Мастерпост dunkelseite.diary.ru/p219533034_marionetka-mast...
Глава 16
читать дальше
Примечания автора: Интерлюдия. POV Артабануса.
*
Внимание! В этой главе будут использованы слова и фразы, заимствованные из турецкого языка.
Эврен (вселенная, космос, творение, бесконечность)
севгили (дорогой, любимый, домашний любимец)
мелек (ангел) / мелегим (мой ангел)
сени севийорум (я люблю тебя)
*
Маски. Лица в масках повсюду. Улыбающиеся, плачущие, издевающиеся, смеющиеся, злые, вежливые... у каждого разные, но всё те же маски. Словно какое-то мерзкое представление на улицах, на рынках, ну... везде.
Дождь сеялся на серый мир, он стоял в одиночестве под зонтом, глядя на толпу в масках, стоял с пустым лицом, и разум был так же пуст, сосредоточен лишь на лживых фигурах, пробегавших перед глазами, как тупые овцы.
Болезненная чернота бушевала в нём, темнее и злее, чем чёрные тучи, растущие на мрачном небе, и несмотря на все усилия, мысли бежали вперёд.
В чём смысл всего этого... когда это кончится...
Я больше не могу.
Только приказы, кровь и смерть. И даже тогда я ничего не чувствую.
Он всё ещё ничего не чувствовал. Словно гигантская рука пробралась внутрь и украла всё, делавшее его человеком... когда-то...
Эта гнилая страна разрушила меня. Она заразила меня, и теперь я не лучше их...
Скосив глаза вправо, он поглядел на собственное отражение в витрине, перед которой стоял последний час. Тень лежала на чертах бледного лица, приросшая к лицу, едва позволяющая просвечивать ярким синим глазам. Ничего не было в этих глазах, и маска уплотнялась с каждым мигом.
Нет... я не могу стать одним из них... я не могу...
Но он никогда не умел обманывать себя. Никогда. И маска была заметна, она изображала безмолвное, безэмоциональное, холодное лицо, напоминая о годах в рабстве у проклятых военных. То, что он делал... те жизни, что он бестрепетно отнял... Он оторвал глаза от витрины, сердце упало в яму с кольями, на месте которой должно было быть что-то светлое и золотое. Наверно, в седьмой раз за прошедший час, он задумывался о том, чтобы оборвать собственную жизнь, а не рыскать в поисках беспризорников по переулкам. После того, как подобрал последнюю жертву - красивую девушку, умирающую от голода, в паре дней от смерти, - он остался практически без сил, физических и душевных, чтобы продолжать всё это. Он мог сейчас вернуться в своё тайное убежище, собрать детей, которых должен был переправить на запад, но не хотел видеть их доверчивые, улыбающиеся лица, слышать их наивную благодарность. Если незнакомец даёт еду и кров, это не значит, что он друг, и дети это скоро узнают.
Размышляя о найденных мальчиках, о том, какую цену за них можно взять, и параллельно - не сунуть ли дуло в рот и не спустить ли курок, из-за лёгкого движения воздуха он вернулся в реальность. Тончайшая вспышка золота исчезла из поля зрения, и он повернул голову, чтобы проследить за ней. Тянущиеся, расходящиеся, похожие на туман лучи наполняли воздух, касались прохожих, заставляя незнакомцев оборачиваться и улыбаться юноше, от которого расходились золотые волны.
Ноги Артабануса двинулись сами собой вслед за парнем, который, ругаясь, бежал под дождём. Артабанус удивился, как тот использует портфель вместо зонтика. Странная хромота тоже была интересной, но, по крайней мере, она позволяла Артабанусу не отставать. Довольно скоро он догнал промокшего и бормочущего человека, но оставался на расстоянии, держась поближе к витринам, подальше от середины улицы, занятой странным, золотым существом.
Сердце Артабануса упало, когда он как следует рассмотрел молодого человека и чуть не споткнулся. Золотые нити, распространявшиеся дальше, чем он когда-либо видел, соответствовали поразительным глазам, смотревшим вдаль, обрамлённым намокшими ресницами, глаза были как расплавленное золото, и через плечо был перекинут хвост золотых волос. Больше всего Артабануса поразило отсутствие маски на лице юноши. Он не мог припомнить, когда видел кого-то без неё, и... молодой человек был великолепен.
