Рябинки

[dunkelseite]

Написано по заявке: Геральт попадает в тюрьму и приговорён к казни, Лютик пытается спасти его и влипает тоже, ночь перед казнью, объяснение.
Заявка тут ficbook.net/requests/545653
Фик в какой-то мере к ней относится. Много-много предупреждений: насилие, мудаки, героям плохо и ещё хуже.
Да, я ленивая жопа и геморроиться с шапкой ненавижу...

Последней каплей стало то, что уставшая Плотва, не удержавшись на размокшем склоне, некрасиво съехала с него на заднице и уронила наездника прямо в грязь.
Июнь выдался мерзким, дождь то сыпал мелко, то лил потоками, как последние три дня. Мелкие речки и болотца разлились, в лесу стояли лужи, как после весеннего половодья, а в полях прибитые дождём к земле всходы предвещали голодную зиму. Зато сорняки бурно радовались жизни и норовили вымахать в человеческий рост на каждом свободном пятачке.
Работы почти не было - кметы прятались по домам, да и нечисть в такую погоду предпочитала отсиживаться в своих логовах. Разве что утопцы пошаливали больше обычного, подбирались ближе к жилью, да за них много не выручишь.
Денег было негусто, заданий в этом мелком городишке не предвиделось, но от мысли об очередной ночёвке буквально в луже накатывала такая тоска... Геральт отвёл с лица залепленные глиной пряди и сквозь капли дождя оглядел грязные, полуразвалившиеся дома в поисках трактира. Опытным взглядом он выцепил одну из крыш и двинулся в её направлении по кривым улочкам, с трудом вытаскивая ноги из хлюпающей жижи. Только шаги Геральта и Плотвы нарушали вечернюю тишину, да вой ветра, да резкий треск струй дождя. Ни птиц, ни собак было не слышно. Где-то в хлеву тоскливо промычала корова. Городишко словно замер, придавленный к земле тяжёлым, мокрым небом, и из запахов остался только запах сырой глины: ни навоза, ни дыма из печных труб, ни привычного тяжёлого духа выплеснутых на улицу нечистот.
Геральт шёл, вернее, усилием воли переставлял ноги, потому что больше всего хотелось лечь прямо в лужу и провалиться в небытие.
Он ввалился в трактир и осмотрелся сквозь полуприкрытые веки. Не хотелось раньше времени сверкать глазами и быть выкинутым обратно под дождь. От капель, повисших на ресницах, тускло освещённый зал играл радугами.
- Комнату. И ванну, - хрипло потребовал он у трактирщика, надеясь не быть замеченным тем, кто сейчас знакомым голосом пел знакомую песню про заковыристые проклятия.

Чтоб ты был весь бело-красный как редис
И вдобавок чтоб ты рос башкою вниз!

Но желанию его не суждено было сбыться.
- Геральт! - через весь зал заорал Лютик. - Друг мой, я тебя обниму, как только это будет возможно без риска для одежды! С кем сражался на этот раз?
- Со стихией, - буркнул Геральт.
- Великий человек! Какие масштабы! Поприветствуйте моего лучшего друга и лучшего друга всех людей, знаменитого ведьмака, Геральта из Ривии!
И завёл набившую оскомину "Монету".
- Мы тут ведьмаков не жалуем, - буркнул мужик, сидевший поблизости.
- Комната? - игнорируя его, Геральт обернулся к трактирщику.
- Нету, - уперев руки в бока, ответил тот.
- Давай другую, бард! - рявкнул кто-то из угла.
- Прошу прощения у многоуважаемой публики, - прервав пение, Лютик направился к эпицентру начинающегося скандала. - Я буквально на минуту. Нигде я не встречал таких благодарных слушателей, как здесь, в Лысых Пнях, а уж я повидал мир. Ступай в мою комнату, Геральт, я, так и быть, потеснюсь. А вы, уважаемый, велите приготовить ему бадью с тёплой водой. И с ромашкой. Он обожает ванны с ромашкой.
Геральт скрипнул зубами.
- Это пока ещё мой трактир. И моя комната, - упёрся хозяин.
- Так мы доплатим, - ничуть не смущаясь, улыбнулся Лютик.
- Доплатим? Я ни медяка ещё от тебя не видел.
- Я же собираю вам полный зал!
Трактирщик только фыркнул.
- Здеся одно заведение. Хошь, иди пой на улице.
- У тебя же есть деньги, Геральт? - бард вопросительно уставился на друга.
Тот развязал тощий кошель.

Когда Геральт спустился обратно в зал, отмытый, переодетый в сухое, в надежде выпить пива, перекусить и, если повезёт, найти работу, Лютик уже подвыдохся и, медленно перебирая струны, пел "В славный день, когда я двину кони". Некоторые из "благодарных слушателей" благосклонно похрапывали.
- А что, не случалось ли тут у вас чего? - кладя монету на стойку, спросил Геральт.
- Как не случалось, - отозвался трактирщик, наливая ему мутного пива в глиняную кружку, так, что пены вышло много, а самого пива едва ли половина. - Год-то какой. То дожди тебе, то телёнок о двух головах, а то ишшо ведьмак на нашу голову навязалси.
- Питаетеся несчастьями нашими, трупоеды... - почти беззлобно поддержал его мастеровой в буром кафтане.
- Одна зараза от вас, и глаз дурной, - не поднимая головы, промычал его приятель.
Геральт продолжал пить пиво, поглядывая на Лютика. На драку не напрашивались, и ладно, к разговорам-то он давно привык.
Хозяин подал холодной каши, из которой торчала пара костей, и тут же рядом образовался Лютик, приложился к кружке Геральта, бесцеремонно утащил из тарелки сохранившую побольше мяса косточку и принялся разглагольствовать, помахивая ею в подтверждение слов.
- Бабьи сказки. Зараза к ведьмакам не липнет, и глаза у них обыкновенные. В смысле, не обыкновенные, конечно, в темноте видят лучше нашего, но ничего такого дурного. Вот я с ним кучу лет знаком - а что со мной плохого было? Ничего и не было.
