Этого не бывает, глава седьмая

воскресенье, 25 июля 2010

01:01

Обморок. Занавес. (с)

Глава седьмая
Глава седьмая

Леди Вивиан когда-то очень хотела замуж. Потом она поняла, что положение балованной дочки гораздо выгоднее, наловчилась вертеть другими мужчинами, так же, как и отцом, а в то время присматривалась к тем, кто бы мог ему понравиться, или с кем он побоится спорить. Она перебирала в уме принцев, дворы которых навещала, и рыцарей, и отпрысков знатных фамилий, и богатых купцов. Значительно позже появились юные пажи и крепкие оруженосцы, а пока она с ужасом поймала себя на симпатии к слуге принца Артура, парню без рода, без племени. Леди Вивиан потянуло к Мерлину, когда он еще был никем, она восхищалась им в зените славы, но сперва юноша не вписывался в ее планы, затем завладеть вниманием Мерлина оказалось непросто, а потом и сами планы поменялись настолько сильно... Все равно, сейчас, стоя так близко от него, леди Вивиан ощущала невольный трепет и думала, сможет ли справиться с предстоящим делом.
Она восхищалась Мерлином не только как мужчиной и советником короля - вместе с женственностью в дочери Олафа пробудилась и магия. Женская колдовская сила, темная, глубинная, поднималась, росла и не осталась без внимания. Та же Моргауза, что помогла леди Моргане, пригрела и леди Вивиан. Взаимная ненависть между ней и Утером перешла по наследству к Артуру. И колдунья вкладывала в ясные головки своих доверчивых учениц мысль, что Артур им враг, а уж Мерлин тем более, и что без второго не добраться первого. Но леди Вивиан тем более была очарована талантом великого мага. Дочь Олафа заочно научилась у него многому, в том числе и до поры до времени не показывать всей своей мощи, чтобы однажды получить все.
- Ах, Мерлин, - сказала леди Вивиан. - Располагайся поудобнее, ты здесь надолго.
- Простите, моя госпожа? - рука с флаконом замерла над водой.
- Это моя земля и моя вода, не стоило пользоваться ими без разрешения.
- Еще раз приношу извинения, что ступал по вашей земле, пил вашу воду и дышал вашим воздухом, - поклонился Мерлин, уже понимая, что происходит что-то не то. - Я думал, что многолетнее мирное соглашение между нашими странами...
- Не дает тебе права красть слезы земли, - усмехнулась женщина. - И в наказание ты останешься здесь. И лишишься магии. Вернее, уже лишился. У этой воды очень интересный побочный эффект.
Мерлин тем временем опустил флакон в воду. Пузырьки выходили из узкого горлышка медленно, слишком медленно.
- Хорошо, - сказал маг, надеясь, что сможет хотя бы передать целебное средство Леону. Он готов был отдать за жизнь Артура всего себя. Но... это не было для леди Вивиан секретом.
Как только волшебник поднял руку, женщина провела над водой ладонью, и он увидел поляну в лесу, над входом в пещеру. При бледном свете дождливого дня сэр Леон верхом на лошади словно бился с кем-то невидимым. Вдруг, глядя на совершенно пустое место, он издал вопль ужаса.
- Вот ты и стал легендой.
- Морок? - Мерлин покачал головой и потянул веревку, привязанную к поясу. Та оказалась неожиданно короткой, и второй конец был в руках ведьмы.
- Сущая безделица, - в тон ему откликнулась леди Вивиан. - А вот правильное проклятье, которое не вызовет у окружающих подозрений в своей магической природе...
Вода в источнике забурлила, сменяя картинку. Над болотом клубился туман, король лежал, потерянный всеми, а на груди у него сидела маленькая черненькая смерть и лакала горячую кровь из раны. Рядом в агонии скреб пальцами землю Мордред. Колдунья вздрогнула, поняв, что показала врагу кое-что лишнее, и вода разгладилась, стала просто водой.
- Я буду навещать тебя, Мерлин, - женщина приложила веревку к полу, и та вросла в камень. Опомнившийся волшебник поднял руку... Ничего, как и говорила леди Вивиан. Никакой магии. В отчаянии он оперся на край каменной купели и несколько слез скатились в воду.
- Артур... - прошептал Мерлин.
Леди Вивиан зачерпнула из источника изящным серебряным ковшиком.
- Это не для него. Ты знаешь, для кого.
И пропала, оставив его в почти полной темноте. Только вода слегка сияла - единственный источник света, единственный источник жизни в этом странном месте.
Время стало бессчетным и вязким. Иногда волшебник добредал до колодца, делал несколько глотков и снова впадал в горестное оцепенение. Иногда его будили шаги - это появлялась леди Вивиан, чтобы набрать воды. Он спрашивал о происходящем наверху, колдунья отвечала вопросом об Артуре или магии, Мерлин молчал. И тогда на поверхности колодца вновь появлялись отравляющие сердце и разум картины.
Моргана на троне Камелота, рядом с нею Моргауза и Мордред, и странное, не рожденное, созданное с помощью магии дитя троих родителей, питающееся чужими юными жизнями.