Что-то задрожало в глубине души Артабануса, сильное, всепоглощающее и голодное. Он жаждал этого человека. Он жаждал этого сияющего, светловолосого красавца, который, даже нахмурившись и ругаясь на дождь, промочивший его, излучал свет, не похожий ни на какой другой.
- Мелек, - прошептал Артабанус, еле дыша, в груди всё пульсировало.
Всё ещё продолжая идти за блондином, он метнулся сквозь толпу, желание предложить свой зонт столь удивительному существу было слишком сильным. Но он удержался и не подошёл.
Не сейчас... не сейчас... Мне нужно видеть его больше... будет большим грехом просто подойти к нему, не зная о нём каждой крохотной подробности. Нет... когда я встречусь с ним, я буду знать его. Я увижу его, а он увидит меня.
Сердце колотилось о рёбра. Он преследовал юношу до Центрального университета, остановился и смотрел, как блондин забегает в ворота и торопится к учебному корпусу. И Артабанус ждал, стоя под дождём, едва ли обращая внимание на грозу вокруг. Мысли его были просто образами, цветовыми пятнами, светом, вившимися вокруг золотого существа, находившегося за этими стенами, всего в паре сотен футов.
Часы шли. Он отошёл чуть дальше от ворот, когда появились несколько военных, беседующих между собой.
Некоторое время он наблюдал то за военными, то за учебными корпусами, возле которых они ждали, но наконец глубокий, громоподобный звон колокола на башне университета заглушил шум дождя. Студенты хлынули из зданий, одни поспешили к соседним корпусам, другие к воротам. Некоторые юноши и девушки приветствовали военных, прежде чем отчалить к вечернему веселью.
Артабанусу даже не пришлось рассматривать толпу в поисках. Золотая сущность как свет маяка окружала блондина, выходящего из ворот. Сосредоточившись на юноше, Артабанус жадно запоминал улыбку, освещавшую прекрасные, ангельские черты, когда тот беседовал со студентами, идущими рядом. Когда молодой человек подошёл к воротам, его улыбка стала ещё шире при виде военного, и золотые лучи немедленно пролились на троих людей в синей форме, окутывая их светом.
Один из этих, в форме, практически купался в золотом сиянии, и Артабанус почувствовал неожиданный удар зависти и ревности, обрушившийся на него, как таран. Скривив губы, он смотрел, как черноволосый мужчина улыбается блондину в ответ с чем-то вроде лёгкого раздражения. Они разделили беседу и зонтик, армейская змеища и великолепный блондин.
Несколько минут четверо явно по-дружески беседовали, потом звон колокола заставил юношу обернуться.
Они простились и военные ушли. Лёгкая улыбка, изогнувшая прекрасные губы блондина, навеки запечатлелась в памяти Артабануса, пусть она и предназначалась вслед армейской змее.
Внезапно золотые, кошачьи глаза встретились с глазами Артабануса. Горло перехватило, сердце заколотилось, внутри всё затрепетало. Время, казалось, замерло, когда эти глаза нашли его, лишь на короткое мгновение.
В этот момент Артабанус понял. Он понял совершенно, несомненно, бесповоротно, что этот человек будет принадлежать ему.
Все мысли о самоубийстве были сожжены светом. Любые мысли были отброшены прочь, остались только мысли о Нём.
Я хочу его. Жажду. Эврен, помоги мне, он должен быть моим.
Имя ангела было Эдвард Элрик, как он узнал тем же вечером, отправившись в Центральную Публичную Библиотеку. Там были тексты с фотографией мальчика, с двенадцати лет, до нынешних восемнадцати.
Восемнадцать лет... такой юный... такой хрупкий... такой красивый...