Геральт хмыкнул. За эти годы с Лютиком случалось всякое, и довольно часто можно было связать эти события напрямую с Геральтом. Не намного реже, чем с шилом в заднице.
- А хорошего? Хорошего с тобой что было?
- Ммм... - Лютик мечтательно прикрыл глаза. Геральт даже как-то постеснялся принять на свой счёт написанное на лице барда удовольствие.
- Голь ты перекатняя, маэстро Лютик, не в обиду буди сказано, - проворчал мастеровой. - Ни кола, ни двора, только энтот старой шелудивый пёс, - он кивнул в сторону Геральта. - У меня в дому хуч крыша текёт да жена бранится, да оттеда под дожж никто не погонит. Лается-то лается, а любит, жалеет, - пьяная слеза потекла по его физиономии.
Разговор, по мнению Геральта, свернул куда-то не туда. Этот пьяница только что назвал их с Лютиком семьёй, что ли?
- Лается-то лается, а любит, жалеет... - почти пропел Лютик, глядя на Геральта. И словно опомнившись добавил: - Хорошая строчка для баллады. Запишу вас в соавторы, как вас там, милсдарь, звать-величать?
- Крысек Хромой, - горожанин залпом допил водку и принялся расталкивать спящего дружка. - Просыпайси, кум, честным людям спать пора, мне тебя у стражи-то выкупать нечем.
- И правдоть, заслушалися мы, - трактирщик пошёл по маленькому зальцу, толкая или прикладывая мокрым полотенцем засидевшихся посетителей.
Вскоре в трактире остались только хозяин, Геральт и Лютик.
- Поганое местечко, - пожаловался последний, переворачивая брошенную мастеровыми недопитую бутылку водки над остатками геральтова пива. Взболтнул, выпил. - И не город, и не деревня. Ни тебе баб красивых, ни культурных развлечений. Патруль ещё этот.
- Видно, всё-таки есть куда пойти среди ночи, раз он тебе так мешает, - Геральт махнул трактирщику кружкой, тот притащил приятелям сразу кувшин и принялся прибираться в зале.
Лютик налил Геральту, а сам отхлебнул прямо из кувшина.
- Пусть и некуда, ненавижу, когда попирают мою свободу. Представляешь, у них тут даже шлюх нет. И в кости перекинуться не с кем.
- Тааак, а это кто тут у нас? Доброй ночи, господин Витек. И вам, маэстро Лютик, - в трактир, грохоча латами столетней давности, ввалилась пара стражников. Ещё несколько просунули головы в двери, пялясь. - А ты кто есть?
- Геральт из Ривии, ведьмак.
- Знаменитый Белый Волк! - добавил со значением Лютик.
- Слыхали про такого.
Лютик раздулся было от гордости, предвкушая похвалу своим балладам.
- Блавикен-то в двух шагах. Ты это... - стражник положил руку на меч. - Ночью у нас шастать не положено, а с утра собирай манатки и вали отсюдова.
- Как же он по такой погоде поедет? - возмутился Лютик.
- Как сюда доехал, так и дальше поедет, не вчера, чай, родился, до сих пор не растаял. Приказ войта - гнать отсюда эту поганую породу. А у вас доброе сердце, маэстро Лютик. Одно слово - поэт. Споёте нам?
Лютик покраснел от гнева, открыл было рот, но Геральт встретился с ним взглядом и чуть коснулся его руки.
Лютик взял первую пару аккордов, однако Геральт едва заметно покачал головой, узнав "Монету". Лютик вздохнул и заиграл совсем другое:

Мы одни не спим в квартале,
Чтоб другие крепко спали...

- Да, - сказал стражник, утирая набежавшую слезу. - Именно так, милсдарь поэт, сторожим мы ихний покой, а они только бранятся. Забрёл к нам гуль по весне, так мы с парнями его уложили, хоть и семь потов с нас сошло, и Рыжего он знатно подрал, а не сдалися, не сдалися! И никаких ведьмаков нам не надь! А балладу про нас кто напишет? Нет... Плесни-ка мне, Витек!
Трактирщик поднёс обоим стражникам по чарке, они выпили и ушли, напоследок грозно глянув на равнодушного Геральта.
- Идите наверх, добрые люди, - махнул полотенцем трактирщик. - Я и ставни-то уж запираю.
Прихватив еду и пиво, Лютик с Геральтом из дымного, нагретого дыханием зальчика поднялись в холодную комнату. От остывшей бадьи тянуло сыростью. Кое-как отчищенные вещи Геральта были развешаны на просушку тут же, не добавляя уюта.
Лютик сбросил сапоги, забрался на единственную кровать и поджал под себя мёрзнущие ноги. Снял шапочку и снова надел - холодно, словно и не лето вовсе. Геральт, вынужденный после ванны влезть в мокрые сапоги, тоже с радостью избавился от обуви и устроился рядом, на соломенном тюфяке. Вместе они кое-как укрылись старым овчинным тулупом. Лютик пил пиво и старался вывалить на Геральта, кажется, все новости Континента сразу. В какой-то момент Геральт лёг, подсунув под рубашку сырые носки, спиной прижавшись к тёплой спине всё ещё сидящего в обнимку с кувшином Лютика. Тот подвинул кожух, чтобы укрыть босые ноги Геральта.
- Ты слушаешь меня вообще?
- Мхм.
Огонёк каганца плясал на сквозняках, дувших из щелей. Под кроватью скреблась мышь. Капли воды с потолка звонко падали в старый таз. Лютик спорил сам с собой. Было невообразимо хорошо и уютно.
*
- Эй, господа хорошие, когда отправляетесь-то? - кто-то барабанил в дверь.
За окном едва брезжил свет, вода текла по окну, будто из ковша поливали.
- Завтрак накрывай! - не в тон ответил Лютик, не торопясь выбираться из тёплых объятий сонного Геральта. - Это сын трактирщика, видный парень, но туповат. Ни одного моего намёка не понял.
