Мастерпост dunkelseite.diary.ru/p219533034_marionetka-mast...
Глава 1
читать дальше
Солнечные лучи пронзили сталь рассвета, отразились от покрытой росой брусчатки начинающего просыпаться города. Низкий, басовитый звонок заливался, звук летел по пустым коридорам, отражаясь от каменных стен, знаменуя начало нового мирного дня в Централе. Точно так же он звучал последние два года.
Сегодня, однако, утро было потревожено золотым и чёрным метеором, который пронёсся по улицам, врезаясь в стены и рикошетя, громким голосом бурча и ругаясь в панике.
- Лучше поторопитесь, господин Элрик!
- Снова опаздываешь, Стальной?
Эти весёлые оклики преследовали юношу, но он только раздражённо рычал в ответ.
Последние отголоски звонка прогремели над ним, и он повесил голову, но бежать не прекратил. Опоздать в третий раз на этой неделе. Он этого не переживёт. Он просто молился, чтобы Мустанг не прослышал об этом. Он уже мог представить самодовольную ухмылку ублюдка.
- Что это было, Стальной? Сколько раз ты опоздал? Я понимаю, такими мелкими шажками трудно добежать вовремя.
или
- Прояви хотя бы МАЛОСТЬ уважения и приди, наконец, вовремя.
или, хуже всего, как бывало уже раз или два,
- Не волнуйся, Стальной, они вряд ли заметили твоё отсутствие, тебя же из-за стола не видать.
Эдвард Элрик стиснул зубы при одном воспоминании. В тот день генерал Мустанг заработал перелом носа, но Эд всё ещё кипел, выходя из паба. И вообще, этого мудака давно не ебёт. Эд ушёл из армии уже больше полутора лет назад, Мустанг был ему не хозяин. Или ему хотелось так думать. Эд ещё возвращался, чтобы выполнить задание, если генерал вызывал его, и не имело значения, что он уже не был армейским псом. У него была особая договорённость, что после службы и помощи в Тот День ему не откажут.
Он всё ещё был при армии, но мог принять любое задание, которое ему предложат, или же отказаться; и к нему обращались только с чем-то серьёзным, если он действительно был необходим. Так что в действительности он имел дело с военными всего раз в пару месяцев.
Он приобрёл привычку в вечерние часы расслабляться с Мустангом или его командой в барах Централа.
Иногда он отправлялся прошвырнуться с Хоукай, что нравилось ему больше всего, потому что она была расслабленной и спокойной, они могли болтать и плавать в тумане воспоминаний. В другой момент он оказывался в компании Хавока, Бреды, Фармана и Фьюри, против чего не сильно возражал, но иногда это было слишком перевозбуждающе. Большую часть времени, впрочем, он обнаруживал себя рядом с Мустангом. Которого стал больше уважать и даже считать другом. Это не означало, что ублюдок не был временами невыносим. Например, даже дразниться не стал меньше, хотя Эду уже стукнуло девятнадцать, и он был, что очевидно, не ребёнок. Или устраивал строгие выговоры, хотя Эд уже не был его подчинённым и за эдовские выходки генералу не должно было влететь. Кажется.
А улыбочки больше всего доставали Эда. Вот они беседуют, и Эд выдаёт что-нибудь нехарактерно серьёзное и глубокое, и Мустанг умолкает, в тёмных глазах разгорается опасный огонёк. Губы мягко изгибаются в этой улыбочке, воздух становится плотным и душным, и Эд не может оторвать взгляд от затуманенных глаз Мустанга.
Стряхнув задумчивость и подняв глаза, с покрасневшим лицом, Эд понял, что достиг пункта назначения.
Центральный Университет возвышался над ним, монолитный, по размерам соперничающий даже с Центральным Штабом. Эд сжал руки в перчатках, выровнял дыхание и замер, любуясь.
Я всего лишь человек...