С этой ночи начались сны. Фантазии о том, что у него могло бы быть, о том, что у него будет, когда придёт время. Многие из этих фантазий были тёмными и странными, он наслаждался ими безмерно, другие были о погружении в чистый свет Эдварда. Он разгонял тьму, и впервые за десять лет у Артабануса была цель. Он хотел жить, лишь бы получить то, что по праву принадлежало ему. После всего, что он прошёл, он понимал, что Эдвард был даром ему. Эврен поднёс ему Эдварда практически на блюдечке, всё, что требовалось от Артабануса, - протянуть руку и взять.
Его соотечественники оказались не столь понимающими и приказали ему продолжать работать, и Артабанус после недолгих препирательств согласился. Не было смысла терять место в секретной штаб-квартире земляков среди руин на западе. Это место прекрасно подходило для содержания Эдварда, когда он заполучит его себе. И поэтому Артабанус неохотно продолжил, физически и душевно страдая, когда пришлось покинуть город с полудюжиной детей.
С каждой милей, отделявшей его от Эдварда, он чувствовал, как сердце ниже и ниже опускается в тёмную яму с кольями, туда, где должна была быть его душа.
Но мечты и планы были с ним, мысли о том, как это золотое существо окажется у него в руках, помогали жить дальше.
Во время долгого, как обычно, пребывания в подземелье, он обзавёлся иглами и чернилами с ближайших рынков и начал восстанавливать полустёртые круги на пальцах. В идеале надо было делать это каждые два года, но алхимия не нужна была ему так давно. Теперь, для воплощения далеко идущих планов, она, определённо, потребуется.
Я приду к нему в аудиторию и просто заберу с собой после занятий. Это будет так легко... так просто...
И всё же он не спешил. В течение нескольких месяцев он пару раз заглянул на занятия, не слишком удивившись, когда узнал, что Эдвард на самом деле преподаватель. Он быстро понял, что Эдвард гений, возможно, даже больше, чем он сам. Это было не так трудно представить из-за божественной природы Эдварда Элрика.
Когда Артабанус сидел на занятиях, всегда в обычной одежде и парике, чтобы не бросаться в глаза, на случай, если Эдварду известны старые военные тайны, его отвлекали от планов голос Эдварда, движения Эдварда, улыбки, смех, яркое сияние, разливающееся по аудитории и омывающее его золотыми волнами. Постыдно и греховно казалось думать о прикосновении к Эдварду, когда он был в таком удивительном настроении, так что Артабанус откладывал и откладывал похищение.
Хотя события расставили всё по местам год спустя с того дня, как Артабанус отыскал свою величайшую драгоценность. Драхманцы украли Эдварда. Артабанус видел, как это произошло, потому что всегда караулил возле квартиры Эдварда, если не был занят делами. Такая кипящая, всепоглощающая ярость охватила его при виде людей, наносящих вред его Эдварду - его мелеку - что он больше не мог ждать. Время пришло, и Артабанус без колебаний сообщил товарищам на западе, что скоро у них появится новый член семьи. Артабанус сел в машину, больше похожую на танк, которой пользовался последние два года, и легко настиг драхманских мразей.
Это было даже слишком легко, и впервые Артабанус прикоснулся к Эдварду.
Он никогда не испытывал ничего подобного до того, как опустил руки на эту мягкую, тёплую кожу, казалось, мир сократился до них двоих. Свет, окружавший его, был божественным, тело, которое он держал в руках, более чем изумительным.
Вот... - думал он, перевязывая тело юноши. - Эдвард... Мой Эдвард... Мелегим...
Я никогда тебя не отпущу...
Протянув руки, он проследил мягкие черты лица любимого, провёл кончиками пальцев по губам, прежде чем накрыть эти прекрасные губы нежным поцелуем.
- Мелегим, - прошептал он, целуя. - Севгилим, просыпайся.
Он нечаянно потянул за золотую, играющую на свету прядь, попавшую между щекой и пальцами, и с губ юного алхимика сорвался лёгкий стон.
Он отстранился самую малость, как раз чтобы увидеть, как великолепные золотые глаза распахиваются и замирают, узнав его.
- Артабанус, - пробормотал Эдвард, его прекрасный голос был хрипловатым спросонья и посылал жар по всему существу Артабануса. - Я так устал...
