словно танцуя вальс.
Мерлин забыл о времени.
*
- Ну как дела?
Утер не спрашивал. Он проводил ревизию. Артур медленно вдохнул, вцепившись руками в колени. Пальцы дрожали. Он старался не сжимать кулаки, хотя по телефону отец не мог разглядеть. Ну и что же, что по телефону. Расстояние больше, а результат тот же.
- Всё в порядке, - ответил Артур.
- А твой новый аккомпаниатор?
Младший Пендрагон бросил взгляд на рояль. Ему в глаза бросилась завернувшаяся красная обложка уртекста. Это потому, что он слишком часто бил Мерлина нотами по голове. Сонаты. Бетховен. Артур не смог сдержать улыбку.
- Он талантлив, отец.
Утер нетерпеливо вздохнул, и в трубке послышалось шуршание бумаги. Дверь открылась и закрылась, невнятные звуки разговора на заднем плане были словно всплеск красок.
- Я бы хотел послушать.
- Ты придёшь на прогон?
Молчание.
- Нет. Я шестого улетаю в Германию.
- Ох, - сказал Артур, не в силах заглушить радость, которая начала расти в нём после этих слов.
- Я найду время. Что насчёт твоей техники? Что говорит Остерманн?
Артур вздрогнул, память о Мельбурнском концерте была ещё свежа и не зажила.
- Удовлетворительно.
- Не разочаруй меня.
Щёлк.
*
Когда Мерлин проснулся, оказалось, что его лицо приклеилось к клавиатуре, а плюшевый Артур свалился на клавиши. С трудом разлепив заспанные глаза, юноша едва не завизжал, как девчонка: сварливое лицо Артура было прямо перед ним. Брови сошлись к переносице, словно обвиняя:
- Ты проспал, Мерлин! Проспал! Проспал! Проспал!
Судя по воплям Моцарта, Мерлин перед сном забыл наполнить миску кормом. Отлепив лицо от клавиатуры и морщась от длинных синяков, пересекающих щёку, он разогнулся и почувствовал скрип в позвоночнике, потому что провёл всю ночь в неправильной позе. Он отправился в угол, где хранился корм, и насыпал еды птицам.
- Боже, какие же вы шумные, ребята, - сказал Мерлин, зевнув. Моцарт визгливо закричал. Хозяин сунул миску с едой в дверцу клетки. Он отцепил поилку и направился через всю комнату к ванной, по пути откручивая крышку. Юноша едва не свернул шею, наступив на случайный носок на полу ванной, и только удачно расположенная дверная ручка спасла его от жёсткого приземления на спину. Вылив из поилки старую воду, он набрал из-под крана свежей и плеснул себе немного на лицо, прежде чем посмотреть в зеркало. На правой щеке было пять длинных, красных, глубоких полос, как будто Мерлин приложился к горячей решётке для барбекю. Зарычав, он пообещал себе больше никогда не спать на рояле - это всё Артур был виноват. Артур и Бетховен. Вот теперь Уилл будет потешаться над ним весь день. А ещё он проголодался.
Ворча под нос, Мерлин вышел из ванной. Он собирался вернуть поилку на клетку. Моцарт уже испачкал едой клюв, глупая птица, и юноша подумал, каков на вкус корм для попугайчиков. Все эти орешки, зёрнышки.
Углеводы.
Пора позавтракать!
Перебравшись через небольшие горы, которые были корзиной с бельём и «грушей», Мерлин добрался до угла, где приютился маленький, побитый холодильник. Он принадлежал Уиллу, прежде чем друг купил себе новый. Отжав дверцу вилкой (та почему-то заедала, Мерлин подозревал, что дело было в нижней петле), юноша осмотрел содержимое.
Вернее, его отсутствие.
- Кто выпил всё клубничное молоко? - спросил он в ужасе. Мерлин смотрел на пустое место, где должны были стоять пачки с молоком. Кажется, даже слёзы на глаза навернулись от обиды. Потому что он был уверен, здесь было три пачки ещё вчера! Он любил клубничное молоко! Его ограбили в собственном доме!
А может, он его просто переставил?
Мерлин передвинул бутылку соевого соуса, комок бывшего сыра и завёрнутый в фольгу чесночный хлеб, ещё вполне съедобный. Молока нигде не было видно.
Намечался ужасный день.
Поглядев на чесночный хлеб с сомнением, Мерлин закрыл холодильник и принялся искать сумку. Обнаружив её, он перерыл все внутренности в поисках кошелька. На колени высыпалась горсть мелочи и спланировала одинокая десятка. Может, вместо клубничного молока удастся добыть немного кофе...
Плюшевый Артур глядел на юношу несчастными глазами. Возможно, из-за того, что свалился под рояль. Виновато улыбнувшись, Мерлин спас беднягу, отряхнул пыль, пушинки и прочий неопознанный мусор. Его мобильный зазвонил. Пронзительно. Это был какой-то рэп, что означало, звонил Уилл.
- Ты где, блядь, ходишь? - заорал Уилл так громко, что даже от телефонного голоса у Мерлина всколыхнулись волосы. Он отодвинул трубку на безопасное расстояние от барабанной перепонки.
- Дома, - сказал Мерлин осторожно. - И я не нашёл клубничного молока.
- Какого хуя? - завопил Уилл. - Ты собирался быть здесь ещё два часа назад! Это перебор даже для тебя!
- Два часа? - переспросил Мерлин. - А сколько сейчас вре...
- ПОЧТИ ДВЕНАДЦАТЬ, ты, дубина, рррр! Просто вали сюда, а то Гаюс с ума сходит! Мы можем порепетировать и во второй половине дня!