Лютик пятернёй расправил спутавшиеся за ночь белые пряди ведьмака.
- Вчера тут какой-то другой бегал.
- Так это зять. Дочка у нашего хозяина тоже имеется, такая скромница, пузо на нос лезет, а как я её за ручку взял, назвал юной прелестницей, зарделась, как заря.
- Лютик, избавь меня от дальнейших подробностей...
Лютик со смехом вывернулся из тёплого гнезда и принялся плескать в лицо ледяной водой, накапавшей за ночь в таз.
- ...видеть прекрасное во всём... не сводить всё к пошлым желаниям... почувствовать биение новой жизни... - долетало до Геральта невнятное.
Он натянул носки, потом быстро, чтобы не мучиться, - так и не просохшие до конца сапоги. Впрочем, смысла особого не было, после завтрака так или иначе придётся выйти под дождь, чтобы прогуляться до дома войта.
Внизу уже воняло пригоревшей кашей. Судя по всему, той же, что и вчера. Она стояла на одном из столов в дымящейся сковороде, рядом - краюха хлеба и лук с чесноком в глиняной плошке. И даже слипшаяся комком сероватая соль в маленькой чашечке.
Для начала друзья прогулялись на крыльцо по известной надобности. Сидевшая там трёхцветная кошка для порядка пошипела на Геральта, но выбегать под дождь и у неё не было никакого желания.
Небо, серое и беспросветное, не внушало особой надежды на близкое прояснение.
Пока Лютик требовал у хозяйского сына пива, Геральт потихоньку выкинул под стол таракана, судя по всему, переночевавшего в каше и подогретого вместе с ней. Другой еды им не светило, а оставлять впечатлительного друга голодным не хотелось. Лютик вернулся с кувшином и кружками и принялся жаловаться, как ненавидит скверное лето, заставляющее женщин кутаться, словно зимой, мешая поэту вдохновляться видом их прелестей. С пивом каша и болтовня Лютика сделались чуть более терпимыми.
Плащ, разумеется, так и не просох. Лютик под дождём мокнуть предсказуемо отказался. Геральт поболтался по городку, полюбовался на зелёные от сырости кривые заборы, добрался от предместий к центру с его мощёными улицами. На рыночной площади скучали только пара укрытых рогожами старух возле бочки солений да оборванная девчонка с пучками свежей зелени. Расплывающиеся от воды объявления ничего интересного ведьмаку не сообщали.
Редкие прохожие, скрючившись и грея руки под мышками, проскакивали мимо и торопились забиться куда-нибудь. Геральт наконец нашёл дом войта и бесцеремонно забарабанил в дверь, решив, что раз его подняли в этой дыре ни свет ни заря, то и визит пусть не считают слишком ранним.
Отпер заспанный слуга, Геральт отодвинул его плечом и вошёл, громко требуя самого войта. Тот появился, высокий, худой, всклокоченный, явно не спавший этой ночью.
- Нет для тебя работы, - отрезал войт. - И приюта в этом городе нет.
- А причина твоей сегодняшней бессонницы?
Войт вздрогнул.
- Возраст проклятый. Вот поживёшь с моё, поймёшь, что значит надеяться протянуть ещё немного и каждый день при этом проклинать такую поганую жизнь.
Геральт хмыкнул и повернулся к дверям, но тут, едва не сбив его с ног, в комнату ворвалась маленькая испуганная женщина.
- Златка пропала! - заголосила она. - Как есть пропала, с вечера заснула со всеми, а нонече нет яё нигде! Ни в доме, ни на дворе, ни у соседей!
- Не ори ты, баба! - приказал войт. - Соберём мужиков, походим, покличем, в реке баграми пошарим...
Женщина ахнула и замерла, вся сжавшись.
- А ты что стоишь, уши развесил? - рявкнул войт на Геральта.
- Я тоже могу с вами пойти, - пожал плечами тот. - Лишний человек не помешает.
- Человек... - фыркнул войт. - Денег не получишь.
Геральт только головой покачал.
*
Он решил, что поиски лучше начать с дома девочки. Но ни дома, ни около него ничего выдающегося не обнаружилось, а следы и запахи смыл ливень. Местные обшаривали колодцы, проверяли выгребные ямы, собирались прочёсывать ближний лесок. Больше всего народу сбежалось к пузырящейся, вздувшейся от дождей реке, поглазеть, как мужики на лодках тыкают баграми у берега. Здесь же обнаружился и Лютик, привлечённый всеобщей суетой. Яркую шапочку он оставил в трактире, а от дождя нацепил старый мешок на манер капюшона, прикрывая голову и плечи.
- А, Геральт! Что скажешь? - спросил он у друга и поднялся с ним на ближайший холм, оскользаясь на мокрой траве. - А здесь мы что делаем?
Геральт присмотрелся к реке, прикидывая, куда бы она могла скорее вынести тело. По всему выходило, что далековато отсюда.
- Нечего здесь делать, - сказал он, плюнув под ноги. - Если в реку упала, так пусть в Блавикене ищут.
Заметив примятую траву, Ведьмак полез в заросли, окружавшие реку. Лютик сунулся было следом, но понял, что спутанные мокрые ветки, брызжущие водой при малейшем сотрясении, и колючие сорняки в человеческий рост не для него. Постоял, вытянув шею, поглядывая, как там ведьмак. Геральт пошарил вдоль реки там, куда пока не добрались местные, внимательно прислушиваясь к медальону.
Выбравшись из кустов, он принялся нарезать расширяющиеся круги, начиная от дома девочки. Периодически он натыкался на местных - заглядывающих в щели и под брёвна, аукающихся в местном лесочке, кружащих с факелами вокруг болота. Лютик быстро отстал от Геральта, не выдержав его темпа, и присоединился к общим поискам. Ночь и дождь загнали людей по домам, а Геральт всё кружил, надеясь отыскать хоть что-то. И наконец повернул домой. Наверно, всё же река, думал он, возвращаясь напрямик через лесок.
