Перестань паясничать

[dunkelseite]

Написано по заявке "Геральт узнаёт, что в детстве Лютик пережил насилие" ficbook.net/requests/525843
Сами понимаете, что в моём исполнении он пережил не только насилие и не только в детстве, так что я вас предупредила. Или наоборот подогрела интерес? А, ладно.


Было так: Лютик затеял драку. Хватанул слишком пьяного и слишком навязчивого поклонника своего таланта по башке тяжёлой трактирной кружкой - руки он берёг.
Геральт в итоге вытащил его с поля боя, в которое превратился весь трактир, и где уже непонятно было, кто, кого и за что лупит.
- Нет, ну надо же, каков мерзавец! - кипятился Лютик, порываясь снова броситься в бучу. - Руки распустил, лизаться полез, скотина, - и ещё много высокохудожественной брани.
Геральт только хмыкнул.
- Думает, если я ухаживаю за собой...
- Угу.
- Если я выгляжу слабее него... Попробовал бы кто-то к тебе с таким...
- Хм.
- Ты же большой и страшный ведьмак... Что? - Лютик аж замер.
Геральт пожал плечами.
- И многие покончили с собой таким экстравагантным способом?
- Хватит балаболить, - Геральт стряхнул его на кучу сена, служившую им постелью. - Спи, завтра рано выезжать.
- Нет, ну всё-таки, - не унимался Лютик. - А молодой ты тоже такую жуть наводил? А в вашей ведьмачьей школе как с этим было?
Ведьмак молча задул свечу и улёгся рядом.
- Прости, я не хотел, - прошептал Лютик совсем другим голосом, осторожно дотрагиваясь до его плеча, и примолк.
- Какие драмы там разыгрывались, - неожиданно признался Геральт. - Любовь -
она всюду проникает. А женщинам туда, если ты не знал, вход закрыт.
Лютик молчал. Слова теснились в горле, их было слишком много. Любовь? О чём он таком? Неужели его - его! - тоже? Прошёл ли Геральт сам через что-то подобное или просто оказался свидетелем, он мог бы понять, он не отверг бы... но одна тайна тянула за собой другие, более неприглядные, и Лютик молчал о своём. И о чужом молчал, боялся спрашивать, по себе понимая, как одновременно хочется выговориться и не хочется, чтобы узнали.
Он только крепче сжал плечо друга.
Оба беспокойно, бессонно проворочались до утра, одолеваемые разными мыслями.
Можно было перевести всё в шутку, попросив подкинуть сюжетов для баллад, где одного или даже обоих ведьмаков заменят девы-воительницы из Зеррикании, но Лютик просто не мог.
*
Потом случилась история на балу, куда Лютик в очередной раз потащил Геральта отпугивать отцов и братьев своих муз.
Поэтому, увидев, что некто прижал Лютика к стене в тёмном коридоре, и уловив издаваемые бардом странные звуки, ведьмак поспешил на помощь. Однако запах, исходивший от мужчины, говорил скорее о страсти, а Лютик пах чертовски неправильно.
- Лютик, нам пора, - буркнул Геральт, оттаскивая незнакомца за шкирку.
- Папочка-ведьмак пришёл за своей игрушкой? - оскалился тот, выворачиваясь и кладя руку на болтавшийся у пояса кинжал.
- Геральт, всё нормально, иди один, - облизнув припухшие губы, хрипло сказал Лютик. Завязки его штанов были распущены, а рубашка задрана.
- Нам пора, - повторил Геральт и забросил его на плечо.
- Немедленно отпусти! - завопил Лютик и попытался вырваться.
- Слышишь? - влез такой же взъерошенный ухажер. - Ты надоел ему, старик. Экзотические монстры быстро приедаются.
Ведьмак просто отодвинул его в сторону и потащил Лютика на постоялый двор, где они снимали комнату.
По дороге метания Лютика превратились в нечто странное. Он начал явно потираться о плечо Геральта и вжиматься задницей в державшую его руку.
- Геральт, мне надо... - зашипел он, едва оказавшись в комнате, и попытался утащить Геральта за собой на кровать.
- Брал вино из чужих рук, дурень? - ровно спросил тот.
- Я... он...
Геральт вздохнул, пошарил в валявшихся неподалёку седельных сумках и достал тёмный флакончик. Потом отцепил от себя Лютика и принёс стоявшие в углу кувшин с водой и тазик для умывания. Зачерпнул воды в ладонь, капнул туда из флакона и залил это всё в Лютика быстро и ловко. Потом схватил барда за волосы и наклонил над тазом.