- Почти двенадцать? - Мерлин оглядел комнату в поисках отсутствующего будильника. Ведь был же будильник? - Неудивительно, что я такой голодный.
- Хочешь, чтобы я пришёл и дал тебе пинка? - голос Уилла был более жестяным, чем мог быть по причине плохих колонок дешёвого телефона.
- Э-э-э, нет, - пробормотал Мерлин, шаря одной рукой в поисках часов. Он обычно держал их в сумке, потому что не любил играть с болтающимся на запястье живым напоминанием. А ещё надо зайти в аптеку за ингалятором, потому что запасной он потерял вчера. Боже, и это вдобавок ко клубничному молоку.
- Жду тебя через пять минут, - сказал Уилл, так как Мерлин не отвечал. И прежде, чем тот успел возразить, повесил трубку. Гудок, громкий и противный, ударил в уши.
Мерлин вздохнул, опустил телефон в карман куртки и сунул руки в рукава. До полпути всё было нормально, а потом палец вылез через дырку на локте. Дыра издала печальный треск и подросла ещё немного. Юноша натянул рукава до конца, сгрёб в сумку ноты, раскиданные по всему роялю. Заодно сунул туда же и плюшевого Артура, между Бетховеном и Шопеном.
Едва ли три минуты спустя телефон зазвонил снова.
- Тащи живее сюда свою задницу! Я припарковался в неположенном месте!
Мерлин подхватил сумку и споткнулся о плюшевого единорога по дороге к двери.
*
- Ты что, в забор влетел? - спросил Уилл по дороге в университет. Он придерживал руль коленом, что очень, очень пугало Мерлина. Что, если им придётся резко объезжать старушку, забредшую на проезжую часть, или кошку, или ещё что-нибудь? Это небезопасно.
Он пристегнул ремень.
- Я уснул за роялем, - пояснил Мерлин, проводя по линиям на лице. Они ещё побаливали.
- Опять? - Уилл закатил глаза (тоже не самая безопасная вещь для водителя, даже Мерлин понимал: рискованно идти и закатывать глаза одновременно, не говоря уж об управлении тоннами металла, смертельно опасными).
- Я репетировал для Артура, - принялся оправдываться он.
- Это ты мне твердишь десятый день подряд. Мерлин, раньше ты запоминал вещь максимум со второго раза.
- Следи, пожалуйста, за дорогой, раз уж ты за рулём, - взмолился тот, потирая лоб. Он снова стукнулся о стекло, когда Уилл резко повернул вправо, наплевав на красный свет. Они влетели на университетскую автостоянку, мимо двух студентов-художников, евших бутерброды и попивавших кофе из бумажных стаканчиков. Мерлин поглядел на них с завистью. Его желудок заурчал.
Юноша чуть не разбил себе нос о переднее стекло, когда друг остановил машину.
- Мне не нравится этот твой Артур, - заявил Уилл, глядя подозрительно.
- Почему? - спросил Мерлин удивлённо. Артур был не так уж и плох. Разве что имел склонность устраивать истерики и бить людей уртекстом. Но, будучи знаком с Гаюсом, Уилл едва ли должен был так возмущаться.
- Ну, во-первых, ты теперь и правда занимаешься.
- Я и раньше занимался! - Мерлин открыл дверь и попытался выйти. Но застрял.
Уилл пришёл на помощь и отстегнул ремень.
- Спасибо, - Мерлин ступил на бетон и вытащил сумку. - Но я занимался!
- Нет, - сказал Уилл. - Ты валяешь дурака половину учебного времени. Ты разрушаешь свою жизнь.
- Эй, я не...
- Я только хотел сказать, - Уилл выставил ладонь, - что привычный ход вещей нару... Это ещё что за хуйня?
- Что за...
Мерлин опустил глаза. Палец Уилла упирался в макушку плюшевого Артура, который высунулся из Мерлиновой сумки. Всё, что было видно, это золотые шёлковые волосы, нахмуренные брови и пальцы, сложенные в любимом жесте металлистов. Мерлин быстренько закрыл сумку.
- Увидимся за обедом, - бросил он, на бегу перекидывая лямку через плечо.
- Обож...
- Я к Гаюсу опаздываю!
*
- Тебя выпускают из больницы? - спросил Артур, наливая в стакан кисель. Комната наполнилась ароматом черники, к которой он питал тайную страсть.
Моргана села на край кровати раздражённо и изящно одновременно.
- Я торчу в этой чёртовой дыре уже больше недели, - сказала она патетически, - и не собираюсь тут оставаться. Даже если будут приплачивать.
Артур засопел.
- Подозреваю, отец был бы счастлив.
- Я ещё буду ездить на терапию какое-то время, - сестра помахала правой рукой, всё ещё в лангетке. Её белый цвет гармонировал с белым халатом Морганы. Артур отхлебнул киселя.
- Как твой новый... - девушка пошевелила пальцами, - раб?
- Ужасно, - Артур поставил стакан. - Но поправимо. Суровое обращение творит с ним чудеса.
Моргана покачала головой.
- Не перетруди его, не всем же быть такими невротиками, как ты.
- Он пытается изменить мой стиль игры! - воскликнул Артур с негодованием. - Постоянно говорит, что я играю неправильно, что ноты неправильные, что надо повыкидывать половину Баха. И у него дурацкая манера исполнения всего, хоть отдалённо напоминающего девятнадцатый век. Это ужасно.
- Сочувствую, - Моргана сделала глоток. - Но это к лучшему.