Артабанус прижался лбом ко лбу Эдварда, глядя в эти золотые океаны и чувствуя, как жестокий, ледяной огонь чуть утихает.
- Я знаю, севгилим. Я знаю, что ты устал. Я тоже... Мне очень нужно было увидеть тебя, мой драгоценный.
Эдвард нахмурил брови, и Артабанус хотел разгладить их губами, но не смел оторваться от чарующего взгляда.
- Что не так, Артабанус? Что случилось?
- Ты убежал от меня, мой драгоценный Эдвард. Почему? Ты меня не любишь?
Он не понимал, что гнев и боль от предательства просочились в голос, пока глаза Эдварда не распахнулись шире. Повисло молчание, и Артабанусу стало очевидно, что Эдварду вкололи какое-то лекарство, потому что туман никак не желал уходить из этих острых, умных глаз. Тьма снова наполнила грудь мужчины, ощущение тупой боли и оцепенения росло. Чувство, с которым он сталкивался каждый раз, как Эдварду было больно. Следом просыпалось желание разорвать кого-нибудь на части, кусок за куском, позволяя красной крови из богохульного тела залить мир. Такая грязь не заслуживала быть заключённой в мыслящее существо. Любой, кто посмел навредить Эдварду, был ниже самого мерзкого и грязного паразита, и его надлежало выпотрошить.
Хотя не могу же я пока выпотрошить врача, который лечит моего любимого. И остальных, армейских гадюк... но они заплатят за свои дела, уже скоро. Уже скоро, Эдвард, обещаю...
- Прости, - внезапно прохрипел Эдвард, и Артабанус вернулся в реальность, радуясь слезам, выступившим на глазах Эдварда. - Я пытался пойти за тобой, я пошёл... но Ал... мой брат... он вернулся домой. И моя жизнь... но... Артабанус, я...
В конце концов сожаление поглотило юношу и невнятная речь была прервана неожиданным глубоким рыданием. Артабанус выпрямился возле больничной койки, бестрепетно глядя на слёзы, бегущие по щекам Эда.
Чувство удовлетворения до костей пробрало его, он протянул руку, позволяя окружить её золотым нитям, которые сам Эдвард никогда не увидит.
Ты любишь меня, Эдвард...
Кривая улыбка изогнула губы Артабануса, он практически рухнул на кровать и поймал лицо Эдварда в ладони. Поцелуй, который последовал, был быстрым, жёстким, напористым и только сильнее разжёг желание Артабануса. Он позволил своим рукам не очень уж нежно пройтись по телу любовника, ухмыльнулся в ответ на слабый протест и скользнул на кровать между разведённых ног Эдварда.
Он навис над своим ангелом, глядя на страх, боль, сожаление и растерянность в золотых глазах, на золотые, как солнце, пряди, разметавшиеся по подушке, на руки, в защитном жесте прижатые к груди.
Артабанус схватил Эдварда за подбородок, почти машинально активируя круги и заставляя золотые нити окутывать их двоих по его прихоти.
- Поцелуй меня, - громко приказал он, не сдвинувшись ни на дюйм, и Эдвард, опустив руки, подался к его ожидающему рту.
Эти полный контроль, полная власть над душой и телом, наполняли Артабануса таким восторгом, какого ему всегда будет мало.
Ты мой, думал он, оседлав юного алхимика и стискивая его подбородок до синяков, я верну тебя и больше ты не сбежишь.
Инстинкт заставил его прикусить губу Эдварда, так резко, что тот вскрикнул от неожиданности. Артабанус на миг прервал поцелуй, грубо толкая Эдварда на матрас, и снова продолжил целовать, глубоко и болезненно, заставляя Эдварда протестующе стонать ему в рот.
Артабанус не останавливался. Он знал, Эдвард, что бы ни хотел сказать и как бы ни сопротивлялся, всё-таки хотел этого. Он хотел всего, что предложит Артабанус. Эдвард хотел этой связи, того, что они чувствовали друг к другу.
Прошло несколько минут, Артабанус успел избавить Эдварда от рубашки, но металлический звук повернувшейся дверной ручки и сопротивляющегося замка разнёсся по палате. Артабанус предпочёл не обращать внимания на бормотание, а потом и стуки в дверь.