Слегка улыбнувшись напоминанию, он прошёл в центральные ворота и через студенческий городок направился прямо к зданию слева. Идя по коридорам, он продолжал улыбаться, прислушиваясь к гудению в аудиториях за дверями, мимо которых проходил. Всё было хорошо в мире, и особенно здесь, где будущее сияло особенно ярко и полнилось надеждами. Это было одной из главных вещей, держащих его здесь, - это окружение, переполненное надеждами. Пусть он и не был слишком пессимистом даже в свои худшие дни, когда автоброня скрипела и вызывала боль, а сердце тосковало по брату.
Подойдя к кабинету в глубине, он прислушался, и неуверенность как рукой сняло, когда ушей достиг хор встревоженных голосов.
- Где он, как ты думаешь? Он же опять шлялся с генералом, да?
- Ага, может, они подрались!
- Вряд ли он с утра заболтался на улице.
- Наверно, перепил и встал с похмельем.
- Это мы про Стального алхимика говорим, ты не забыл?
Сделав менее довольную физиономию, Эд кашлянул, вошёл в аудиторию и тихо прикрыл за собой дверь.
- Кто не сделал домашнее задание? - сразу спросил он, игнорируя радостное хоровое:
- Доброе утро!
Несколько студентов с несчастным видом подняли руки, и Эд ухмыльнулся, вызвав у остальных дрожь сочувствия.
- Отлично! Выходите на середину, давайте, давайте!
Хотя трое из четырёх студентов были старше Эдварда - и эта выборка наглядно демонстрировала возрастной состав всего класса - они все выглядели как выруганные дети, чувствующие унижение ещё до начала наказания. Остальная часть студентов практически взобралась на парты, чтобы лучше видеть спектакль, хоть это и было излишним, потому что ряды шли амфитеатром.
Эд повернулся к классу спиной. Наконец он улучил момент, чтобы собрать отросшие до пояса волосы в высокий хвост. Затем снял просторный чёрный плащ и повесил на спинку стула, чувствуя глаза, следящие за каждым движением, пока он закатывал рукава тёмно-красной классической рубашки, обнажая автоброню. Подняв глаза, чтобы убедиться, что нарушители уже мрачно ждут возле преподавательского стола, Эд достал из верхнего ящика кусок мела и отправился в правую часть аудитории, ближе к окну.
Здесь большой кусок классной доски покрывал пол, тянулся от стола до окон на тридцать футов и на пятнадцать футов в ширину, от первых рядов парт до доски на стене. Это было первое, о чём попросил Эд, с неохотой приняв должность преподавателя больше года назад. Ему проще было чертить схемы и трансмутационные круги на полу, и он понимал, что если хочет научить этих людей чему-то, должен найти собственную зону комфорта.
Он опустился на колени, и ученики взволнованно подались вперёд, а он быстро набросал четыре алхимических круга вдоль доски, заполнив их разными векторами, символами и древними словами. К тому времени, как он поднялся, чёрные брюки украсились белыми пятнами, а щека - меловой полосой, но он, как будто не замечая этого, повернулся к четырём ученикам, стоявшим и с удивлением пялившимся на круги.
- Каждый из вас выбирает один круг, - сказал Эд и глянул на остальную аудиторию, на тех, кто знал хотя бы значение символов, если не то, как использовать круг.
Каждый из учеников выбрал по кругу, на лицах у них было написано замешательство.
- Дженнингс, Стивенс, Браун, Ньюхен. Вы знаете, что делает ваша специфическая схема?
Трое юношей покачали головами, а единственная девушка среди них прищурилась, глядя на свой круг, глаза замерли на одном из символов.
- Это... Это означает магнит, так ведь?
Она показала на символ, напоминавший наконечник стрелы с толстым, тупым остриём напротив точки.
- Правильно, Ньюхен. Теперь, основываясь на том, где в схеме находится этот символ, и том, что я поставлю в центре, - Эд сделал шаг вперёд и уронил в центр железный кубик, позволяя резкому металлическому звону говорить за себя, и отступил, - как вы считаете, что делает эта схема?
- Она... превращает его в магнит?
Эд ухмыльнулся.
- Посмотрим!
Потом поставил стеклянную чашку, полную мутной воды, в первый круг, больший железный кубик во второй, а третий круг оставил пустым.