Он несколько раз поил Лютика из кувшина, и того после буквально выворачивало наизнанку. В конце концов Геральт умыл его остатками воды, укрыл потеплее и невозмутимо отправился выносить таз.
Лютик был безумно рад, что с утра ведьмак не задавал лишних вопросов. Его устраивало, чтобы Геральт остался при мнении, будто его личного барда опоили.
*
- Леттенхоф! - крик был достаточно громкий, поэтому Геральт не удивился, когда чувствительный Лютик скривился и сжался.
На зов уже спешил какой-то офицер стражи. Неожиданно он притормозил рядом с бардом и хлопнул его по плечу.
- Юлек! Жив, засранец! Точно говорят - кого раньше времени хоронят, всех переживёт!
- Матей! - Лютик натянуто улыбнулся.
- Леттенхоф, мать твою! Сколько ждать тебя?
- Извини, служба. Вечером найду тебя.
- Как?
- Ну ты же будешь выступать! - бросил Матей через плечо, ускоряя шаг. - Да и приятель у тебя слишком приметный.
- Кто это был? - спросил Геральт.
- Дальний родственник, - отмахнулся Лютик.
- Так кто ты у нас, Юлиан? Или Юлиуш? - решил поддеть его ведьмак. - Столько лет с то...
- Я - Лютик, - отрезал бард неожиданно жёстко.
Геральт примирительно хмыкнул.
Матей действительно нашёл их вечером. Лютик пел для трактирной публики, а Геральт тянул пиво в углу, когда стражник плюхнулся рядом с ним.
- Бесцеремонность - это у вас семейное? - поинтересовался Геральт.
- Да, наверно, - Матей отпил из своей кружки.
Если бы Геральт знал, что болтливость у них тоже семейное и его простенький вопрос вызовет такой поток интересных сведений... Увлечённый пением Лютик не сразу обратил внимание на то, кто подсел к его ведьмаку, а потом было уже поздно.
- Умеет Юлек находить себе друзей. То сам Лейден, то этот, из Редании... теперь вот Мясник из Блавикена.
- Лейден?
- Правая рука графа Губерта, нашего тогдашнего сюзерена. Прирезали его в бойне на Марне, а Юлек вот выжил, он у нас парень не промах. Явился, когда мы уж его давно похоронили и забыли, и с ним этот, из Редании, здоровый такой, на лавочника похож. От отца вышли, так тот был белый, как полотно, и всё кланялся. Так и не сказал отец, кто он такой, хотя ясно, никакой не лавочник.
- И что отец?
- Велел всем радоваться и громко объявить о чудесном воскресении. Мы и радовались, кроме Стася, у которого титул виконта отобрали и Юлеку вернули.
- И много вас... Леттенхофов?
- Ой, - стражник даже рукой махнул. - Папаша наш своё хозяйство в штанах удержать не может и детей своих не считал. И то правда, что не всех на свою фамилию записал, Михал, который по-настоящему за имением смотрит, тот и не Леттенхоф вовсе. Юлеку-то титул непонятно для чего, а Стася, говорят, вздёрнули где-то. Отцу плевать, в Кераке ещё сотня таких бегает.
- А тебе, значит, тоже повезло? Не завидуешь?
- Богов благодарю за такого брата. Если б не он, я б здесь сейчас не сидел. Отправился бы в замок на Марне и лежал бы там сейчас в общей могиле тихонечко. Нужен бы мне тогда этот титул...
- Что он тебе тут наплёл? - подошедший Лютик улыбался, но в глазах была тревога.
- Хвалю я тебя, хвалю, - Матей успокаивающе похлопал его по руке. - Не пропадай так надолго. Дом есть дом, а семья есть семья, какая есть. Случись с нами что, в Леттенхофе всегда для нас найдётся угол и миска супа.
Лютик улыбнулся ещё шире, но Геральт заметил, как по его лицу прошла тень.
- Споёшь "Огонь в камине разведи"? Твоя матушка её красиво поёт, но у тебя лучше выходит.
- Ну, если ты так просишь, - Лютик отхлебнул пива из кружки Геральта и снова принялся перебирать струны. Он запел о дороге и об уюте родного дома, где всегда ждут. Тёплая и одновременно грустная мелодия почему-то заставила притихнуть трактирный зал. Ни до, ни после Геральт этой песни от Лютика не слышал.
