На солнце

[dunkelseite]

Название: На солнце
Автор:Тёмная сторона Силы
Бета: Нет
Пейринг: нету
Жанр: модерн АУ
Предупреждение: намеки на жестокое обращение, намеки на Арлин
От автора: рассказ основан на реальных событиях. Дети повели меня в музей под открытым небом.Очень специфический.

Марла сошла с крыльца и оживленно завертела головой, разыскивая детей. Средний сын закручивал ржавую, напоминавшую видом кроличью голову, гайку, которая, опускаясь, должна была прижимать к нижней доске верхнюю, утыканную неровными гвоздями. Какая-нибудь старая чесалка для шерсти, решила Марла. Хозяин дома увлекался всякими старинными приспособлениями. Старший сын наблюдал за происходящим, сидя на странном кресле с дырявой спинкой, от ручек которого остались лишь два длинных железных шипа. Мать хотела велеть ему быть осторожнее и слезать. Но тут младшенькая, двухлетняя Гвен, с криком: «Амай (то есть поймай) меня!» потянула ее к штуковине, похожей на систему колодезных воротов или приспособлений для выжимки постиранных вещей. Очень толстых вещей. Одеял, наверное. С этой выжималки свисали покрытые многолетней грязью цепи, завершавшиеся металлическими дужками. Девочка схватила ручками две шатающиеся, изъеденные ржавчиной половинки и показала матери, в шутку пугая: «Ам! Ам!» В этом углу двора было вообще много разного хлама. Из кучи мусора торчали вроде бы ведра, но все в дырах. Пылилась рассохшаяся бочка с отверстием посередине дна. Старые кресла с проломленными досками, с круглыми ровными дырками и торчащими гвоздями, явно от недостающих частей, но в каких-то нелепых местах. Два утыканных шипами, покривившихся от жары и морозов колеса, наверно, вроде зимней резины, только для телеги. Все это было настолько старое, и ветхое, и высушенное солнцем, и поеденное ржой, и трухлявое, в паутине, многолетних наносах грязи и проросших сквозь щели травах…
- Осторожней, - крикнула Марла детям, - не то поранитесь!
Они приехали показать ребятам развалины замка и заодно навестить дальнюю мужнину родню, Кузнеца Тома. Говорят, в их семье многие были кузнецами. Но и рыцари встречались. Обычно Марла поддразнивала мужа, возвращавшегося с очередной спасательной операции, что он вечно в походе, как истинный рыцарь в сияющих доспехах. Вот и сейчас ехать пришлось без него. А потом путь лежал дальше, к морю, ведь детям полезен морской воздух. И в качестве няньки прихватывали кстати подвернувшегося дальнего родственника, у которого, кажется, были каникулы. Марла восприняла этого длинного, тощего, бледного, как вытянувшийся в погребе картофельный росток, парня, словно вернувшегося на каникулы домой старшего брата ее детей. Первое время пыталась опекать и усиленно пичкать. Однако скоро поняла, что за нескладной внешностью и наивным выражением лица скрывается недюжинная сила и редкий ум. Мел мог расположить к себе кого угодно, а уж дети в нем души не чаяли. В любой момент он мог превратить окружающую действительность в веселый кавардак или опасное приключение. Но в этот день с утра он был занят деловой беседой с Томом. Кузница для того была увлечением всей жизни, но кормил его завод, производящий какие-то шуруповерты и бороздоделы, а родители Мела, кажется, имели в бизнесе долю.
Парень как раз выполз на крыльцо, позевывая. Платок, который он обычно таскал на шее (и дети в шутку называли слюнявчиком), теперь был повязан наподобие куцего плаща, прикрывая от солнца молочно-белые плечи. Мел увидал, чем заняты дети, сдавленно охнул и распахнул синие глазищи.
- А ну кыш оттуда! Марла, это же… Я помню, как… мы проходили по истории, сколько ж им лет?
Он был до того вежливым и сообразительным мальчиком, что никогда не говорил «тетя Марла», с самого первого дня.
- А что это? – хором спросили сыновья, дружно поворачивая головы.