Артур хмыкнул.
- Ну, я не считаю это таким ужасным.
- Что, - уточнил Артур, - Баха или манеру исполнения? Я клянусь, он носом чуть ли не утыкается в клавиатуру. Я удивляюсь, как он вообще помнит о моём присутствии. Ты так никогда не делала.
- Если бы я делала, ты бы не сказал, - подмигнула Моргана. - И я имела в виду Баха. Ты заразился от Утера, пока рос. Да ещё у тебя наследственное заболевание, называется анальная фиксация.
Артур закатил глаза.
- Просто у меня великолепная техника.
- Да, - Моргана покачала головой. - Но разве в технике твоя проблема, а?
- Предлагаешь мне перейти на детские песенки? На попсу? - съязвил Артур.
- Не вижу ничего плохого в попсе, - сказала Моргана. - Она для развлечения.
- Развлечения ничего не дают, - буркнул Артур.
- Ну и что, - сестра налила себе ещё стакан сока. - Когда ты нас познакомишь?
Артур нахмурился.
- С кем?
- С Мерлином Эмрисом, - Моргана покатала имя на языке как-то очень, очень непристойно.
Брат глянул на неё строго.
- Никогда. Не хотелось бы, чтобы ты подхватила его дурацкий стиль игры, когда снова станешь моим аккомпаниатором.
Моргана засмеялась.
- Кто бы говорил! Я думаю, он тебе как нельзя подходит.
- Да мне от него в окно хочется выпрыгнуть!
Моргана облизнула с губ последнюю каплю черники.
- Точно.
*
Гаюс как-то странно посмотрел на Мерлина поверх очков. Тот покрутил пальцами, нервно, последние отголоски этюда Шопена, ещё витавшие под потолком, утекали в окно, как пар холодным вечером. Юноша закусил губу.
- Уже лучше, - сказал Гаюс, и Мерлин облегчённо вздохнул.
- Правда? - спросил он с улыбкой.
- Да, - добавил маэстро, помедлив. - И ты сегодня не опоздал даже на десять минут. Пора вызывать доктора.
Улыбка Мерлина выросла ещё на пару зубов.
- А как твои репетиции с Артуром Пендрагоном?
Мерлин скорчил рожицу.
- Он думает, что я бесполезный. Постоянно жалуется, что я слабый и так далее.
- Это редкая возможность - работать с кем-то столь уважаемым.
Студент кивнул.
- Я знаю. И мне нравится с ним играть. Это так... так... - он взмахнул руками, - так совершенно всегда. Как запись. У него наверняка есть записи, ведь есть же, Гаюс? Он ни разу не сбился, пока мы репетировали, ни разу не сфальшивил, он каждый раз исполняет всё точно, - Мерлин оборвал себя, когда понял, что его понесло. Юноша смешался и покраснел, однако профессор наградил его снисходительной улыбкой.
- Как я и говорил, редкая возможность.
- Он меня часто бьёт. Моими же нотами, - пробормотал Мерлин, всё ещё немного смущённый. - Я бы лучше послушал его а капелла. Играет он так, словно кроме него никого нет, как будто я вовсе не нужен...
- Сколько осталось до концерта?
Мерлин со стуком уронил голову на рояль.
- А-а-а, - сказал он, повернув лицо к Гаюсу, - неделя и три дня.
Повисла пауза.
- НЕДЕЛЯ И ТРИ ДНЯ?! - повторил Мерлин, уставившись в календарь на стене. - О боже мой! Он же убьёт меня, если всего... Гаюс! Он сказал, что я самый некомпетентный пианист, которого он видел! Да что же мне делать?
Судя по звуку, на рояль что-то поставили. Юноша осторожно посмотрел и тут же в ужасе отпрянул.
Это был метроном.
*
- А «Каприз» номер шестьдесят пять? - спросил Ланселот. Мерлину нравился Ланселот, особенно сегодня. Сегодня тот купил ему острый томатный суп, а ещё хлебный рулет и сэндвич с индейкой в университетской столовой. Ланселот был хорошим другом. Поэтому Мерлин не дал ему по мозгам пюпитром за расспросы об Артуре, продолжающиеся уже целых двенадцать минут.
- Да, - отвечал он с набитым ртом, жуя вкусный-превкусный рулет. - ...ммная ...щь...
Лоб Ланса точно напрашивался. Мерлин как следует присмотрелся к нему.
- Ланс у нас теперь фанатка Пендрагона, - ухмыльнулся Уилл, ставя на стол колу. - А тот просто въедливая сволочь, правда, Мерлин?
- Он не так уж и плох, - Мерлин попробовал быть объективным. - Послушали бы, как удивительно он играет «Каприз». Я бы тоже хотел сыграть эту вещь на скрипке.
- Не стоит, - бросил Уилл. - У всех скрипачей сдвиг по фазе.
- Спасибо, - кивнул Ланс. - К твоему сведению, ты тоже скрипач.
- Нет, - заявил Уилл. - Я электроскрипач. Рок-скрипач. Иными словами, я получше тебя.
- Ты уже пил кофе? - нежно поинтересовался Ланс. - Просто ты сегодня ещё более странный, чем обычно. Под странностью я подразумеваю умственную отсталость.
- Это меня глубоко ранило, - сварливо в силу личных причин ответил Уилл. - Мерлин, прогони его.
- ...А? - переспросил тот, выныривая из мысленного прослушивания Паганини в исполнении Артура Пендрагона, с недавней репетиции. Мерлину эта пьеса нравилась больше всего. Когда юноша сознался в этом Артуру, тот лишь хмыкнул, потом сказал что-то оскорбительное насчёт пристрастия Мерлина к блестящим штучкам.