Он бы прошёл мимо, если бы не светлый росчерк, мелькнувший среди темноты и дождя. Геральт подошёл ближе: как будто острые когти рванули дерево, сдирая тёмный слой коры и оставляя глубокие рваные борозды. Ещё шаг от полянки, истоптанной прошедшими здесь горожанами, - крапива и малинник в небольшой лощинке были словно скошены пьяным косарём, неровными клочьями, на разной высоте, но явно чем-то бритвенно-острым.
Истерзанное тельце было просто отброшено - ненужные объедки со стола нечисти. Геральт бегло осмотрел его. На первый взгляд отсутствовали сердце и печень, на их месте зияли глубокие рваные раны. Крови почти не было, то ли монстр постарался, то ли дождь смыл.
Медальон молчал. Если что-то и было здесь, оно давно ушло.
Подняв с земли тело, Геральт прижал его к груди и поспешил в город. Девочка была жёсткой и лёгкой, как кусок дерева, но всё равно, забредя по ночному дождю в болотце и наткнувшись на трёх утопцев, ведьмак не смог положить её на землю и расправился с ними, так и не выпустив тела из рук.
Не так уж и часто доводилось ему быть чёрным вестником. Обычно к его приходу бабы успевали отрыдать, а мужики вдосталь наспориться, что это была за нечисть. В этот раз не повезло.
К ночи люди попрятались по домам, кроме ведьмака, которому темнота не была помехой, да того самого патруля, с которым он столкнулся на полдороге. Старший стражник подозрительно глянул на Геральта - промокшего, грязного, в репьях, с мёртвой девочкой на руках.
- Думал, ты давно убрался отсюда.
- Я, пожалуй, ещё задержусь.
- Странно, что ты её нашёл. Мест наших не знаешь...
- Это моя работа.
- Я так сразу и подумал - больше некому. Знал ты, где искать.
- Не знал. Просто умею лучше вас. Идёмте к войту.
Один из стражников был послан за родными девочки, и, разумеется, к дому войта сбежался чуть не весь город. Бабы и девки голосили, мрачные мужчины спорили. Высказывали подозрения в адрес Геральта - уж не притащил ли ведьмак с собой какую нечисть, чтобы заработать денег. Бранили стражников - на кой такие патрули, у которых под носом такое делается. Тянуло мокрым тряпьём и псиной.
- Я готов найти эту тварь, - с вызовом глядя на войта, сказал Геральт.
- Мы сами справимся. Ни медяка не получишь. Завтра же убирайся.
- Не надорвитесь, смотрите, - Геральт пожал плечами, положил девочку на крыльцо и отправился в трактир с твёрдым намерением остаться и с утра осмотреть лес как следует.
*
Но утром Лютик потащил его на похороны Златки.
Бабы снова голосили, мужики спорили. Лютик отложил привычную лютню, и пастуший рог в его руках звучал низко и торжественно, словно... Геральт не знал, как называется такая дудка, но на каком-то из дворцовых приёмов определённо что-то такое было.
- Вон тот, - указывая на парня, которого обнимала пожилая женщина, шепнул Геральту Лютик, - жених Златки. У них свадьба должна была быть скоро. Отец его булочник, местный богатей, вон он. Это сёстры её и родители. Отец - глава сапожной гильдии. Гильдия там, три человека еле наберётся...
Он снова затянул печальное и бабы взвыли громче.
- А это кто с войтом? Неужто молодая жена? - предположил Геральт причину бессонницы войта.
- Дочь, - ответил Лютик. - Одна у него осталась, болезнь за полгода всех прибрала - жену, детей, мать-старушку. Город, будь он неладен. Пробыл тут меньше недели, а как будто год.
- Так ты за сколько дней трактирщику должен?
Лютик отвёл глаза и снова заиграл.
Путь до кладбища оказался недлинным. Дорогу развезло, в могиле мутная вода стояла почти до краёв. Мать Златки, увидев это, забилась в руках у дочерей.
- Что за мор у них был? - шёпотом спросил Геральт.
- Мор как мор, кто ж его знает, - шепнул в ответ Лютик, пока войт говорил что-то прощальное, а подружки Златки клали в гроб цветы, всё почему-то жёлтые. - Бледная немочь какая-то. Худели, бледнели да помирали. Аптекарь сдуру предположил, что кто-то травит их всех. Народ взбунтовался, пришибли какую-то бабку-травницу, патруль этот ночной завели, да на том и кончилось.
Лютик затянул очередной печальный мотив.
- Ничего не кончилось, - расстроил его ведьмак, чувствующий лёгкую дрожь медальона. Где-то в этой толпе притаился враг, и Геральт медленно обвёл горожан взглядом. - Оно здесь, совсем рядом. Думаю, в лесу ещё есть на что посмотреть.
- Может, завтра? Я сегодня на поминках играю, надо же чем-то трактирщику отдавать.
- Ладно, схожу один.
- Вот вам счастье-то привалило, - бросил в спину Геральту кто-то из горожан. - У людей горе, а у них деньги. Так на пару народ и обираете?
Геральт двинулся по толпе, надеясь, что медальон подскажет ему, где искать тварь. Люди зло косились на него.
Гроб плюхнули в могилу, и он поплыл.
Все хором заголосили, что это не к добру, что будут ещё покойники.
"Будут," - мрачно думал Геральт.
Одни бросились к могиле, чтобы скорее засыпать её, кричали, что надо бы привалить камнем. Другие в страхе метнулись прочь, бормоча молитвы. Геральт понял, что потерял волну магии, исходящую от предполагаемого убийцы, мысленно плюнул и пошёл в лес.
