Обморок. Занавес. (с)
Конкурс кончился, поднмаю запись, добавляю оценки и фик.
Вот здесь один из четырёх фиков мой. http://funanimefic.ucoz.ru/forum/36-504-1
Очень напряжённый конкурс. Анонимный. Хотя один автор уже спалился.
Запрашаэм гасцэй, как говорится.
Оценки
I.
Madcroco (Трещины)
4+5+3+4+2=18
Madcroco (Трещины)
4+5+3+4+2=18
II.
Затья (Лондонский дождь)
3+2+4+5+3=17
III.
Dunkelseite (Чужая память)
2+3+5+3+3=16
IV.
Хинори Санаэ (В погоне за мечтой)
4+3+2+2+4=15
Чужая память -в комментариях
Можете считать это сиквелом к "Минуте слабости" http://www.diary.ru/~dunkelseite/p105043664.htm#more1
-
-
17.06.2010 в 11:50Автор: Тёмная сторона Силы aka Dunkelseite
Фендом: Merlin BBC
Бета: нет
Рейтинг: G
Жанр: дарк
Персонажи: Рой, Маэс, Лиза, Кимбли, Эдвард. Пейринга нет.
Дисклеймер: мне чужого не надо
Заявка: 9. Жар
Мужчины мучали детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились – мучали детей.
Если хотите, можете найти в интернете оригинал и работать с ним, как с сонгфиком. Но это по желанию. =) А так вот вам кусочек. Удачи.
От автора: по данному отдельно взятому фрагменту у меня было две ассоциации: Рой/Эд (ну, или оба брата) с уклоном в педофилию и БДСМ или… то, что получилось. Тем более что, прочитав стихотворение Наума Коржавина целиком, я решила, что не могу опошлить такую тяжёлую и достаточно близкую мне тему.
1.
Мужчины мучали детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились - мучали детей.
- Выходите, мы не причиним вам зла! Вас отвезут в безопасное место!
На войне рано или поздно это случается. Да и не только на войне. Наступает предел восприятия, предел сочувствия, когда тот, кто перед тобой, уже не человек, которому можно сострадать. Остаётся ненависть и месть, кровавой пеленой затягивает глаза, жарко ударяет в голову. И тогда оружие становится лишним. Хочется руками рвать живую плоть. Чтобы почувствовать: им больно так же, как было больно твоим ныне мёртвым друзьям. Потом наступает предел и ненависти. Безнаказанность выпускает на волю все маленькие ужасные желания. И в конце концов приходит опустошение. Равнодушие к себе и другим. Война превращается просто в работу. В бойню. В конвейер.
А в самом начале они ещё соблюдали видимость правил. Кажется. Была объявлена эвакуация. Дескать, правительство борется не со всем ишварским народом. А только с «повстанцами». Детей собирали по домам и вывозили из «зоны будущих военных действий». Потом, во время «зачисток», собирали по развалинам уцелевших. Они разбегались и прятались, а те, кто старше двенадцати, через одного хватались за оружие.
- Выходите, мы позаботимся о вас. Сдавайтесь, сопротивление бесполезно…
Голос монотонно льётся из рупора. Дом, ещё дом. Всё чисто. Скоро многие будут обходиться гранатой в подвал. Скоро те, кто протянул дольше остальных, будут корчиться в огне у выросших из земли стен. Но пока ишвариты ещё просто граждане Аместриса, а дети – это дети. И когда мальчишка с ружьём – больше него самого – и Рой с готовыми щёлкнуть пальцами стоят друг напротив друга, и позже, когда в воздухе висит тяжёлый запах горелого мяса, у алхимика дрожат поджилки. Не от страха - от гнева, от понимания неправильности происходящего.
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
Чёрт подери этого уличного певца, безногого, в старой форме без знаков различия: не обойди, браток! Растревожил память. Теперь осталось только напиться на ночь в компании фотографии Маэса.
О, как он цеплялся тогда за Маэса, за его жизнелюбие, за его надёжное, живое тепло.
А совесть? Вечером Рой пробрался к более-менее уцелевшему зданию, куда согнали всех подобранных ребятишек, через какую-то щель сунул остатки пайка первому подвернувшемуся счастливчику и смущённо удрал. Едва не столкнувшись в потёмках с Лизой – что-то ей тоже в той стороне понадобилось.
И угораздило же Мустанга проходить мимо, когда этих самых детей запихивали в грузовик, утрамбовывая под завязку, что совсем не походило на трогательную заботу. Тяжело захлопнулась зарешёченная дверь фургона.
- Это же дети, - возбуждённо рассказывал он вечером у костра Маэсу, - которые могут послужить будущему нашей страны!
- О да, - промурлыкал отдыхавший рядом Кимбли. – С ними гораздо легче управиться, чем со взрослыми. Они послужат. Одно замечательное научное учреждение…
Рой вскочил:
- Ты что-то знаешь?
Но у мужчин «идеи» были…
- Изначально бракованный материал. Разве что для экспериментов. Доволен, что помог науке, а, Мустанг?
Маэс едва удержал приятеля.
- Отдыхай, - усмехнулся Кимбли. – Завтра продолжим.
2.
Я жив. Дышу. Люблю людей,
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это - было.
Мужчины мучали детей.
Рой не сказал этого Лизе, о нет, он похоронил это надолго в себе, и только однажды, в тяжёлую минуту, проболтался Стальному. Как-то совпало всё – годовщина смерти Хьюза, дожди затяжные, песня эта дурацкая, - и случился несвоевременный запой. А Эдвард положил эти воспоминания в какой-то дальний ящик своей памяти, рядом с теми, что передала ему Лиза. И как тяжёлый серый свинец становится частью ясного хрусталя, так эти тёмные истории, прошедшие через его, как ни крути, всё ещё детское восприятие, переплавились и добавили теплоты в отношения с полковником. И – уснули до поры, до времени.
Время пришло – на другой войне, по другую сторону Врат. Эдварду было примерно столько же лет, сколько и Рою тогда. У него не было алхимии, да что там говорить, даже нормальных протезов не было, но ведь это не главное. Главное – он ещё не заразился равнодушием.
И это каждый раз опять, -
Кляня, ругаясь без причины...
И детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
Значит, должны быть и другие мужчины, способные защитить будущее мира, думал Эдвард, отправляясь в самое пекло, безоружный, с миссией Международного Красного Креста.
-
-
17.06.2010 в 12:06При разборе заявок мне досталось очень тяжёлое стихотворение автора, рядом с которым моё "фиготворчество" рядом не валялось, и это было как удар по башке. Рассказ шёл с трудом, эпизод на войне хотела добавить, но на тот момент выжать из себя не смогла. Ни одной хохмы в рассказе нет потому, что есть темы, на которые шутить я физически не могу. На моей "малой родине" в Великую Отечественную погибла четверть населения. Одна бабушка была в оккупации, другая - в плену. У мужа бабушка осталась жива одна из двадцати двух(!) близких родственников, его дед потерял маму и сестру, которым с семи лет (!) был кормильцем.
Фургон с детьми подсмотрен тоже у серьёзного автора, Эфраима Севелы.
И дополнение по материалам вопросов на конкурсе:
Хи-чан: Не в характере Эда с раненными возится, но вполне в характере помогать.
Красный крест не только возился с ранеными, они следили за соблюдением прав человека, пытались останавливать военные преступления, возили гуманитарную помощь пленным, иногда помогали бежать людям из концлагерей и т.п.