- Неисправимый, - вздохнул Уилл, смял жестянку и бросил её в сторону мусорного бака. Он промазал, и банка врезалась в голову Фрейи.
Бедная Фрейя!
- Уилл, - сказал Мерлин, похлопав друга по плечу, - пойди-ка подбери это.
- Репетиция после четырёх? - спросил Уилл вместо этого.
- Оркестр в четыре тридцать, - вставил Ланс.
- Заткнись, альтист.
- Всего один раз...
- ...не пидорас. Аль-тист, аль-тист!
- У нас людей не хватает! Оркестру нужно больше альтов!
- А миру - больше африканских детей, - заявил Уилл, который умел быть неполиткорректным.
- Мне не нравится твой расизм! - нахмурился Ланс.
- Это хорошо, я сам борюсь за равные права для скрипок и стероидов.
- Парни, заткнитесь, - сказал Мерлин, который только что доел суп и чувствовал, что его слегка мутит. Может, просто съел слишком много за один раз?
- Я и не думал, что мы до такого договоримся, - с достоинством произнёс Ланс. - Мерлин, как ты счи... Эй, Мерлин!
- Я не... Я считаю... - уронив стул, Мерлин бросился в дальний угол зала, к туалетам. Каким-то чудом не сшибив никого и ничего не перевернув, он успел добежать вовремя. Пинком открыв дверь, наклонился над раковиной, и его вырвало. Он почувствовал, что грудь сдавило, а боль в животе никуда не делась, хотя в желудке снова ничего не осталось. В тот момент, когда в туалет ворвался Уилл, Мерлина бил сухой кашель, а руки юноши слепо шарили в поисках крана, чтобы смыть всё.
- Вот зараза! Почему ты не сказал, что заболел?
Уилл заботливо вложил Мерлину в руку пару бумажных полотенец, и тот ответил ему благодарной, хотя неустойчивой улыбкой. Он ненавидел рвоту, она оставляла по себе ощущение нереальности и лёгкое головокружение. Не говоря уж о голоде. Мерлин вытер лицо полотенцем и ещё раз прополоскал рот.
- Я не успел. В смысле, я здоров.
- Мерлин, ты болен. Ты пил лекарства вчера вечером?
Мерлин смял полотенце и бросил в урну, игнорируя сердитый взгляд Уилла. Он сделал несколько глубоких вздохов, почувствовал себя лучше, и ещё подумал, что раковина теперь воняет помидорами. Бррр.
- Мерлин! - друг ощутимо встряхнул его. - Отвечай!
- Ну забыл, и что? Я учил этот чёртов аккомпанемент и заснул. А утром слишком торопился, некогда было об этом думать.
- Господи Иисусе! - Уилл вцепился в волосы. Мерлина испугала такая тревога на лице друга. - Вот же идиот!
В этот момент Ланс открыл дверь. Он притащил три сумки и два скрипичных футляра, которые сгрузил на пол у стены.
- Эй, - спросил он озабоченно, - всё нормально?
- Да, - сказал Мерлин.
- Нормально? Чёрта с два! Он только что спустил весь обед в канализацию, - незамедлительно добавил Уилл.
- Хватит драматизировать, со мной всё хорошо, - Мерлин забрал сумку у Ланса. - Спасибо.
- Какой-то ты бледно-зелёный, - заметил Ланс, доставая из собственной сумки бутылку воды. - На.
- Тебе не понравится вода с томатным вкусом, - запротестовал Мерлин.
Ланс только тряхнул головой, открутил крышку и протянул бутылку другу. В это время Уилл пошарил в сумке Мерлина. Он отыскал коробочки с витаминами, маленькие яркие бутылочки с пилюлями и начал собирать лекарства в ладонь. Он вложил цветные таблетки в руку Мерлина.
- Прими это. Сейчас же!
Тот сделал, как сказал Уилл, глотая по три таблетки разом (сказывался опыт). Вода так приятно падала в саднящую глотку, что Мерлин вылакал всё содержимое бутылки, прежде чем Ланс успел его остановить.
- Наверно, тебе надо пойти домой поспать. Забей на оркестр сегодня вечером, - сказал Ланс. Он обнадёживающе похлопал Мерлина по плечу, тепло руки чувствовалось сквозь рубашку.
- Где твой ингалятор? - рявкнул Уилл, напугав парня, только что вошедшего в туалет. - Мерлин!
- Я собирался купить новый.
- Как давно?
Уилл вплотную подошёл к нему. Ланс нахмурился.
- Мер...
- Брось, Уилл, - сказал Мерлин устало. - Я просто немного переел. Уже всё в порядке.
Кажется, другу было ещё что сказать по этому вопросу, но Ланс наступил ему на ногу, и Уилл захлопнул рот, напоследок взглянув построже.
- Квартет в четыре тридцать? - спросил Мерлин с надеждой. - Если ты не прибил Фрейю банкой из-под колы.
Уилл бросил на него взгляд, ясно говоривший: этот разговор ещё не закончен, приятель! Однако позволил Мерлину спокойно вернуться в столовую.
Тому необходим был рояль.
*
Артур назначил три дополнительных репетиции в следующие два дня. Он позвонил Мерлину в восемь вечера.
- Нам надо повторить концерт, - заявил он без всякого приветствия. У Мерлина как раз был перерыв, он пил холодную воду в подсобке «Гран Эшель».
- Прямо сейчас? - спросил пианист, поглядывая в сторону кухни. - Я сейчас на работе.
