Я в который раз пытаюсь понять, почему одни бегут, а другие сражаются? Где та граница, которая разделяет выживающих на тех, кто бежит, прячется или ждёт милости от окружающих, и тех, у кого хватает сил на себя и других? Как люди выбирают - биться или бежать? Биться, рискуя умереть; не выживать - но умирать достойно; или выжидать? Кстати, без тех, кто бьётся, ждущие хрен бы чего дождались. Почему ради здорового молодого мужика с котячьими глазками остальные должны подставлять свои головы? Я, кстати, не могу осуждать ни тех, ни других: ни тех, кто выжил, отдав смерти других, ни тех, кто умер, иногда - прихватив с собой семью. И ей-богу, не знаю, как бы поступила сама в такой ситуации.
С другой стороны, в этом фильме очень много правдивых историй - говорю это до прочтения мемуаров Шпильмана, до сравнения фильма с текстом: у меня были свои источники. Совершенно потрясающая сцена с издевательскими танцами у шлагбаума, где составлялись нелепые пары, - да, солдаты любили "повеселиться". Я знаю одну историю из вторых рук. Когда фашисты вошли в деревню, где жила бабушка моего мужа, они тоже заставили людей "радоваться" их приходу и танцевать - веселее, быстрее. Там была одна женщина, толстая, у неё все складки тряслись, и если бы вы увидели это где-нибудь в кабаке или на свадьбе... Она упала первой - сердце не выдержало - но не единственной, кто плясал, пока не умер. А остальных в итоге тоже убили.
Ещё одна история - от сестры моей бабушки. Она была угнана в Германию, и когда приблизился фронт, немцы побежали от наступления, а она навстречу войскам. И свалилась с сильной лихорадкой. Она рассказывала, как лежала с температурой за сорок в подвале, где все прятались от обстрела, и какие-то немки ухаживали за ней, а когда пришли советские солдаты - закричали, чтобы не бросали гранату в подвал, тут, мол, ваша у нас...
Вот эти все истории про "заехали на улицу, похватали всех подряд без разбора и расстреляли" - истинная правда, я ее слышала из первых рук от бабушки, пережившей оккупацию. Например, у фашистов это считалось адекватным ответом на партизанскую акцию.
Ещё меня очень тронули моменты - когда Владек лежит в ванной, он уже в раю, всё будет хорошо... И тут его поднимают, не дают прийти в себя, не дают доесть суп, и ночевать приходится скрючившись, в ледяном подвале, в обнимку с гранатами. И разница между тем, как форсить перед женщиной, мол, ни в кабак, ни в парк меня не пускают... и тем доведённым безысходностью, голодом и болью существом, которое, к чему врать, у первого встречного постороннего вызывает больше брезгливости, чем сострадания, и совсем по-другому осмысливает возможность принять хлеб из рук врага. И ещё - тема с полицаем, на которого сперва наорали, а потом просить пришли. И владелец ресторана - так его было жалко, он как раз был из тех, что борются за себя и за того парня.
Теперь про слэш, ну ведь нет же ничего святого, и такого котю прямо хочется сослэшить. Причём даже знаю, с кем: всё с теми же полицаем и ресторатором. "Ну чем мне ему было заплатить?" Ну мы-то знаем. Но с другой стороны вера в человеческое бескорыстие пропадёт... Не хочется оскорблять людей неверием. И вот поползла я по фикам, а там офицер-спаситель в 99%, причём в таком ракурсе, который мне претит. А я давно про себя знаю, что меня тошнит от арийской тематики и германской военщины. И вера в душевный порыв, опять же. В хорошее и бескорыстное.