- Эд, открывай! Это я, Рой, помнишь меня? Ал и Уинри подойдут через пару минут. Я просто хочу убедиться, что с тобой всё в порядке.
- Рой, - прорычал Артабанус, пристально глянул на дрожащего Эдварда, потом хмуро бросил в сторону двери: - Эдвард сейчас немного занят, Рой.
Повисла полнейшая тишина, и тёмная радость затопила Артабануса, представившего реакцию человека за дверью.
- Знаешь, Рой, - продолжил он почти радостно, едва замечая, как Эдвард напрягся под ним, - я считаю, что у вас проблемы с охраной. Они пропустили меня, да чуть ли не красную дорожку постелили. Не то, чтобы я возражал... Я действительно польщён, что ты понимаешь, как глупо держать моего Эдварда вдали от меня.
- Артабанус, - наконец еле слышно прошептал Эдвард, голос его исказился от противоречивых эмоций.
Теперь этого не будет.
Артабанус снова вернулся к любовнику, быстро, жёстко, до крови укусил его за шею, заставив Эдварда застонать от боли. Видимо, этот звук был последней каплей для змеищи за дверью.
Дверь взорвалась со вспышкой пламени, это лишь на миг выбило из колеи Артабануса. Он моментально скатился с кровати и дёрнул Эдварда за собой, тем временем как пахнущий горящим деревом дымок заполнял комнату.
Усмехнувшись, он выставил Эдварда перед собой и взял его шею в локтевой захват, принуждая юношу поднять голову.
- Рой Мустанг, надо полагать, - радостно приветствовал Артабанус, когда мужчина шагнул сквозь дымящиеся обломки двери.
Впечатляющая алхимия, с неудовольствием подумал Артабанус, прокручивая в уме множество планов побега. Он знал, что Эдварда придётся оставить, потому что тот ещё не совсем здоров. Лучше было оставить юношу с врачами, которые могут ему помочь. Артабанус был не настолько ослеплён страстью, чтобы этого не понимать.
Хотя одна мысль снова остаться без Эдварда была ненавистна. Прошедшая неделя была ужасно мучительной.
Гадюка, Мустанг, что-то сказал, и Артабанус заставил себя вернуться в реальность, с отвращением анализируя маску мужчины. Она была уродливой, это уж точно. Измученная, но ухмыляющаяся, она выдавала душу, покрытую шрамами, и ложную самоуверенность.
- Прошу прощения? - прорычал гад низким, рокочущим голосом.
Упс. Кажется, последнее сказал вслух.
Ухмыльнувшись ещё шире, Артабанус сделал несколько шагов вперёд, сокращая дистанцию.
- Ты жалкое существо, Мустанг, - весело сказал он. - Ты такой притворщик. Наверно, самый большой лжец, какого я видел. Посмотрите на эти оборванные струны... Тц. У тебя едва ли хватит души, чтобы я смог с ней работать, - выражение лица Мустанга медленно переходило от возмущения и готовности убить к растерянности, пока Артабанус подходил ближе, игнорируя поднятую руку в перчатке с вышитым кроваво-красным кругом. - Но посмотрим, что я смогу сделать.
Без колебаний Артабанус отшвырнул Эдварда в сторону и одним слитным движением прыгнул вперёд, едва увернувшись от огня, вспыхнувшего в каких-то дюймах от лица, настолько близко, что запах палёных волос наполнил помещение. Но несколько потерянных волос стоили выражения полного потрясения на маске мужчины, когда пальцы Артабануса сжали ему горло.
Мустанг был ниже на пару дюймов. Практически одного роста, усмехнулся Артабанус про себя. Почти не думая, он заставил тело мужчины напрячься и рухнуть на колени. Артабанус задрожал от восторга, он весь словно горел. Он глянул на генерала сверху вниз и дал понять своё отвращение изгибом губ.
Ярость охватила Артабануса, когда глаза генерала начали проясняться от шока и расчётливо изучать его.
Нет-нет-нет. Где страх? Только глупая змея не боится орла.