- Вообще-то ты работаешь на меня. Жду через полчаса.
Артур повесил трубку прежде, чем Мерлин успел вставить хоть слово. Тот вытаращился на телефон в недоумении.
- Задница, - произнёс он в пространство, швырнув мобильник в карман. Моргауза убьёт его, если он сбежит в середине вечера. Для пианиста не очень хорошо незаметно исчезнуть, тем более, если этот пианист рассчитывал быть накормленным чем-то вкусным. Юноша прикинул, можно ли пойти к Моргаузе и отпроситься пораньше, чтобы быть у Артура в девять, как назначено. Потом подумал, что спрашивать о чём-то у шеф-повара, вооружённого разделочным ножом, не хотелось бы пробовать. Моргауза была ужасна, когда готовила пищу, то есть практически всегда. И могла стать ещё ужасней, если того желала. У неё отлично получалось. Прерывать эту женщину в самый разгар работы было не лучшим делом. И у Мерлина было некоторое чувство самосохранения. Пендрагон в крайнем случае даст ему нотами по голове за опоздание. Артур не покрошит его и не подаст с гарниром.
Да, Моргаузе лучше не перечить.
«Придётся ему это пережить», - подумал Мерлин и осушил стакан. Толкнув дверь подсобки, он вновь погрузился в атмосферу зала, глубоко вдохнул аромат чего-то вроде соуса с травами и рыбы. Рот музыканта наполнился слюной, и он оглядел помещение в поисках источника запаха. Может, удастся получить кусочек потом, если Моргауза будет в хорошем настроении.
Мерлин снова уселся перед роялем, чувствуя мстительное удовольствие от того, что поставил Задницу на место.
Что-то действительно счастливое... что-то весёлое... что-то...
Улыбнувшись проплывшему мимо подносу с десертами, Мерлин решил, что будет играть.
/Венгерская рапсодия
У Мерлина была целая философия игры в ресторане - если вы не заставили фарфор, хрусталь и серебро сиять, пьеса исполнена зря. Обычно эта философия приводила к похлопываниям по плечу от официанток, чаще всего они передавали от шеф-повара сообщение: СЛИШКОМ ПО-ФРАНЦУЗСКИ.
Поскольку в жилах Мерлина текла ирландская кровь (в энном поколении), а рапсодия была венгерской, эти два элемента вряд ли должны были дать в итоге французское звучание, разве что из-за того, что эта страна находилась где-то посерёдке между теми двумя. Когда ноты закрутились вокруг ножек стула и отчаянно взвились к потолку, Мерлин улыбнулся отражению в шампанском. Он видел пузырьки и почти, почти ощущал их вкус. Первый разлёт был волнующим, и хотя юноша знал, как будут после него ныть костяшки пальцев, тут же изобразил ещё парочку, размашистых, тягучих, сияющих, как нити золотого сиропа.
В этот момент он почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Однако Мерлин не прервал бы игру ни ради кого, поэтому проигнорировал звонок и сразу перешёл к следующей пьесе. Кажется, он слышал эту вещь по радио, что-то изящное и светлое, хотя не настолько очаровательное, как рапсодия. Музыкант отвлёкся на супчик дня, жёлтый крем-суп с точками трав и перца, которым наслаждалась пара за ближайшим к роялю столиком. Мерлин почувствовал, как рот наполняется слюной, а левая рука заиграла Альберти потише, поскольку мозг сосредоточился на том, каково на вкус было бы это блюдо. С виду похоже было на луковый суп. А может, это были грибы. Мерлин любил грибы.
Его телефон завибрировал снова.
Мерлин заиграл редкую вещь Карла Винески правой рукой, а левой выключил телефон, не вынимая из кармана. Он продолжил играть, лишая себя всех лакомых кусочков при помощи Дебюсси.
*
Через час, снова включив телефон, Мерлин обнаружил шесть пропущенных звонков и несколько сердитых, строгих и опасных для жизни сообщений от некоего А. Пендрагона.
Ты опоздал. У тебя пять минут, чтобы исправить ошибку.
Через пять минут:
У тебя языковой барьер? Бегом сюда или ты уволен.
Через десять минут:
ТЫ ГДЕ? НЕМЕДЛЕННО СЮДА, ИЛИ БАШКУ ОТОРВУ
Мерлин не стал прослушивать голосовую почту, просто набрал номер Артура. Трубку подняли после первого гудка.
- МЕР...
- Я работал, вы, бесчувственная задница! - сказал Мерлин, дожёвывая панини. Перед ним стояла полупустая тарелка с чем-то похожим на стейк, потому что Моргауза была в чудесном настроении и приготовила это специально для пианиста.
- Ты работаешь на меня! - заявил Артур, который, очевидно, был в плохом. Мерлин слыхал о таких вещах. Пендрагон был просто избалованным, я-знаменитость-а-ты-мой-музыкант-на-побегушках.
- Нет, я работаю с вами. И у меня была середина рабочей смены.
- Мне всё равно, - голос Артура звучал спокойно и презрительно одновременно. - Давай сюда. У тебя десять минут.
- Но здесь нет автобуса, который...
- Замечательно. Тогда пятнадцать.
Гудок.
- Ой, да ладно! - Мерлин уронил голову на стол, и лишь в последний момент вспомнил про суп. Так или иначе, влез в тарелку носом.
- Сосредоточься на моей еде, мальчик мой, когда ты ешь её, - заметила Моргауза, проходя через кухню. - Выкинь телефон.