Весело улыбаясь, он сделал несколько шагов к столу.
- Отлично! Давайте, активируйте круги.
Четыре пары испуганных глаз уставились на него в неверии.
- Мы не можем активировать круги, не зная, что они делают!
В лице Эда моментально появилось что-то дикое.
- Кажется, вы должны были сделать домашнее задание? Если бы сделали, то знали бы, для чего они. Активируйте круги, или вон из класса!
- Но сэр, это опасно...
Улыбка пропала и жгучие золотые глаза сузились.
- Алхимия опасна. Это не игра или что-то, что вы можете сделать просто потому, что можете. Она требует дисциплины, и знаний, и страсти - без неё вы не сможете стать настоящими алхимиками. Без этих черт вы словно художник без красок или вдохновения. Никто. Итак, - он упёр руки в боки, зловеще звякнув автобронёй, - если в вас нет того, что требуется, и вы знаете об этом, ступайте. Не тратьте моё время.
Тишина разлилась по классу, как в минуту молчания на похоронах, мрачная и тяжёлая, когда Стальной алхимик, известный своим низким ростом, осуждающе навис над будущими алхимиками.
Ньюхен первой опустилась на колени и положила руки на края круга, лицо её выражало уверенность и решительность.
Мужчины последовали за ней, в разной степени нервничая.
Белые и голубые молнии затрещали в помещении, когда трансмутация была вызвана к жизни. Воздух окрасился запахом горящего металла, который, казалось, наполнил все рты вкусом меди. Хоть это было бледной тенью того, что использовал Эд, он заметил, как алхимия поразила студентов, по искажённым и застывшим в благоговении лицам.
Прошло несколько секунд, прежде чем трансмутация окончилась, оставив стакан чистой воды в первом круге, расплавленный комок того, что раньше было металлическим кубом, во втором. В третьем из доски вырос холмик. В круге Ньюхен никаких видимых изменений с железным кубиком не произошло.
Эд подошёл к четырём студентам, осмотрел работу и одобрительно кивнул.
- Очень хорошо, - пробормотал он и сунул руки в карманы. - Выглядят вполне прилично. Теперь вы знаете, для чего служат ваши схемы трансмутации?
Дженнингс ткнул ногой в сторону чашки с водой.
- Эта трансмутация для очистки.
- Вы знаете, какой символ используется для очистки?
Мужчина неуверенно указал на изображение в виде копья, вокруг которого ласково обвивалась линия.
- Правильно, - Эд перешёл ко второму кругу. - Стивенс?
- Эта схема используется для расплавления, - студент указал на расплавленное железо, а потом на символ в виде двух одинаковых кругов с горизонтальной чертой поверх. - Вот символ расплавления, он располагается в центре и окружён ингибиторами энергии, чтобы ограничить алхимическую реакцию объектом в центре круга.
Эду не надо было отвечать, он лишь одобрительно кивнул и перешёл к третьему. Браун разъяснил, как трансмутация смогла поднять пол, истончив материал доски вокруг него. Ньюхен подняла металлический кубик и поднесла к железному браслету, демонстрируя, что объект превратился в магнит. После того, как они стёрли круги, Эд отослал их обратно по местам, подошёл к вертикальной доске, нарисовал большой круг и пометил каждую часть схемы.
- Сегодня мы будем изучать механику трансмутационного круга. Вы узнали символы и обоснование алхимической силы, но как эти вещи в действительности работают, собранные вместе в алхимический круг?
Девятнадцатилетний парень продолжил лекцию, поражаясь, как трудно было снова продираться через каждую крошечную функцию круга. Он выучил всё это настолько давно, и было так легко визуализировать сотни различных трансмутаций, что возвращение к настоящей науке освежало. При анализе она казалась менее похожей на магию, с которой её путали многие люди, а более - на сложную, мозголомную науку.
Когда оставалось десять минут до конца полуторачасового занятия, Эд положил мел и оглядел студентов, которых было около сорока, наблюдая, как некоторые спешно дописывают конспекты.
