[dunkelseite]

Название: Он плохо кончил. Как Лев Толстой.
Фандом: Король и Шут (сериал)
Персонаж: Князь
Рейтинг: R
Жанр: драма, дарк, упоминание самоубийства, упоминание нездоровых отношений, алкоголизм.
Конец действительно плохой и неприятный.

Он держался, пока не закрыл ипотеку. Наложить на себя руки хотелось давно, слишком много всего навалилось, но оставлять Агату с маленьким ребёнком и ипотекой ему казалось подлым. А его долги по группе - это его долги. Хорошо, что они разбежались ещё тогда, и к ней не полезут.
Несколько лет непрекращающегося пиздеца доконают кого угодно. Сперва Миха помешался на театре и на том, что Андрюха с нихуя должен Тодда полюбить. Алёна объяснила, что в созависимых отношениях с отсутствием границ это обычное дело, но разве от этого легче?
Миха не принимал отказа. Хуесосил его самого и его творчество, даже старое, чуть ли не заявляя, что Андрюха отнял у него лучшие годы. Их секс превратился в кошмар, в поле боя, в унижение и насилие, начинавшееся с безобразных драк, и однажды Андрюха положил этому конец - как сексу, так и совместному творчеству. Он буквально заставлял себя останавливать любое поползновение в сторону Михи. До боли хотелось обнять, вдохнуть родной запах, душа кричала, что всё может ещё наладиться, но Князь жёстко одергивал себя.
Андрюха набрал долгов и пытался выгребать - Миха топил его, поливал дерьмом и, сука, развязал: вот так он хотел Князя обратно. После того, как пьяный Андрей запустил в экран бутылкой - а с бутылкой он в то время только во сне расставался - он достал следующую, и следующую, и следующую... ужрался совсем в сопли и рассказал Агате то, чего рассказывать не стоило. И если с Алёной они разъехались по мамкиным квартирам после таких новостей, то Агате он оставил жильё, себе ипотеку и свалил на съёмную. Не хотел втягивать мать во всё это.
Два блядских года говно лилось на него из всех труб. Миха, которого пришлось с кровью от себя отрывать. Фанаты, обвиняющие в предательстве. Агата, запретившая общаться с дочкой. Алёна, запретившая появляться к Диане пьяным, а он не мог остановиться. Группа дышала на ладан.
И как вишенка на торте - его позвали усмирять Миху на "Окнах". Миха совсем плох, и кроме тебя, говна и предателя, никто его не вытянет. Андрюха-то и себя еле вытягивал.
Ну и кончилось херово - Миха начал с оскорблений - приполз, дескать, вставай на колени. Андрюха психанул, спросил, не отсосать ли ему ещё при всех. Миха ответил, что было бы неплохо. В общем, растащили их с трудом, ребята оба были не маленькие.
Фанаты обещали Андрюхе долгую и мучительную смерть. С квартиры его попросили - сдавал ему общий друг. Концерты отменялись, проценты по долгам росли, и пришлось съехать к матери, в "творческую комнату", где со всех стен осуждающе глядели Андрюхины персонажи Михиными глазами.
А через пару недель Миха умер.
Андрей с пьяных глаз пропустил было это событие, но тут начался вообще ад и трэш, хоть совсем на улицу не выходи. Угрозы убийством от фанатов утроились по сравнению с прошлым разом. Концерты отменили вообще все. Знакомые писали, что не подадут Князю руки. Оля через Вахтанга передала, что тоже готова задушить предателя своими руками, и не дай бог ему прийти на похороны.
Андрюха выл, расцарапал себя всего, изорвал рисунки... Михи - его Михи, с которым они с пятнадцати лет вместе, больше не было.
О расписанном подъезде, намазанной дерьмом дверью и вяленько разгоняемой ментами манифестации озлобленных фанатов под окнами и говорить было нечего.
Мать плакала. Андрюха бухал по-чёрному, тратя последние деньги на доставку спиртного, не самого, понятно, лучшего.
А потом, хер его знает, сколько дней прошло, объявился Ренегат. Обещал разрулить ситуацию с долгами за сущую малость - авторские права, остававшиеся последним, совсем мизерным источником дохода Князя. Андрюха позвонил Вахтангу - и хотя бы тот его не бросил, выгрыз более-менее приемлемые условия. Часть прав безвозмездно передали Ольге, часть - в счёт погашения кредиторам, и даже немного денег вышло сверху - ипотека была закрыта. И главное - Ренегат остался ни с чем.
Ради такого дела Андрюха не пил аж две недели, чтобы его подпись под договорами потом не оспорили.
А на следующий день в сети появился ролик, где Князь, для стороннего наблюдателя, по крайней мере, по сути принуждает Горшка к действиям сексуального характера. Как раз из тех, последних, дней, когда оба они друг на друге отрывались по полной. Сука Ренегат даже Миху не пожалел.