- Простите, - сказал Мерлин, возвращаясь к остаткам блюда. - Это было раздражающе. Но важно.
- У меня есть тимьян к такому супу. Подсыпать?
Юноша чуть не подавился последней ложкой и получил жёсткий удар по спине.
- Нет. Но спасибо.
Мерлину удалось поймать последний городской автобус, который высадил его за два квартала до жилья Артура. В это время года было не слишком холодно, но он был одет легковато для прогулок на свежем воздухе в половине десятого. Фонари вокруг Дарлинг Пойнт Роуд горели ярко, так что было совсем неплохо. Мерлину нравилось сияние фонарей, лившееся, как яблочный сок, на тротуар, тёплое, привлекающее мотыльков, которые резвились высоко над головой. Он пробежал последние несколько метров, стремясь внутрь, к теплу, и чуть не врезался в стеклянную дверь.
Дёрнув ручку, юноша влетел в фойе с вихрем кружащих листьев и газет. Он широко улыбнулся охраннику за стойкой, не найдя взаимности, и поспешил к лифтам на дальнем конце помещения. Мерлин бывал здесь так часто, что уже не приходилось объяснять швейцару, к кому он ходит, его просто провожали строгим взглядом.
Лифт со звоном открылся, и Мерлин шагнул внутрь. Он мысленно репетировал суровую речь для Задницы, пока кабина поднималась на двадцать первый этаж. Музыка гудела и звенела из скрытых колонок, и юноша сунул руки под мышки, чтобы согреть. Обычное дело. Артур настоящий псих. С другой стороны, он лучший исполнитель, и Мерлин может снова уговорить его играть Баха, если удостоверится, что Пендрагон не заставит его исполнять пьесу так, что руки будут чувствовать себя просто мёртвыми.
Двери лифта открылись, и Мерлин шагнул в небольшую прихожую, предварявшую основную квартиру. Или, в данном случае, студию. Под дверью Артура не было свалки обуви, как у нормальных людей. Мерлин уже спросил об этом и получил от Пендрагона небольшую лекцию о том, как опасно разбрасывать личные вещи, а потом удар по голове, чтобы не отвлекался.
Мерлин гадал, не стоит ли сейчас Артур за дверью, сжимая в руке самый толстый уртекст и приготовившись...
Дверь со стуком распахнулась.
- Какого чёрта ты всё ещё стоишь там? - сказал Пендрагон, и юноша инстинктивно сделал шаг назад, ужаснувшись его беспорядочной причёске.
- Что случилось с вашими волосами? - удивился Мерлин, не в состоянии перестать таращиться. Со вздыбленной и спутанной шевелюрой Артур выглядел как безумный серийный убийца, и это предположение подкреплялось выражением Артурова лица, даже больше, чем состоянием волос.
Хозяин дома отступил назад, давая Мерлину пройти. Тот стоял на месте.
- Вы понимаете, который сейчас час? Точно? - спросил он, понимая, что даже у самых замечательных людей бывают сумасшедшие дни.
- Да, в отличие от некоторых, не будем показывать пальцем. Ты опоздал!
*
Мерлин скрестил руки, этот жест он перенял от Артура.
- Не ждите, что я прибегу на первый свист, я же не собака.
Тот топнул ногой об пол, и юноша наконец поддался, проскользнул мимо него бочком в студию. Гость бросил сумку на пол и обернулся, когда Артур хлопнул дверью.
- Ну, раз ты уже здесь, мы можем начать. Я просто хотел бы повторить...
Но Мерлин перебил его.
- Артур, ты свинья! Я живу в часе отсюда на автобусе! Я не на побегушках у тебя! Не представляю, как прежний аккомпаниатор это терпел. А если серьёзно...
- Давай я расскажу тебе о перспективах, - саркастически сказал Артур, округляя глаза. - Этот концерт имеет ключевое значение для моей карьеры. Это высший уровень, которого ты когда-либо достигнешь. И он через неделю. Так что да, я буду вызывать тебя на дополнительные репетиции, если почувствую в них потребность.
Мерлин таращился на него, с мужественным лицом, с притягательной линией челюсти, со всеми его талантами - жуткую задницу, и чувствовал, что воздух начинает обжигать лёгкие. Он видел руку плюшевого Артура, торчащую из сумки, и сопротивлялся желанию достать и побить его.
- Ты... - Мерлин крутанулся вокруг себя на месте, не находя нужного слова, чтобы выразить в полной мере, до чего Артур задница. - Ты такой... Ррр... Я просто не могу...
И тут все его внутренние жалобы, всё, что он хотел ответить на каждый удар по голове или ядовитое замечание, вырвалось наружу, потому что ноги Мерлина болели от ходьбы, он ощущал себя таким вымотанным, что едва мог думать, и чувствовал, что дышит лишь наполовину. Моцарт и Вольфганг остались дома одни, некому было накинуть на клетку ночное покрывало. А ещё предстояло разучивать пьесы для Ланса и собственного сольного концерта.
И его понесло:
- ...и у некоторых из нас бывает настоящая работа, чего ты, наверно, никогда не пробовал. Не могут же все быть такими тупыми задницами, а? И кроме всего прочего, здесь нет автобусов после десяти, так что мне придётся идти домой ПЕШКОМ, что займёт около двух часов, а ещё у нас завтра с утра назначена репетиция, ты что, её не мог дождаться?!
Повисло долгое молчание.