- Юлек написал её незадолго до отъезда и подарил своей матери, - пояснил Геральту Матей.
- Язык у тебя без костей, - Лютик погрозил ему пальцем.
- Ты заедь всё-таки к отцу, - вставая, попросил Матей. - Он совсем сдал, говорил, что хотел бы повидать тебя перед смертью.
- Нет.
- Он... он хотел попросить прощения. Он - у тебя, - Матей нахмурился. - Он - у тебя. Я думаю, всё должно быть наоборот.
Улыбка Лютика застыла. Он открыл было рот, но уже снова расшумевшаяся публика громко требовала песен, и он завёл разудалый мотив.
Матей махнул рукой и ушёл, не простившись с Геральтом.
*
- Так ты дворянин? - спросил Геральт Лютика на привале. - И замок родовой имеется?
Тот отмахнулся.
- Видел бы ты этот свинарник.
- Ну, меч-то с какой стороны держать, знаешь? - Геральт бросил ему палку, и Лютик неожиданно легко поймал её. - Давай, не ленись. Разомнёмся.
- Я не воин, я поэт, - вопреки сказанному, Лютик принял боевую стойку.
- Нападай.
- Учить-то меня учили, - Лютик начал обходить Геральта по кругу, - но я это всё очень, очень не люблю.
- Как же ты выжил на Марне?
Лютик должен был замереть от неожиданности, ошибиться, но только продолжил плавное движение вбок.
- Очень просто. Спрятался и убежал. Ты знаешь, я трус и драки - не моё.
Сделав обманное движение, он нанёс удар, который Геральт парировал, и они закружились по поляне.
- Нападай! - скомандовал Геральт, и Лютик нанёс серию резких ударов, которые ведьмак с лёгкостью отразил.
- Я тебе в подмётки не гожусь. Глупая затея.
- Ты не самый плохой боец.
- Хуже твоей тени.
- Нападай! Почему ты не носишь с собой оружие?
Очередной удар Геральт отбил слишком сильно, палка Лютика с треском переломилась, а сам он схватился за запястье.
- Вот тебе одна из причин, - шипя сквозь зубы от боли, сказал бард. - Как, ответь на милость, я буду завтра играть?
- Дай посмотрю, - Геральт осторожно, но решительно взял Лютика за руку. Лютик напрягся.
Вокруг запястья, под кожаным браслетом, шёл шрам будто от ожога.
- Неприятности, - улыбнулся Лютик, хотя Геральт и не спрашивал. - Как обычно, из-за женщины. У меня все неприятности из-за женщин. Ну, иногда ещё из-за ведьмаков.
Геральт почувствовал отчётливый запах страха. Лютик врал и отчаянно боялся. В тот вечер он прекратил расспросы вместе с тренировкой, а в другие разы лучше соизмерял силы и к разговору о прошлом Лютика не возвращался.
*
В Кераке Геральт оказался сам, без Лютика. Мало того, что проиграл в гвинт, играли на фанты, и он ухитрился вытянуть собственное пожелание, "безопасное, но достаточно неприятное, чтобы позабавить остальных". И пришлось отправиться в местный театр. На сцене блистала несравненная Руалин, которой, в силу явного наличия эльфской крови, могло быть и двадцать лет, и сто двадцать. Вечер прошёл не так плохо, как ожидалось. Во время представления удалось выспаться, а после прекрасная Руалин пригласила его к себе, не то оценив стать, не то обидевшись на отношение к искусству. Они выпили, причём певица от Геральта в этом не отставала, и дело благополучно завершилось в постели. В отличие от сцены, в спальне Руалин открывала рот отнюдь не для песен или пространных монологов, и тем больше был ошарашен Геральт, когда, отдыхая после ласк, услышал:
- Расскажи мне про Юлека.
Геральт приподнялся на локте и заглянул ей в лицо.
- Не знаю, о ком ты.
- Брось, мне ли не знать, кто ты и кто сочиняет про тебя баллады. Я так давно его не видела. Как он?
- Мог бы догадаться, что сёстры у него тоже есть, - проворчал ведьмак, снова укладываясь.
Руалин звонко рассмеялась.
- Я не сестра, спасибо за комплимент. Неужели он про меня никогда не рассказывал?
Геральт задумался, не зная, как ответить и не подставить Лютика с его многочисленными любовями. Эта, кажется, не переживала по поводу его непостоянства...