- Ой-ой-ой, генерал! Сейчас-сейчас, только без глупостей. Ах, я знаю, как всё исправить.
Артабанус сосредоточился на мужчине, посылая алхимическую энергию, и мысленно потянулся к печально повисшим нитям, опутывавшим генерала тонкими серыми линиями, как паутина, ухватился за две и сплёл их вместе. Реакция последовала немедленно: глаза гада расширились, тело дёрнулось в спазме. Артабанус, напевая, продолжал давить, заставляя мужчину задержать дыхание вопреки желаниям тела, отстранённо осознавая, что Эдвард поднялся на ноги и стоял столбом в паре футов.
- Смотри, мой драгоценный Эдвард, - пробормотал он, не спуская глаз с Мустанга, - смотри, как этот якобы человек-легенда убивает сам себя по глупейшей причине - потому что не дышит.
Тело под его рукой начало сопротивляться сильнее. Прошла минута... другая...
Труднее всего было контролировать чистые инстинкты, но у Артабануса было достаточно практики, так что это требовало лишь части внимания. Гордый и возбуждённый тем, что этот могущественный генерал сейчас умрёт от удушья, Артабанус едва не прослушал тихие мольбы Эдварда.
- Пожалуйста, не убивай его...
Взбешённый, Артабанус наконец оторвал взгляд от Мустанга, который к этому времени окончательно потерял сознание.
- Почему нет, Эдвард?
- Потому что... он мой друг...
Гнев ударил его как кнут, и он, едва понимая, что делает, отшвырнул Мустанга и схватил за горло уже Эдварда.
- Ты мой, - прошипел он, встряхивая юношу. Он продолжал держать Эдварда, просто заставляя его успокоиться, но заметил страх и усталость в этих золотых океанах. Как Эдвард не может понять? Он принадлежит Артабанусу, и ничто больше не имеет значения. Все эти люди... дураки, гадюки... они все - подделки. Как Эдвард этого не видит?
После целой минуты тишины он отпустил Эдварда, не удерживая, когда тот рухнул на колени. Чувства Артабануса всё ещё метались как маятник от гнева к обожанию и нежности. Мысли молниеносно скакали от чёрного к белому и снова к чёрному. Не было серого в его душе, только чёрный и белый.
Чёрно-белые маски. Чёрно-белый мир.
Не говоря ни слова, Артабанус обвёл глазами палату, на миг задержался на бессознательном теле Мустанга и скользнул дальше спустя секунду. Сейчас этот человек не имел значения. Эдвард может играть со своим дружком, пока Артабанус не вернётся, чтобы забрать его.
Решив, что исчерпал лимит гостеприимства, Артабанус присел на корточки, снова схватил Эдварда за подбородок, сильно, страстно поцеловал его в губы и резко выпрямился.
- Скоро я приду за тобой, мой драгоценный Эдвард. Попрощайся со всеми до моего возвращения. Мы покинем страну, как только тебе станет легче.
Он заметил, что лицо Эдварда бледнеет, и тепло улыбнулся, пытаясь успокоить, но на самом деле ничего не чувствуя в данный момент.
- Не волнуйся, Эдвард. Я вернусь, глазом не успеешь моргнуть. А сейчас мне пора.
Идти к двери было ужасно. Оглядываться и видеть, как Эдвард мрачно смотрит на него, было ещё хуже. Хотелось схватить то, что по праву принадлежит ему, и убраться из страны немедленно, но это было невозможно. Эдвард заслужил быть приведённым в порядок. Его требовалось привести в порядок, иначе Артабанус не знал, что делать.
Что он будет делать со сломанным ангелом?
- До свидания, севгилим. Сени севийорум.
После этого он повернулся и ушёл, не оборачиваясь, потому что не доверял себе. По пути из госпиталя ему пришлось вырубить трёх мужчин в военной форме, что оказалось довольно просто. Надо было только коснуться их, чтобы погрузить в глубокий сон. Всё было просто теперь, когда он снова начал пользоваться алхимией. Ещё лучше, что у него была возможность потренироваться на Эдварде в течение прошлого года.