Ему не пришлось долго искать - затянутые травой кучки тряпья и костей, похожая на гнилую ветку полуистлевшая рука, торчащая из болотца, старые следы на стволах, словно большая кошка точила здесь свои когти. Тел было не слишком много, но достаточно, чтобы вызвать подозрения в городе, однако этих людей не хватились. Геральт уже видел такое - тварь пробовала людей осторожно, потом входила во вкус и нападала на тех, кто никому не нужен: бродяг, сирот, - и в конце концов срывалась, шалея от того, что ей всё сходило с рук.
Он вспомнил, что заезжал в город дорогой через этот же лес, ночью, туда, где его никто не ждал, но то ли показался твари слишком опасным и невольно стал виновником смерти Златки, то ли тварь отправилась почему-то именно за ней и ему просто повезло.
Надо было показать находки стражникам, но капитан был на поминках, без его распоряжения никто никуда идти не собирался, а беспокоить его и выдёргивать с поминок не собирались тоже. Пришлось тащиться обратно в трактир, ругаться с хозяином, который отказался дать им в комнату жаровню с углями, и ложиться спать в сырой одежде, чтобы она хоть как-то просохла.
Среди ночи ввалился пьяный, растрёпанный и слегка побитый Лютик, напевающий легкомысленный мотивчик. За ним хозяйский сын тащил горшок горячих углей.
- Деньги смягчают самые чёрствые сердца, Геральт! Знаешь, что говорят люди? Что сын булочника проклят. Третью невесту уже хоронит. Одна просто пропала, другую зимой медведь задрал, теперь вот Златка. Дочка войта по нему давно сохнет, говорят, она его и прокляла. У войта с булочником раздор какой-то давний, а у неё любовь, готовый сюжет для баллады. Не идёт больше ни за кого, пересидела в девках, пятнадцать весной стукнуло. Теперь-то, раз он проклят, свадьбе этой точно не бывать. Вдруг то не она, возьмёт да и помрёт, а она у войта последняя...
- А скажи-ка, уважаемый, - обратился сонный Геральт к сыну трактирщика, - со стороны леса, где Златку я нашёл, много народу к вам приезжает?
- Как не приезжать-то, милсдарь, когда дорога-то одна. Приезжают да уезжают только по ней. Когда сухо или мороз, через низину ещё можно. Рекой тож. А дорога-то одна.
- И ездят?
- Купцы ездят, обозы, от графа тож. И такие, навроде вас, среди ночи забредают, но мы их быстро спроваживаем. Токма об этом годе даже они по норам сидят.
- Хммм...
- Ехали б вы оба отсюдова, пока добром вас просят, - сказал хозяйский сын, закрывая за собой дверь.
- Нет, ну надо же, эта Катарина прямо просится в балладу. Видел, какие бусы она на похороны своей подруги нацепила? Красные, как на праздник. Может, она и правда его прокляла? Ты бы смог это проверить? Здесь становится не так уж и скучно.
- Хмм...
- А ты что раскопал?
- У них трупами пол-леса завалено. И никто их не объел. Медведи, говоришь, ту девку задрали? Ни волков, ни медведей тут в помине нет, как ты думаешь, кто их распугал?
- Поговорил бы ты с этой Катариной, - Лютик плюхнулся на кровать, завозился, устраиваясь под боком у Геральта. - Может, она беднягу прокляла. А может, выманила Златку и бросила на съедение зверю.
- У тебя буйное воображение, Лютик. И ты говорил, они подруги?
- Геральт, ты же знаешь женщин. Трисс и Йенифер - вот тебе отличный пример женской дружбы.
- За что тебе глаз подбили? - резко сменил неприятную тему Геральт.
- Попытался подобраться к этой Катарине. Исключительно ради дела! Завтра попробуй сам.
Он зевнул и прижался к Геральту теснее.
*
К утру Геральту приснились красные бусы на шее дочки войта, превращающиеся то в рваную рану, то в ухмыляющийся рот.
*
Геральт отправился с утра к войту, заранее понимая, какой ответ получит, но всё ещё на что-то надеясь. Войт пообещал спустить на него собак, проводить из города пинками, вздёрнуть за бродяжничество и много ещё чего. Когда Геральт спускался с крыльца, ему показалось, что медальон дёрнулся, но тут на него налетел капитан стражи, на котором просто лица не было.
Оказалось, что, вернувшись с поминок, он выслушал дежурного, отрядил в лес троих караульных на случай, если зверюга объявится там, и дал им сигнальную трубу, завалявшуюся в кладовых со времён недавней междоусобицы. Тварь знатно попировала, а трубу взмахом когтистой лапы рассекла на несколько частей.
- Она не могла сожрать столько сразу, - осмотрев тела, сказал Геральт. - Припрятала на потом. Возможно, она поняла, что это засада и что охота продолжится, поэтому надо затаиться. Я всё больше склоняюсь к тому, что она разумна.
- Б-быть не может, - молодой стражник вцепился в алебарду ещё сильнее. - Это бешеный зверь, обезумевшее чудовище!
- Я на войне и похуже видел, - махнул рукой капитан.
- Как мечом порубили, - пробормотал ещё один стражник, вертя в руках кусок трубы. И покосился на мечи за спиной ведьмака.
- А зимой, когда у вас медведь девчонку задрал, так же было? - спросил Геральт.
Капитан покачал головой.
- Здесь эта тварь только головы пооткручивала да сердца повырывала, а там - просто в лоскутки, просто в клочья... Кровь, мясо по всей поляне разметало.
- Разве медведи так себя ведут?
- Медведь-шатун, кому ж ещё. Мы его выследили, поймали, а в берлоге у него нашли руку её погрызенную и рябинки.
- Какие рябинки? - не понял Геральт.
- Бусы то красные, у нас их все девки носят. Говорят, дурной глаз отводят. Красные, потому и рябинки, - пояснил капитан.
- Катарина, вишь, их даже на похорона нацепила, очень уж она тебя боится.
- Очень уж, говорит, он страшный. И глаза такие, как у зверя, - поддакнул молодой стражник. - Мои малявки тоже ходили на тебя поглазеть, но издали. Боятся.
Геральт только пожал плечами, к такому он давно привык.