- Мой непутёвый сын совсем меня забыл, - покачала головой Руалин. - Я вынуждена узнавать о нём окольными путями.
Геральт продолжил молчать ещё более озадаченно. С матерью его ещё ни разу не знакомили. О чём рассказывать? О новых балладах? О ярких тряпках? О постоянно сменяющихся пассиях? О том, что слишком много пьёт? О том, как звуки музыки сливаются с шорохом травы, с треском костра, ветви деревьев, кажется, начинают двигаться ей в такт, а Плотва одобрительно пофыркивает?
- Откуда у него шрам? Вот здесь, - неожиданно спросил он.
- От холодного железа, - нехотя ответила Руалин.
- Кто это сделал?
- Этот человек уже давно мёртв, - перебирая пальцами его волосы, сказала Руалин. - Да ты его любишь по-своему.
- Кто это сделал? - настойчиво повторил Геральт. Неожиданно это показалось ему очень важным.
- Его звали Лейден.
Геральт резко сел.
- Мне говорили, что Лейден покровительствовал Лютику.
- Можно сказать и так. Когда граф Губерт пригласил виконта де Леттенхофа к своему двору, Лейден был тем, кто поддерживал его, как хороший друг отца.
- А если сказать по-другому? - Геральт чувствовал подвох.
- А если сказать по-другому, граф требовал от своих вассалов по отпрыску. Они фактически были заложниками, с другой стороны, он хотел воспитать лояльных к себе людей, которые рано или поздно вернутся в семью и будут отстаивать его интересы. Меня бессовестно обманули. Юлек жил здесь, в театре, с рождения, и чуть ли не с рождения участвовал в спектаклях. Леттенхоф захаживал ко мне, но сын ему особенно не был нужен, пока... пока жена не устроила скандал: она не хотела потерять ни Матея, ни Стася. Я думала, что так будет лучше, что у Юлека будут имя, деньги, место при дворе...
Она закрыла лицо руками.
- Я... - она сглотнула. - Мы нуждаемся в покровителях, и за это приходится расплачиваться, но он... он был совсем ещё ребёнок...
Геральт слушал, напряжённо подавшись вперёд.
- Я узнала случайно, от служанки из замка. Она долго мучилась, но потом пришла ко мне, чтобы рассказать. Полгода счастливого неведения, а потом... Что я могла сделать?! Что, что я могла сделать?!
Геральт поднялся и стал натягивать одежду. Выходило так, что совсем юного Лютика забрали фактически в заложники, что его изнасиловали в отцовском доме, и никто не пришёл помочь, а потом этому человеку позволили увезти его. Что Лейден мучил его холодным железом, может, в наказание, может, для собственного удовольствия. Что отец заранее знал, как будет, а мать узнала потом, и никто, никто Лютику не помог. И что самое страшное - этот Лейден, должно быть, довёл Лютика до убийства. Кто знает, что там произошло, на Марне? Война всё спишет.
Руалин подняла на Геральта покрасневшие глаза.
- Я знаю, что после всего он навестил отца, а меня обходит десятой дорогой. Расскажи мне про него. Какой он?
- Добрый. Светлый. Не затыкается ни на минуту.
Одежда кончилась. Желание рассказывать что-либо этой женщине - тоже.
*
Но настоящий гром грянул воистину среди ясного неба, тёплым летним вечером, на привале. Лютик валялся на траве, пощипывая струны лютни. Геральт чинил доспех, задумался о своём, и вдруг его накрыло осознанием, кто такой "этот из Редании, похожий на лавочника". Кто подобрал Лютика после Марны и взял под своё крыло. Или ещё раньше? Геральт осторожно покосился на своего друга - друга ли? Лютика прогнать было невозможно, хоть камнями в него кидай, другой на его месте давно бы плюнул на нелюдимого ведьмака.
- Лютик, - спросил он прямо, - а что ты про меня докладываешь Дийкстре?
- Всё, - отозвался тот, и мелодия под его руками ни на секунду не заикнулась. - Что ел, с кем спал. Это ведь он мой друг, а не ты.
- Я недостаточно хорош, чтобы быть покровителем?
- А ты хотел бы? - Лютик приоткрыл один глаз.
Геральт похолодел. Сколько лет на самом деле Лютику? Для эльфов время течёт по-другому. Возможно, он не так всё понял с самого начала и Лютик сам соблазнил этого Лейдена? А потом в очередной политической игре графа Губерта разменяли не без помощи некоего Юлиана-с именем в пять этажей-де Леттенхофа, вот и сохранили ему жизнь в этой бойне... Думать так о человеке, который прошёл с тобой огонь и воду, было просто страшно.