- Вашим заданием на сегодня будет повторить то, что мы проходили на этом занятии, и подумать о значении места размещения в круге. Поскольку, как я сказал раньше, если одна крошечная деталь окажется не на месте, трансмутация будет иметь неприятные последствия. Об отдаче мы больше поговорим завтра.
- А вы когда-нибудь сталкивались с отдачей, Эд? - раздался голос почти что с самого дальнего конца помещения.
Золотые глаза остановились на говорившем, и Эд самодовольно улыбнулся:
- Конечно, нет. Хорошие алхимики никогда не допускают ни единой ошибки в работе.
Другой голос прозвучал из середины:
- Вы расскажете нам ещё о своих приключениях?
Эд делал это в предыдущие несколько месяцев обучения - медленно пересказывал историю о себе и своём брате, которая подводила к Тому Дню. Началось с того, что эти люди долго приставали к нему с расспросами об его участии в тех событиях. Слухи ходили по всей стране, и легенда о братьях Элриках разлетелась широко. К несчастью, некоторые слухи были настолько нелепыми, что Эд в конце концов просто решил рассказать сам всю историю и верно изложить факты. Ведь правда уже никому не могла навредить.
Раньше он обходил причину, по которой Ал оказался заключён в доспех, но, как напомнил Мустанг прошлым вечером, нынешний фюрер объявил Эду официальное помилование за все прошлые поступки. Генерал также добавил от себя:
- Знание - сила, чем больше людей узнает о последствиях таких ужасных вещей, тем меньше будет попыток.
Эд ворчанием выразил свою ненависть генералу-ублюдку, а Мустанг только любезно улыбнулся.
- Как Ахиллес, герой, забывший о своей пятке, или Икар, подлетевший слишком близко к солнцу, забыв, что его крылья скреплены воском, мы должны быть осторожны, когда торжествующие идеи кажутся неопровержимыми, потому что тогда есть ещё одна причина предсказать провал.
Эд на миг склонил голову, потом поднял глаза и оглядел аудиторию, горящие нетерпением и любопытством лица.
- Думаю, вы, ребята, готовы услышать, с чего это всё со мной началось, а? Ну, я рос в Ризенбурге, как вы наверняка знаете, со своим братом Алом...
Он продолжил, рассказал, как они начали изучать алхимию почти сразу, как научились читать, но звонок, возвещающий окончание пары, прозвонил, как только Эд дошёл до смерти матери.
Прервав повествование, он принялся вытирать доску, но понял, что никто из студентов не поднялся, чтобы идти на следующие занятия. Он вздохнул и чуть улыбнулся.
- Слушайте, ребята, я расскажу дальше завтра, и пара уже закончилась. Так что идите.
Студенты неохотно встали и потекли из аудитории. Разочарование, отражающееся на лицах, как вирус, передавалось от одного к другому. Они перешёптывались между собой, и следующий поток столкнулся с ними, озадаченный тихими, встревоженными голосами.
Эд улыбнулся и обернулся ко второму своему потоку, готовый снова повторить предыдущий час.
Так и пролетел день, вторая и третья пары прошли без сучка, без задоринки. Ну, за исключением мужчины в третьем потоке, которого Эд не узнал. Он даже не заметил этого человека, пока тот не улыбнулся широко, когда Эд приказал ученикам, не выполнившим задание, применить алхимию.
У него были тёмно-рыжие волосы и острые голубые глаза, он был одет в синюю форму, что сразу вывело из себя Эда. Юноша опасался, что этот человек вмешается, но он тихо сидел, скрестив руки, в последнем ряду до конца лекции и вышел с остальными студентами, не сказав ни слова.
Это странное зрелище всё ещё стояло у Эда перед глазами, когда он выбрался на обед.
Была ли за ним слежка со стороны военных, о которой он не знал? Встречал ли он этого человека раньше? Был ли этот парень алхимиком?
Эд был настолько погружён в свои мысли, что не заметил фигуры, стоявшей в воротах, и вернулся к реальности только когда рука в перчатке легла на его автоброню.