- Этой ночью я сам пойду караулить, - пообещал он стражникам. - А вам не советую.
- Войт всё равно тебе денег не даст.
Геральт снова пожал плечами. С одной стороны, неприятно, когда тебя считают слишком меркантильным. С другой стороны, выполнишь работу бесплатно один раз, и дальше все будут давить на твою жалость вместо оплаты.
Он вернулся в трактир, где нашёл недовольного похмеляющегося Лютика, и предупредил:
- Сильно не напивайся, завтра у тебя работа. Стражники, сразу трое.
- Живём, - Лютик попытался улыбнуться и поморщился, схватившись за голову. - А что случилось?
Геральт пересказал ему утренние события.
Немногие посетители, такие же смурные, как Лютик, пытались прислушаться к их разговору.
- Я пойду отсыпаться, - совсем тихо сказал Геральт. - И даже не пытайся ночью увязаться за мной. Отдохни, протрезвей. Возможно, послезавтра работа у тебя будет тоже.
Когда он зашёл на конюшню навестить Плотву, из угла выбралась худенькая оборванная девочка и протянула ему на ладошке дешёвую серебряную подвеску-капельку.
- Вот.
- Что это?
- Дяденька ведьмак, не уезжайте. Спасите нас. Она очень старинная, от бабушки осталась, больше у меня нечем заплатить. Я у тётки живу, и она сказала: теперь за Фелефея никто не пойдёт из приличных, может, попробуем нашу Марыську пристроить, помрёт - невелик убыток.
Геральт сжал маленький кулачок.
- Я никуда не уезжаю. Это серебро, носи его, не снимая, может быть, в трудный час сохранит тебе жизнь. А Фелефей и неженатым проживёт, подрастёшь - поймёшь.
- Не проживёт, - покачала головой девочка. - Если до осени не оженится, бабки его наследство на храм пойдёт. А отец у него жадный - страсть!
*
Наутро Геральт проклинал себя за длинный язык. Это всё было дурное влияние Лютика. Пока он пытался высмотреть что-нибудь в темноте среди мокрых кустов, тварь забралась в один из домов и вырезала целую семью. Он узнал это от Лютика, который ввалился в трактир практически следом за ним.
С утра бард явился к ратуше, чтобы играть на похоронах стражников, и разгневанные горожане закидали его грязью из-за того, что его приятель-ведьмак, который день отирающийся в городе, не может их защитить от нечисти.
Трактирщик не сразу согласился их впустить, одного перемазанного в грязи, другого - ещё и в кишках утопцев.
Пока они спорили на пороге, явился войт в компании стражников.
- Что-то ты не торопишься посмотреть на убитых этой ночью, - начал он. - Знаешь, что было написано в доме их кровью? "Убирайся вон". Это мой город, я должен его защитить. Если не можешь справиться с тварью, убирайся немедленно. Пусть она жрёт бродяг, или кого она там раньше жрала, и отстанет от нас.
- Я могу с ней справиться, это только вопрос времени. И она от вас не отстанет.
Перед трактиром начали собираться ещё люди.
- До тебя никаких несчастий с нами не было.
- Почему она до сих пор не напала на меня? - спросил Геральт, обводя взглядом толпу. - Потому что она меня боится. Вы тоже боитесь? Боитесь меня больше неё? Жалеете денег? Я не буду вас уговаривать. Бывай, Лютик.
На лице Лютика отразилось жестокое разочарование.
- Погоди, я с тобой!
- Э, нет, - трактирщик поймал его за шкирку. - Пока не отработаешь долг, никуда не пойдёшь. Полы будешь мыть, дрова таскать, раз толку от твоих песен с гулькин хер.
- А ты иди, иди!
Геральт шёл из города не торопясь, понимая, что если побежит - набросятся. Когда он пересёк невидимую черту, которую горожане считали границей, толпа остановилась и вслед ему полетели комья грязи.
*
Прошло три дня. Имея лошадь, Лютик так и не смог сбежать из города, потому что днём было слишком много лишних глаз, а ночью как-то самому не хотелось.
Лютик чистил свинарник. Работать руками ему даже понравилось - головой работать это не мешало, можно было одновременно махать лопатой и складывать новую балладу, проговаривая и пропевая её под нос, крутя так и этак. Вот вставать ни свет ни заря вместе с кметами и обходиться без выпивки - это да, было мучительно.
- Дяденька Лютик!
Он обернулся и увидел худенькую оборванную девочку.
- Дяденька Лютик, убегайте скорее! А то наши вас прибьют!
- Да говори ты толком, - потребовал он, утягивая её из сарая в разросшиеся лопухи.
- С утра сёдни Блошка пошла в лес грибов нарвать, а они лежать там - он весь подранный, а у её из сердца меч серебряный торчит.
- Где он?
- Войт его унесть велел, а сам - доча-доча... Знала я, что это она, рябинки-то на ней были Златкины, я тогда весь дом обползала, как их собирала. Как Златка-то с ею подрались, я-то у их в доме роблю.
- Жди здесь, отведёшь меня, куда их там унесли, - приказал Лютик.
- А вы куда, дяденька Лютик?
- Стой здесь.
То, что его выгнали из комнаты в сарай, было даже к лучшему, не надо было тащиться через зал и на второй этаж. Сумка с ведьмачьими эликсирами, брошенная Геральтом, была надёжно спрятана в куче сена. Рядом лежала завёрнутая в мешковину лютня. Хозяин взял её в заложники, спрятал в кладовке, но Лютик умудрился её выкрасть. Он поколебался - вдруг придётся сразу бежать, но решил, что лютня и Плотва пока останутся здесь. Руки у Лютика дрожали, во рту пекло. Геральт лежал где-то раненый, среди враждебно настроенных кметов, и даже помочь себе не мог.
Если бы Лютик ещё знал, который эликсир и от чего! За столько лет не удосужился разобраться, дурень, ругал он себя.