- Уж и не знаю. Когда ты связался с ним? Ещё при Лейдене?
- Ещё в колыбели. Потерпишь меня до утра или сейчас выгонишь?
- Лютик, твоя матушка рассказала мне, откуда этот шрам.
- Вот ещё одна причина, по которой я не люблю оружие. Я думал, ты догадаешься, ты ведь знал, что я с примесью эльфской крови.
Геральт вырвал у него лютню, отложил в сторону. Схватил Лютика за грудки и встряхнул.
- Или ты прекращаешь паясничать и рассказываешь мне всё, как есть, или наши дороги расходятся прямо сейчас.
- Всё? - Лютик горько усмехнулся. - Всё... Правда бывает очень неприглядной, Геральт, и рассказать всё - довольно высокая цена за одну ночь у костра, потому что, узнав всё, ты меня наверняка прогонишь, не сейчас, так утром.
Геральт встряхнул его снова.
- Учти, я нюхом чую, когда врут.
- Отпусти. И отдай лютню. Мне... мне надо занять руки... так будет легче, - сказал Лютик печально.
*
- Я родился и жил в керакском театре. Знаешь, это было место немногим приличней борделя. С неким налётом культуры, так сказать. Там я научился читать, писать, играть на всём, что может звучать, и изображать что угодно. Я облазил всё и видел всё, что там творилось. Меня... развратили ещё там. Матушка это прекрасно знала, но ей нужны были слава и деньги, а это хорошие роли, а хорошие роли - надо получить, желающих много. Она не стыдилась пускать в оборот себя, а потом и меня. Много не требовалось, посидеть у кого-то на коленях, дать себя потискать, поцеловать, иногда встать на колени и открыть рот, а потом получить игрушку, или конфет, или яркую тряпку... Когда отец забрал меня к себе, я думал, что начнётся совсем другая жизнь, что я буду не тем, к кому благородные захаживают, что я теперь сам из них. К моему имени прибавились ещё два и титул. Братья у меня были очень славные, и даже их мать приняла меня довольно мирно. А потом за мной приехал Лейден. Отец знал его хорошо и понимал, какой из многочисленных бастардов будет в его вкусе.
Лейден не стал со мной возиться, сразу решил опробовать. Прямо после небольшого экзамена. Приковал железной цепочкой к кровати, за одну руку, всего лишь за одну, чтобы сломить мою волю, и пока я мучился от боли, трахнул меня по-настоящему. У него, знаешь, было две таких цепочки. Одна серебряная, чтобы я не сбежал в первое время, и другая железная, для наказаний. Ему понравилось, и он увёз меня к себе. Всем было наплевать на меня, все всё понимали и отдали мою жизнь как разменную монету. Извлекли хоть какую-то пользу из того, кто почти что ничего не стоил.
Так я оказался при дворе графа Губерта. Ты знаешь, что такое двор, Геральт? Это змеиное гнездо. Я выживал, как мог. Нас, баронских детей, в большинстве таких же ублюдков, гоняли не хуже, чем в твоей ведьмачьей школе. Фехтование, верховая езда, языки, науки, музыка, этикет. Нам вдалбливали благодарность и верность графу. Граф воспитывал своих людей. Лейден тоже. Он сам учил меня некоторым тонкостям, а ночью... ночью тоже учил. Делать так, как ему нравится. Ты знаешь, он не был прямо уж монстром. Человек как человек, мог побить, а мог и приласкать. Прикрывал от остальных. Учил, воспитывал, дарил подарки. Первую мою лютню он мне и подарил. Таскал меня на охоту. Мне претило убивать животных, но очень нравилось в лесу, и это была возможность хоть ненадолго выбраться из ненавистного замка. Я не могу сказать, что я его люто ненавидел, в конце концов, я видел от него и хорошее, и как-то смирился. Я учился, я выживал. Желающих на моё место было достаточно, меня и прирезать, и отравить пытались. Меня спасли музыка и мой лёгкий характер, но знаешь, Геральт, за три года - ни одной мелодии, ни одной баллады...
А потом граф Губерт зарвался, его возможности стали угрожать королевской власти, и случилась небольшая заварушка. Как будто бы крестьяне взбунтовались, но на деле там была куча наёмников, которые резали, жгли, насиловали всех и вся. Вслед за ними пришли королевские войска - якобы для усмирения бунта - и владения графа отошли короне. Но я этого не знал, я был уже далеко.