Артур, кажется, был напуган неожиданным взрывом, а Мерлин вдруг понял, что это его самая длинная речь в адрес работодателя. За всё время. На миг юноша решил, что зашёл слишком далеко. Прежде всего, это был Артур Майкл Пендрагон. (Мерлин его погуглил. Совсем чуть-чуть). Сейчас его просто выкинут за дверь. Мерлин не мог понять, что за выражения сменялись на лице Артура. Удивление... возмущение... насмешка? Срочно пора заводить очки.
И тогда Задница сказал:
- А почему ты не взял такси, раз уж у тебя нет машины?
Мерлин прикрыл лицо рукой.
- Потому что я не могу позволить себе такси, понял?
- Что? - переспросил Артур, словно никогда раньше не слышал слов «не могу позволить». Что было вполне вероятно для владеющей студией, водящей машину и дующей соки Задницы.
- Не бери в голову, - сказал Мерлин, опуская плечи. Он энергично потёр кулаком правый глаз, не утруждая себя, чтобы подавить зевок. - Хватит об этом. Я готов работать, хотя нот при мне нету.
Артур ответил не сразу, поглядев на аккомпаниатора изучающе. Потом подошёл к одной из полок и достал пахнущие новизной альбомы.
- У меня есть копия, - Пендрагон положил их на рояль. Он достал скрипку из футляра, но не подтянул смычок, что означало, он репетировал. Как предсказуемо.
Мерлин сел за рояль и сыграл хроматическую гамму в качестве приветствия.
- С третьей цифры, - сказал Артур. - Если мне не изменяет память, сегодня с утра ты играл этот фрагмент каждый раз по-разному. Мне бы хотелось, чтобы ты определился.
Мерлин засопел. Он поставил ноги на педали и заметил, что всё ещё обут. Он покосился на Артура. Но тот настраивался с закрытыми глазами, и ничего не заметил. Юноша ждал, он уже усвоил привычки Артура, изменения его дыхания. Взмах.
И пришла музыка.
*
Хунит продала швейную машинку и китайский фарфоровый сервиз, чтобы купить Мерлину пианино. Сыну было только восемь, он не разбирался в стоимости вещей, но знал, что пианино - лучшая на свете вещь, которую мальчик может получить на день рождения. Оно было старое, со сколом возле колеса, со слегка желтоватыми клавишами. Золотая буква отвалилась, оставив надпись «МАХА», и си-бемоль западала, если по ней ударяли слишком сильно.
Тем не менее, Мерлин назвал пианино Альбертом в честь бездомного кота, которого подкармливал прошлым летом, и трижды в день фанатично играл: перед завтраком, после школы и после ужина. Эти уроки продолжались часами, хотя он ещё не знал настоящих пьес, и дом Эмрисов всегда был полон музыки. Часто Мерлин играл то, что услышал по радио, в автобусе по дороге из школы, а однажды - мотив, который насвистывал прохожий. Он предпочитал проводить вечера в гостиной, перебирая звуки, как некоторые перебирают набор печенья с разными вкусами (мальчик любил печенье почти так же сильно, как Альберта). Его уроки были забыты. Недоделанная арифметика валялась на полу, а Мерлин играл менуэты из первого в жизни сборника. Через месяц матери не хватало денег на диски, а сыну не хватало пальцев для Баха.
- Может быть, пора нанять тебе учителя, мой сладкий, - сказала Хунит.
Мерлин только улыбнулся, потому что в руке он держал печенье, в духовке жарилась курица, и вообще мир был идеален.
*
Когда Артур наконец был удовлетворён, уже перевалило за одиннадцать. Мерлин чувствовал себя мёртвым, его ноги съехали с педалей, и он поглядел на Артура сквозь резную подставку. Пианист сыграл нисходящую хроматическую гамму, которая должна была звучать как намёк, но превратилась в грустную жалобу.
- Всё? - спросил Мерлин, уперевшись лбом в крышку рояля. По размышлении он добавил: - Я есть хочу.
- Да, - кивнул Артур снисходительно.
- Хорошо.
- Уже кое-что.
Мерлин удивлённо заморгал. Первый комплимент.
Пендрагон выглядел гораздо менее паникующим, чем пару часов назад. Фактически, он выглядел вполне довольным собой, удивительно умиротворённым для своего невыразительно лица, и чистил скрипку шёлковой салфеткой. Его руки действовали привычно, уверенно, стряхивали белую пыль канифоли и стирали следы пальцев с грифа. Это были гипнотические движения, грозящие усыпить Мерлина. Артур ослабил смычок и опустил инструмент в футляр. Щёлк, щёлк.
Юноша проследил, как Пендрагон снял пиджак со спинки стула, накинул его. Что-то металлическое звякнуло в кармане, когда Артур натягивал рукава. Поскольку Мерлин не шевелился, Пендрагон оглянулся и замер вполоборота. У него действительно был прекрасный профиль. Как будто жизнь снова пыталась обмануть Мерлина. Он ни за что бы не влюбился в Артура, если бы тот не был так хорош в своих пиццикато и ноктюрнах, и не был Эстетическим Наслаждением. Но, вместе с тем, он был Задницей, из-за которой Мерлин пойдёт домой пешком среди ночи. Это был похоже на лживую рекламу.
- Ну ты идёшь или нет? - спросил Задница.
Мерлин вытаращил глаза.
- Что?
- Давай. Я отвезу тебя домой.
- Отвезёшь домой? - переспросил Мерлин удивлённо.
- Как я только что сказал. Шевелись.
Чуть не свернув в спешке стул, юноша подхватил с пола сумку, выскочил в коридор и налетел на Артура, который вызывал лифт.
- Покажешь дорогу. Я не очень хорошо запомнил.