Нет, сумка была слишком неудобной и заметной. Он рассовал склянки в штаны и за пазуху, парочку даже в любимую шапочку с фазаньим пером, погоревал над печальным состоянием своего наряда пару секунд и побежал к девочке.
- А войт и говорит, отомстить он мне хотел, убить её, а сперва снасильничать, да тварь помешала. Катарину-то он, мол, убил, чтобы не болтала, а от твари кой-как отмахался, может, и подохнет, если повезёт. А Блошка ему - что Катарине ночью в лесу болтаться? А он ей - с утра как ты по грибы в лес пошла. А она - если б с утра, она б ещё тёплая была, а она холодная и твёрдая, как камень. Молчи, говорит, баба, дурья башка, не твоего куриного ума это дело! А я у них в доме-то роблю, как принесли-то их к ему, так я послушала и за вами побежала, - трещала девчонка по дороге. - Ой, плохо... - сказала она, заглянув в окно крепкого домика на рыночной площади. - Вон там, смотри, простых людей держат, которые в крепость графскую не заслужили. А караулить Рыжего поставили, плохой он человек, злой на всех, а уж с тех пор, как гуль его подрал, ууу... А я ещё думала, струсил Белый Волк, и враньё все твои баллады.
- Не все, - задумавшись, как бы лучше добраться до Геральта, обронил Лютик. - Вот что. Не жди меня, ступай себе, не надо, чтобы тебя тут видели. Дальше я сам.
Отряхнув дублет и лихо сдвинув шапочку с мокрым, обвисшим пером набок, он направился в тюрьму.
Всё оказалось не плохо, а ещё хуже.
- Многоуважаемый сударь, - начал Лютик, улыбаясь, хотя внутри всё холодело, потому что три вечера подряд именно этот стражник, напившись в трактире, нахваливал доброту трактирщика и расписывал, как бы он поставил Лютика в колодки на рыночной площади, хорошенько выдрал да и оставил бы с голой задницей по крайней мере до утра. - Рад вас видеть, ибо немало наслышан о ваших подвигах от благодарных жителей Лысых Пней, коих вы защитили, не щадя себя, и рад, что жизнь моего друга доверена столь достойному человеку. Не могли бы вы дать мне возможность...
Рыжий улыбался всё шире, и улыбка его не предвещала ничего хорошего.
- У тебя же нет денег, - утвердительно произнёс он.
Лютик мысленно застонал сквозь зубы. Он примерно представлял, чем продолжаются такие фразы.
- Но я думаю, мы сможем как-то договориться.
Ну да. Вот оно.
- У меня есть лютня, она дорогая, эльфийская, - затараторил он, отступая на шаг. - И лошадь. Лучше возьмите лютню, она дороже, и мне же надо будет как-то его везти...
- Обслужишь меня и можешь валить к своему приятелю, - Рыжий надвинулся на него и кивком указал на пол.
- Милостивый сударь, вы отчасти правы, я человек широких взглядов и уважаю любовь во всех её проявлениях, но оказывать подобные услуги не в моих правилах. Лошадь или лютня? Может быть, то и другое?
- Завали ебало, подстилка ведьмачья! - Рыжий схватил его за шкирку и резко толкнул на колени.
Лютик рванулся, крючки дублета отлетели и склянки с эликсирами посыпались на пол.
- Ах ты блядина! - заорал Рыжий и зашёлся в кашле от резкого запаха.
Лютик понял, что пропал, и схватил со стола тяжёлый подсвечник, прижимавший стопку бумаг. Он не думал бежать, воспользовавшись заминкой, он решил, что сможет дать Рыжему по голове. Он не мог бросить Геральта.
Стражник поймал его руку и вывернул за спину. Бросил лицом на стол, прижал сзади. Сорвал шапочку, отчего ещё пара баночек покатилась по полу, схватил за волосы и пару раз приложил об столешницу.
В голове у Лютика зазвенело.
Рыжий принялся его обшаривать, бессовестно лапая, и отобрал последние оставшиеся эликсиры.
- Хотел туда очень? - шепнул он, наклонившись к самому уху Лютика. - Так и так попал бы. Приказано арестовать тебя. Не ломался бы, и было всё по-хорошему. А теперь я разберусь с этой гадостью, приду и буду трахать на глазах у твоего дружка, пусть завидует.
Он связал Лютику руки его же поясом, за шкирку отволок вниз по лестнице, в подвал, и запер в одной из камер, передние стенки которым заменяла решётка.
- Геральт... - позвал Лютик. - Геральт, ты здесь? Тут крысы... Ты жив, Геральт?
- Жив, - донёсся хриплый, слабый голос из клетушки напротив.
- Я хотел тебе... эликсиры... ты оставил...
- Лютик... у меня есть привычка... брать с собой на задание...
- Геральт, а вдруг тебе не хватит... Геральт, надо выбираться. Как ты? Только говори со мной, не умирай! Что она с тобой сделала?
- Бок... я зашил... я могу потерять... потерять сознание... может показаться... что я умер...
- Геральт, не смей!
- Я... не имею права... ничего ещё не кончилось... Кто-то вызвал демона... девушка была сосудом... я не смог её спасти... слишком долго... уже не разделить... но он вернётся к тому... кто вызвал... мучить его... сведёт с ума... и будет бойня...
- Да, да, Геральт, ты не имеешь права. Ты должен выжить, говори, говори со мной. Нет, молчи, береги силы. Тебе нужны силы. Геральт, как ты?
- Если я умру...
- Не смей даже думать!
- Уезжай отсюда, найди Эскеля... нет, найди Йен...
- Геральт, ты сумасшедший, они хотят тебя убить, а ты думаешь, как их спасти.
- Йен найти проще... прилетит чёрная пустельга... чёрная... скажи ей...
- Геральт! Геральт, отзовись! Геральт, здесь крысы... не смей оставлять меня одного, я не смогу без тебя, я же люблю тебя, упрямый ты засранец. Геральт, пожалуйста... - голос Лютика упал до шёпота и задрожал.