Ты хотел знать, как я выжил? Ненавидел ли я Лейдена? В тот день мы сражались спина к спине с Лейденом, защищая этот проклятый замок, потому что никто не стал бы разбираться, по доброй ли воле я туда попал и что думал про тех, кто рядом. Позволь не рассказывать, что они сделали со мной, когда ранили и отобрали меч. Им было весело, а мне - нет, мне было так невесело, что неожиданно меня вышвырнуло оттуда. Эльфийская кровь. По счастливому стечению обстоятельств это оказалось болото, где я чуть не утонул и меня чуть не сожрали, так что было не до рефлексии.
Примерно год я бродяжничал, побирался, пел, сочинял песни, мечтал о собственной лютне и о еде от пуза, но как-то получалось, что всё спускал на выпивку. Не мог без неё заснуть. Научился жульничать в карты и кости. Выглядел я всегда моложе и наивнее, чем есть на самом деле, и было достаточно желающих меня облапошить. Золотое было время. Вот в одном подпольном игорном доме меня и прихватили люди Дийкстры. Ты второй после него, кто знает всю правду. Я ждал разбирательства в каком-то кабинете, и подумал - что я теряю, выбрал себе книгу из шкафа и уселся читать. А ему был нужен ловкий малый, способный войти в общество. Он был очень убедителен, узнал всё, что хотел, от меня и через своих людей, и предложил мне работу, от которой я не мог отказаться.
Помнишь, ты лечил меня от возбуждающего зелья? Первым меня им угостил Дийкстра. Приказал напоить, связать и бросить в карцер. С утра объяснил, что это для прояснения эффектов: если будет очень противно работать, я могу им пользоваться, но чтобы не перестарался. Что если я проведу так примерно недельку, могу спятить или получить разрыв сердца, не придётся даже напрягаться и ломать мне пальцы.
Ненавижу ли я его за то, что он подкладывал меня подо всяких мерзавцев обоего пола? Не знаю. Собственно, это бывало не так уж и часто, я больше работал ушами. Он вернул мне титул, оплатил учёбу в Оксенфурте, помог сделать имя в музыкальной среде. Вторую лютню он мне подарил. Сам он со мной не спал, если тебе это интересно.
В Оксенфурте я как будто проснулся. Это была та самая другая жизнь. Нормальная. У меня появились друзья. И начались женщины. Я... знаешь, я с тех пор просто не могу остановиться. Я их всех люблю и жалею, но как тебе это объяснить... Видишь, и поэтам иногда не хватает слов. Каждый раз, когда кто-то говорит мне "нет", и каждый раз, как кто-то из них выставляет меня вон, уличив в неверности, я просто умираю. Они должны упасть к моим ногам все, иначе я... не мужчина, что ли, а то самое, во что меня хотели превратить. Я должен устроить так, чтобы они сами бегали за мной, иначе я как будто набиваюсь, ничего не представляя из себя. И ни с одной я не могу остаться надолго, потому что со временем они начинают лезть в душу, пытаются узнать правду. Соблазнить, прекрасно провести ночь, и мирно расстаться утром... Но они же люди... Где там у нас было вино? Мне срочно надо выпить, - Лютик отложил лютню, струны которой всё это время беспокойно теребил, вытащил из сумки бутыль и как следует к ней приложился.
- Хотел ты знать, почему я не могу осесть ни при одном дворе, ни при одном театре? Почему меня сведут в могилу вино и бабы? Что за дела у меня с Дийкстрой? Ты правда хотел это знать? Я так надеялся, что ты никогда не спросишь, что тебе нет до этого дела.
Я же Лютик, просто Лютик, пою, улыбаюсь, несу чепуху, у меня ветер в голове и не стоящие переживаний неприятности из-за собственной дурости, так ведь?
Достаточно я тебя позабавил, чтобы дожить до утра?
- Лютик, - Геральт обнял его за плечи, не зная, что сказать.
"Прости меня, Лютик, за то, что тебя обидел? Что усомнился в тебе? Я никогда не хотел быть твоим покровителем? Позволь мне остаться твоим другом после допроса, который я учинил?"
Лютик отхлебнул ещё вина и шмыгнул носом.
Геральт погладил его по плечу и крепче прижал к себе.
- Эх, Лютик-Лютик...