В квартиру регулярно кто-то ломился - собирающиеся линчевать его фанаты, журналисты, обозленные соседи...
Князь, всё ещё злой и трезвый, в очередной раз подумал, что теперь действительно пора, всем так будет легче. Прав был Миха - он никто и даже хуже. Окно манило, манили ножи и бритвы, игриво подмигивало отнюдь не пиво, а бутылка чистящего средства. Единственное - не хотелось, чтобы мать видела.
Он убедил её уехать к родственникам, пока всё не успокоится, полиция помогла её "вывести из окружения". И полез в сеть выбирать способ. В итоге уснул мордой в клавиатуру.
И наконец этой ночью ему приснился Миха. Сидел на берегу Финки, играл "Рассвет", был тихий и умиротворенный.
- Андрюха, Андрюшенька, ты чего удумал? - спросил он. - Не надо, я-то дурак был, своими руками себя убил, что теперь, и тебя, ё-моё?
- Это я тебя... своими руками... - прошептал Андрей.
- И хочешь, чтобы я то же самое чувствовал?
- Нет, - выдохнул Князь, падая рядом с ним на выбеленную морем корягу. - Не могу без тебя, Мих...
Обнял, зарылся носом в волосы. Гитара куда-то исчезла, Миха обнял в ответ. Они долго сидели так, потом Миха сказал:
- Пора тебе. Не навороти хуйни, Андрюш.
Князь проснулся весь какой-то просветлённый. Он точно знал, что ему нужно делать. Надел самые простые джинсы и неприметную футболку, набросил сверху оставшуюся от отца куртку и кепку - хвала маминой совковой привычке ничего не выбрасывать. Намалевал себе на опухшей роже последствия драки и тихо выполз из квартиры. Было совсем раннее утро, дежурившие под окнами линчеватели спали, спал и пасший их мент с детским лицом.
На вокзале, чтобы в дороге не скучать, Андрюха купил водки и пива. О том, что он будет делать в Голубково, где и дом давно продали, поздней, припорошенной снежком осенью, как-то выпало из мыслей.
В электричке всю дорогу квасил и смотрел в окно на голые поля, на жухлую траву. Встрепенулся только раз, когда в вагон зашёл мужик с гитарой. А что, ещё вот такой способ заработка остался...
На станции купил ещё бухла, наверняка паленого, и погрузился в пазик, похоже, всё тот же, что и когда-то в детстве.
Он обошёл деревню, постоял перед бабушкиным домом, дошёл до пруда. Бросил пару камешков, проломив тонкий лёд. Дом поменялся, пруд поменялся, улицы стали длиннее, но не настолько, чтобы обойти деревню больше, чем за час. Андрюха пошёл на полянку, где обычно выплескивал на бумагу вдохновение, но и там было не лето.
- Лев, бля, Толстой, - сказал он себе, садясь на бревно. - Че это был за порыв, нахуй? Автобус только завтра в обед...
И выпил. И ещё. Муза не торопилась.
Он пошатался по лесу, скорее всего, кругами, и к ранним сумеркам выбрел на деревенское кладбище. Среди могил теплился огонёк. Андрюха, спотыкаясь и периодически прикладываясь к бутылке, побрёл к нему. Туда, где вокруг костра сидели явные упыри: с синими и багровыми пятнами на рожах, ухмыляющиеся остатками зубов.
Андрюху с его пакетом бухла приняли как родного.
- Эй, ты Князь, что ли? - спросил вдруг один.
- Ну.
- А я Колька Смирнов, не признал?
- А я Васька.
Андрюха вгляделся в них и в третьего - это ж были друзья его детства. Местный зомби-апокалипсис?
- И давно ты помер, Колька? - спросил он.
- Я-то? - упыри заржали. - Сам-то как? Пиздели, что ты теперь, как в песне у этой, поэт, и художник, и музыкант. Звезда, бля.
- Напиздели, - отмахнулся Князь. - Тёзка мой, а я маляр. Посмотри, какая из меня звезда, а?
Упыри снова заржали.
Они пили Князевскую паленку, потом упыриную то ли кровь, то ли бормотуху. Похоже, жрать Андрюху никто не собирался.
- Я теперь как вы, да? - размазывая грим, плакал от осознания Князь. - Так становятся упырями? Предал друга - и готово, бля?
Упыри ржали.
Он вдруг почувствовал себя ужасно усталым. Бормотуха уже не шла. Привалился лбом к ближайшему могильному камню.
- Андрюх, я же просил тебя, - Миха взял его за руку. - Пошли отсюда, а?
*
Причину смерти указали - захлебнулся рвотными массами.