Замолчав, бард прислушался. Его чуткий слух не улавливал больше чужого хриплого дыхания, только крысы шуршали в соломе да с потолка капала вода.
- Геральт! - Лютик с трудом поднялся на ноги: голова кружилась.
Он совершенно не чувствовал подвального холода и промокшей одежды, его ничуть не волновала собственная дальнейшая судьба, так же как и судьба горожан, которым угрожала гибель, как будто без Геральта будущего у всего мира не существовало. Только молочно-белый, клубящийся туман.
Геральт не отзывался. Лютик завыл, как раненое животное, и ударился всем телом о решётку. Та лязгнула. Он колотился о прутья, пока в подвал не спустился Рыжий.
- Позови войта, - сказал Лютик, сглатывая слёзы.
- Делать мне больше нечего, - Рыжий вошёл в клетушку и ловкой подсечкой уронил Лютика на пол. - Будут тя завтра колесовать, вот и покаешься. Может, простят и повесят.
- Геральт умер! - с отчаянием крикнул Лютик.
- Туда ему и дорога, - стягивая с него штаны, проворчал Рыжий.
*
Лютик вышел на улицу, краем сознания удивляясь, что выглянуло солнце и птицы поют. Ему казалось, что он уже умер, и всё это ненастоящее. Чёрная птица спорхнула ему на плечо с железных ворот, это что-то должно было значить...
- Йенифер, - шепнул он ей. - Йенифер, Геральт умер. Помоги ему.
Птица свистнула и улетела. Как можно помочь уже мёртвому?
- Последнее желание, - сказал он палачу. - Дайте мне мою лютню. Дайте спеть в последний раз.
Он выбрал самую длинную балладу из тех, какие знал. Иной раз он представлял, как поёт на эшафоте, ведь жизнь может сложиться по-всякому. В воображении это было великолепно, публика рыдала, и его запоминали таким, погибшим на взлёте. В действительности голос не слушался, руки тоже, народ, заскучавший ещё пока бегали за лютней, свистел, требовал прекратить ездить по ушам и перейти к более интересной части представления. В конце концов, если птица долетит, какая разница, будет ли он жив, решил Лютик и опустил руки.
- Демон! Демон среди вас! - крикнул он, когда его тащили по эшафоту и привязывали к колесу. - Он придёт за вами!
Среди сотни жадно напряжённых лиц взгляд выхватил плачущую девочку и довольного сына булочника, сжимающего в поднятой руке бусы-рябинки.
- Спятил, - сказал помощнику палач. - Его счастье.
"Увы, нет, - подумал Лютик. И добавил, когда прямо посреди эшафота открылся портал и из него выбрались Йенифер, Золтан и с ними несколько суровых краснолюдов: - А вот теперь - да."
- Итак, - Йенифер прошлась по эшафоту туда и сюда, грозно оглядывая толпу.
Горожане испуганно притихли, войт издал возмущённый вопль, а Фелефей захрипел и завыл не своим голосом.
- А, вот ты где, - спокойно произнесла Йенифер.
- Я заберуууу его дуууушу! - визгливо прокричал сын булочника.
- Да пожалуйста, - махнула рукой чародейка.
- Что, что такое?! - отец в ужасе отскочил от него.
- Ваш сын, - скучающим голосом пояснила Йенифер, - вызвал демона. Судя по всему, он жадный и беспринципный, весь в вас, потому что в качестве сосуда использовал без памяти влюблённую в него девушку. Почему она убивала невест, а не разобралась сразу с этим ублюдком, вот вопрос.
- Она слишкоуооом его любиииила! - высоким голосом простонал Фелефей.
- И теперь его чёрная душа отправится куда следует, - закончила Йенифер.
- Стойте, стойте! - неожиданно замахал руками булочник. - Можно не прямо сейчас?
Чародейка подняла одну бровь.
- Пять минут, буквально пять минут. Стряпчий! Нам нужно засвидетельствовать брак.
- Я не смогу его слишком долго удерживать, - прищурилась Йенифер. - Пятьдесят процентов.
- Тридцать! - возмущённо воскликнул булочник.
- Не получите ничего, - нетерпеливо притопывая носком туфельки, бросила Йенифер.
Фелефей зарычал и зашипел.
- Чёрт с вами! Кто готов...
- Мы! - толстая женщина выпихнула вперёд Марыську. - Двадцать процентов!
Булочник открыл было рот, но тут его сын выкатил глаза и захрипел.
- Быстрее, быстрее! - прикрикнул булочник на стряпчего.
- Пред лицом всех этих людей, клянитесь...
- Ещё быстрее!
- Считать вас мужем и женой.
- И помните, что магия не прощает обмана, - Йенифер взмахнула рукой, и человек, стоявший позади одержимого, одним точным ударом вонзил ему в сердце серебряный меч.
Лютику, которого никто не торопился отвязывать от колеса, было не видно, но он понял, что происходит что-то невероятное и очень важное, когда демон заверещал и забулькал, а толпа хором ахнула.
- Что, что там?! - закричал он неожиданно для самого себя. - Как я опишу это в балладе?
Толпа раздалась в стороны, человек с серебряным мечом прошёл и поднялся на помост.
- Лютик, - негромко сказал он, под радостные крики толпы разрубая мечом верёвки. - Ты так трогательно меня оплакивал.
- Ты... ты всё слышал?
- Ничего, о чём бы я не знал раньше, - Геральт прижал его к себе и уткнулся носом в макушку. И соврал, не моргнув глазом: - Отчалил в небытие под твои причитания.
Незачем Лютику было знать, что Геральт придушил Рыжего голыми руками, хотя для побега достаточно было просто вырубить.

Кого я обнесла на этот раз
Первая песенка
www.youtube.com/watch?v=Yvr2wuY8wYc
Вторая песенка
www.youtube.com/watch?v=jYVNbSR1c1I
Третья песенка
www.youtube.com/watch?v=LDvzdOfU-_o&list=PLn3xK...