- Кыш, я сказал! Не хватало еще на гвоздь напороться. Марла, ну колодки-то ты должна была узнать? – глаза юноши потемнели, весь он как-то подобрался и осунулся: лицо вытянулось, резче проступили скулы. – Том, какого вонючего тролля ты до сих пор держишь во дворе весь этот арсенал?
В окно высунулся Том, перегнулся толстым животом через скрипнувшую раму.
- А, это? Семейная реликвия, - и захохотал. – Сперва, говорят, пращур все не мог расстаться, потом оставили ради дров и железок, потом руки не дошли. Недавно вот объявились какие-то музейщики. Хорошо сделано, на совесть. На века.
Дети разочарованно заныли, когда мать отправила их в дом.
Мел подошел к колодкам, похлопал по трухлявому столбу, вокруг которого роились осы.
- Вряд ли это те самые, - сказал он задумчиво. Потом вынул из кармана джинсов телефон и протянул Марле: - Щелкни нас на память. Ого, я и забыл, как это неудобно, - он уже втиснулся в колодки и жестом попросил Марлу захлопнуть щелястую створку. – Вон там, - указал он длинным пальцем на валяющиеся в траве вроде бы ведра, - маски позора. Наказание для честных граждан, пятнающих свое звание. Попробуй при случае погулять с бидоном на голове, и выбери день пожарче. Да нацепи вон ту бочку вместо плаща, ты ведь любишь выпить, я заметил.
Марла нервно хихикнула. Она не до конца еще понимала, куда клонит Мел, но уже начала догадываться о совсем не безобидном назначении предметов, сваленных на заднем дворе Томова хозяйства.
- Но если бы тебя обвинили в колдовстве, - голос его сделался глуше, - а колдовство в те времена считалось хуже государственной измены, хуже зверского убийства… Да ведь они сами занимались зверским убийством и получали за это награды… Здесь трудно на что-нибудь не напороться, особенно если ты напоролся уже на что-нибудь другое, когда тебе наподдали, и пытаешься увернуться от укола, удара… Пожалуйста, не пускай детей сюда. От этих штук остаются ужасные следы. Я еще раз поговорю с Томом. Уупс, кажется, я застрял.
Он позабыл названия, да и звучали бы они непривычно для нынешнего уха, язык сильно изменился с тех пор.
Но он помнил, для чего предназначены все эти зубья, крючья, дыры и цепи, и вон тот ящик, похожий на дворовый сортир, для которого выбрали слишком длинные гвозди, и они теперь выступают внутри. Он помнил, во что превращаются красивые и не очень человеческие тела, столкнувшись с этими устройствами. Ему не раз приходилось спускаться в подвал и помогать несчастным, что зачастую означало лишь продление мук.
Он помнил, как эти жуткие инструменты выволокли наружу из темных подвалов, где скрытно, за толстыми стенами, за тяжелыми дверями, творилось постыдное зло. Под ярким солнечным светом они не казались уже такими пугающе опасными. Просто потемневшие деревяшки да грубо обработанные железки, к которым не хочется прикасаться лишний раз, чтобы не пораниться. Так большая рыба, вытащенная на берег, не представляет уже той опасности, что в воде, хотя и может иной раз, уже показавшись спящей, отхватить любопытствующему руку или ногу. Тогда по приказу Артура пыточные приспособления выставили у позорного столба, как знак того, что больше никогда… «Никогда» кончилось еще при Артуре же. А пращур Тома, которому жаль было своей честно сделанной работы, пригрел устаревшие к тому времени инструменты на заднем дворе. Да-да, не палачи сооружают дыбу, а простые ремесленники: кузнецы, плотники, кожевники…
Он даже вспомнил, как наложил небольшое заклятие от сил природы, чтобы всем хватило времени увидеть этот позор, заклинание тихо тлело, истаивая долгие годы, и дожди успели отмыть черную кровь, но железо и дерево еще держались. Одно слово отворило колодки, пока Марла искала Тома и они вместе – топор. Второе сдуло остатки скрепляющих труху и ржавчину сил. Музейщикам стоило поторопиться – к осени здесь ничего не останется.
- Когда мы пойдем в креееепость, - ныли дети, которых за всем этим оставили без присмотра.
- Да хоть сейчас, - откликнулся Мел, потирая затекшие руки. – Построились!