Мерлин поудобней устроил сумку на плече и прошёл за Артуром в кабину. Лёгкая музыка полилась из колонок как промывающая мозги синтезированная пропаганда. Мерлин не любил её.
- ...дорогу?
- Да. Где-твой-дом.
Артур обратился к нему с издевкой, но как бы не совсем понимая, куда девать брови. Он выглядел полунасмешливо и полураздражённо. Ну, хотя бы не полубезумно, как при встрече. Надо радоваться любой мелочи в мире, где клубничное молоко продаётся только упаковками по шесть пачек. Мерлин знал это.
- Я устал, - сказал он примирительно и почти выпал из лифта. Артур поймал его за локоть и придал движению нужное направление.
- Смотри, не сломай себе шею. Или того хуже, руку, - посоветовал Пендрагон. - Всего неделя, помнишь?
- Думаешь, я забуду? Это причина, по которой я ещё не в кровати, - пробормотал Мерлин мрачно, следуя за Артуром по лабиринту белых и жёлтых линий ко гладкому чёрному автомобилю. У такого должен был быть чёрный автомобиль, подумал Мерлин сердито. Наверняка считает, что чёрный - это цвет.
Машина издала скулящий звук, словно собака при встрече с хозяином, и два оранжевых огня вспыхнули, когда Артур издалека открыл замок.
- Давай. Она не укусит, - он распахнул водительскую дверь и скользнул внутрь. Мерлин помедлил, открыл пассажирскую дверь и поставил сумку на пол. Он пошарил в поисках ремня безопасности. Артур включил зажигание. Взревел мотор. Приборная панель осветилась, и заиграла фортепианная музыка - Шопен.
К облегчению Мерлина, Пендрагон пристегнулся и не делал лихих поворотов, как Уилл.
Было так странно сидеть в автомобиле Артура, Артура, который не сердился и не лупил его по голове чем попало. На самом деле, сегодня вечером было немного насилия, когда Мерлин решился на эксперимент и прибавил темп в конце третьей части. Может быть, Артур после захода солнца был сговорчивее. А может, он просто чувствовал себя лучше, накричав на аккомпаниатора за опоздание, или все эти ворчания и обсессивно-компульсивные привычки слетели с него, как только Мерлин смог ответить. Откинувшись на удобном сиденье, юноша обдумывал новую информацию, чтобы использовать в будущем.
- Мог бы просто дать денег на такси, - сказал наконец Мерлин, нарушая уютное молчание. Артур глянул на него.
- Бензин дешевле. И я сомневаюсь, что ты найдёшь дорогу домой, даже если не сам поведёшь.
- Сейчас ведёшь ты, - заметил Мерлин.
- Я исключительный случай, - провозгласил Артур самодовольно.
Мерлин незаметно пнул плюшевого Артура через сумку. В проигрывателе Шопен сменился на Вивальди, внезапно изменив обстановку. Свет фонарей и витрин как будто засиял ярче сквозь чернильную темноту за окном. Всё менялось так быстро. Мерлину показалось, что он влюбился в Дебюсси, сплошь состоявшего из порывов и ощущений. Юноша спрашивал себя, замечает ли Артур такие вещи, или автомобиль для него только транспортное средство. Скорее последнее. Автомобильная депривация давала Мерлину уникальный взгляд на жизнь, и он чувствовал, что это к лучшему.
Или он просто слишком хотел машину.
- Здесь поворачивать? - спросил Артур. Мерлин вгляделся в темноту и кивнул. Пендрагон сердито засопел. Его пассажир улыбнулся безо всякой причины. Так они ехали, бок о бок, Мерлин глазел на сияющие огни, Артур следил за дорогой. Наверно, не стоило держать обиду. Не вина Артура, что он страдает от нервных срывов и нуждается в аккомпаниаторе для битья. Все скрипачи немного перенапряжённые, как часто говаривал Гаюс.
- Спасибо, - сказал Мерлин. - За то, что отвёз меня домой, я хотел сказать.
Артур на секунду перевёл взгляд на него, потом вернулся к дороге.
- Всегда пожалуйста.
Мерлин снова стал глазеть в окно. Они были уже почти на месте. Юноша начал узнавать дома, вот кафе с полосатыми шторами, вот бар, всё ещё открытый, разговоры, винные пары и свет лились на тротуар. Возможно, Артур надрался как раз в этом баре, когда уснул на ступеньках Мерлина. Задницы не могут без выпивки. Даже Задницы-Эстетические Наслаждения. При воспоминании о том, как Пендрагон обслюнявил его «грушу», потеплело на душе. Это было так непохоже на собранного, держащего всё под контролем виртуоза, который сидел рядом, что Мерлин не смог сдержать смешок.
Артур припарковался на тротуаре. Мотор затих.
Мерлин не сразу сообразил, что ему пора выходить. Подобрав ремень сумки, он открыл дверь и выбрался из машины. Пендрагон виделся тёмным силуэтом на фоне окна, вполоборота к аккомпаниатору, который всё ещё держался за дверцу.
- До завтра?
- Не опаздывай, - сказал Артур. Мерлин захлопнул дверцу. Он стоял и смотрел, как автомобиль ловко выруливает на дорогу, как тает в темноте, а потом пропадает за поворотом. Юноша закинул сумку на плечо и улыбнулся про себя.
-
-
17.01.2011 в 05:13-
-
17.01.2011 в 14:50-
-
19.01.2011 в 19:25Наверняка считает, что чёрный - это цвет. а вот это фраза дня, Мерлин мой герой стопроцентно.
-
-
19.01.2011 в 23:19