- У нас в запасе много времени, - улыбалась Вивиан. - Мы объединим Альбион. Наш Альбион.
Мерлин невольно плакал. Он плакал все чаще и чаще, слезы срывались в воду, светясь золотом...
Бывший великий маг не понимал, что еще держит его на этом свете. Вначале он все еще надеялся выйти наружу и поднять мертвого Артура, потом понял страшный смысл этих слов, глядя на рыцаря Арнора, бледную тень могущественного Мордреда. Сами ведьмы использовали воду как-то иначе. Может быть, Дракон имел в виду что-то другое?
Мерлин почти не жалел о великом будущем Альбиона, о великом короле прошлого и будущего: только о человеке, которого любил. И в смерти которого винил себя.
Возможно, его удерживала мысль о людях, которым в новом Альбионе придется несладко. Им ведь можно было помочь? Но люди ведь могут справиться со многим без магического вмешательства? Нет, мысль о мести ему даже в голову не приходила.
Возможно, это была смутная надежда на чудо, ведь Мерлин знал, что Артур убит, но не чувствовал этого.
Думать было трудно. Маг вспоминал, как давно, целую вечность назад, еще ребенком, сильно заболел и вот так же плыл нигде, почти без мыслей, ощущая лишь жар и равнодушие.
Мысль о собственной смерти исподволь закрадывалась ему в голову, и однажды чародей принял решение больше не пить волшебную воду. Это было как раз после очередного посещения леди Вивиан.
Пару дней спустя Мерлин чувствовал себя словно больной, идущий на поправку. Его пошатывало от слабости, но в голове как будто прояснилось. Ужасно хотелось есть и пить, а ведь столько (сколько?) времени пленник обходился без нормальной воды и пищи. С губ волшебника невольно сорвалось тихое слово. Ему не хотелось шевелиться, тратить лишние силы, потому что все равно ничего не должно было случиться, как ничего не случалось уже... давно. Поэтому янтарная кисть винограда тяжело упала на каменный пол, ягоды треснули и раскатились. И раздался голос.
- А я ждал, когда же ты наконец догадаешься, глупый, недалекий влюбленный мальчишка...
- Ждал? - Мерлин освободился от волшебной веревки и на непослушных ногах двинулся в направлении предполагаемого выхода. - Ждал?! Ну, ты у меня дождешься...
Килгара, видимо, почувствовал, что повелитель драконов готов сорваться на нем, и со всегдашней многозначительностью добавил:
- Он тоже ждет, так поспеши же ему на помощь!
Глаза Мерлина не скоро привыкли к свету, но еще труднее они принимали то, что творилось вокруг. Хотя он отчасти знал о происходящем на поверхности. Килгара, пусть и согласился сопроводить мага, приняв свой второй истинный облик, не разбирался в некоторых слишком мелких для него нюансах человеческой жизни, зато все время норовил проявить свою огненную натуру, встрять или в драку, или в любовную историю. Это стоило Мерлину многих нервов, поскольку магические и физические силы возвращались к нему самому постепенно, а дракон был последний. И, к тому же, один Килгара знал, что с Артуром и как ему помочь, хотя отделывался общими фразами насчет того, что надо начинать с того же места и что дорога к жизни короля лежит через Камелот.
Он приближался к месту, где все начиналось, чтобы отправиться туда, где все кончилось, и самостоятельно добывал недостающие куски мозаики. Странная, запутанная, противоречащая сама себе картина постепенно собиралась, и в Камелоте Мерлин уже почти знал, что делать дальше. Даже сейчас, едва оправившись от многолетнего заключения, он справился с двумя могущественными волшебницами, Королева Маб истаяла сама, а епископ, видимо, никуда не выезжал из своего Кентербери: тот, что присутствовал в Камелоте, оказался качественным мороком.
Примерно об этом он и хотел бы рассказать, кое о чем умолчав, конечно же. Оставив при себе и мысли о том, что за полсотни лет сильно привык к Вивиан, несмотря на ее выходки, смирился же он в свое время с королевской задницей, и, возможно, дочь Олафа тоже была не совсем безнадежна, но теперь ее нет. И как он когда-то был влюблен в Моргану, как переживал за нее все тяжелые годы ее изгнания и надеялся, что никогда она не решится на самое страшное. Он доверял многим, некоторым - снова и снова, если не видел другого выхода. Сейчас рядом был Килгара, который не однажды использовал «юного волшебника», и даже ничего не обещал, просто намекнул.
- После смерти Мордреда и у души Артура осталось мало времени в этом мире, - сказал Великий Дракон.
И Мерлин просто поднялся, ничего не сказав. Устало побрел за Килгарой в сторону замерзших болот. Ушел в темноту по чавкающей мартовской дороге, под зарядившим мокрым снегом, оставив на память о себе только волшебный кувшин, который до сей поры хранится в одной семье, но это уже совсем другая история.