Он вышел из госпиталя, позади раздавались крики, приказы, начинался хаос, но он лишь удалялся от всего этого с каждым тяжёлым шагом. Войти в госпиталь было легче лёгкого, будучи в форме, но сейчас змей, взорвавший дверь в палату, видимо, поднял шум и убедил всех, что среди них злоумышленник. В сознании генерал или нет, Артабанус понимал, что армейские псы у него на хвосте.
Тем не менее, его походка была медленной и обычной, с очаровательной улыбкой он кивал встречным.
Хаос, охвативший его разум, изгнал все мысли, кроме образа Эдварда. Его прекрасного, драгоценного, ангелоподобного Эдварда. Они будут счастливы вместе, возможно, в Аэруго. Или вернутся в его родной Юкрейт. Главное - неважно, где они окажутся, лишь бы вместе.
Через два квартала от госпиталя он совершенно потерялся в мыслях о будущем и чуть было не пропустил приближающуюся пару. Они оживлённо беседовали, и Артабанус сразу узнал их - из описаний Эдварда.
Яркая улыбка осветила его лицо, стоило увидеть двух самых важных для его любовника людей.
- Альфонс Элрик и Уинри Рокбелл! Как приятно вас встретить!
Молодые люди подняли глаза, прервав разговор, имевший отношение к механике. Один взгляд в эти большие, тёмно-медовые глаза заставил Артабануса влюбиться - пусть и иначе, чем в Эдварда, а подозрительный огонёк в голубых, как море, глазах девушки тоже было приятно видеть. Тёмно-золотые и ярко-зелёные усики, отражавшие энергию пары, были сосредоточенны друг на друге, окутывая одни другого так, что Артабанусу стало ясно, насколько они близки. Это было прекрасно и напоминало о химии между ним и Эдвардом.
- Здравствуйте, - произнёс наконец юноша с сомнением в голосе. - Простите, разве мы знакомы, сэр?
- Ах, нет, - Артабанус улыбнулся, подошёл ближе и слегка поклонился, не вынимая рук из карманов. Он не хотел сейчас применять алхимию к брату своего драгоценного Эдварда и подруге детства. - Я друг Эдварда. Он часто рассказывал о вас. Я просто зашёл навестить его. Приятно видеть, что он поправляется!
Оба продолжали глядеть с подозрением, и Артабанус почувствовал прилив любви к этим красивым ребятам. Очевидно, что члены семьи Эдварда и ближайшие друзья были такими же умными. Они были восхитительны. Даже их маски были не столь ужасны. У девушки была довольно нейтральная, выражавшая лёгкую грусть, но и сильную радость - в линиях глаз и рта. Маска Альфонса показывала много минувшей боли... но также исходила добротой, струившейся в эфире вокруг.
Добротой, которая присутствует и у Эдварда, хотя и несколько иного рода. У Альфонса - подлинная, чистейшая эмпатия. Доброта Эдварда мстительная. Очевидно, кто из них более страстный. Ах, не могу дождаться, когда мой Эдвард снова будет со мной... Так не хватает его в моей постели...
- Да, он поправляется. Это прекрасно. Мы как раз идём навестить его, так что извините, пожалуйста, - Уинри схватила Альфонса за руку и потащила прочь, недоверчиво оглядываясь.
О да. Она мне очень нравится.
И даже с подозрением, сквозящим в глазах, у Альфонса хватило доброты, чтобы выгнуться в захвате девушки и крикнуть через плечо:
- Приятно было познакомиться, эммм...
- Артабанус, - подсказал он с улыбкой и помахал им вслед, но не упустил задумчивого взгляда Альфонса. Юноша явно слышал это имя прежде.
Как восхитительно. Это был чудесный день.
Насвистывая, Артабанус ровным шагом направился к одному из многих явочных домов, которые юкрейтяне обустроили в самых бедных и мрачных уголках города.
Мне просто надо ждать и наблюдать за Эдвардом, и скоро мы покинем эту проклятую богом страну.
И наконец мы с Эдвардом останемся один на один, вместе, в безопасности, и будем счастливы. До конца жизни.