Сегодня Колин отправляется в колодки до утра, потому что я забываю воспитывать его вовремя, потому что у меня зубы болят и потому что я никак не могу отбетить уупс, заготовленный на день Святого Валентина.

Валенки, тулуп и горячий Брэдли прилагаются.

Не давайте бедняжке скучать.

UPD Колин выпущен. Текст отбечен. А зуб, мать его, так и не прошёл (у врача я была, если чё)

@темы: дурдом, контракт, Merlin

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Безумное средневековье

http://lurte.org/en/index.php#/Discography/deus_lo_bol

Есть такой испанский коллкетив - Lurte. Трэшевый средневековый фолк

Я хочуууууу играть Rumba Meyebal (как минимум), весть день сегодня мучаюсь с подбором нот. Поможите, люди добрые!

Вообще на сегодня количество безумных поступков превысило норму. Я так хотела понять, что такое окарина, что по инструкции склеила из бумаги такую зверушку http://www.ocarina.ru/paper.html, и она звучит. Сипловато и минут пять, потом надо сушить свисток, но для меня в этом есть какое-то волшебство

@темы: дурдом, музыка

---

http://community.livejournal.com/merlin_de/ вот немецкое соо по Мерлину наконец надыбала. Разберусь как-нибудь с утра.

А вот интересно, наших кто-нибудь из "ихних" с русского переводит?

До идеи "помоги себе сам" я ещё не окончательно дозрела, хотя у меня в анамнезе немецкий, английский и турецкий, как ни странно (именно в таком порядке и все три сильно так себе) *хвастаеццо*

http://merlin-fans.de/ ещё кино и немцы, чтоб не забыть

@темы: дурдом, Merlin

---

Любовь как музыка, глава 4

Уфффф...

Как вы берёте ноту, так же важно, как и что это за нота.
Генри Кайзер
ЧЕТЫРЕ
Второй раз за несколько дней Мерлин проснулся, лицом впечатанный в клавиши, плюшевый Артур строго глядел на него с нотной подставки. Судя по свету, бившему из-за полуприкрытых штор, было уже за полдень, и желудок слегка сводило от голода. Честно говоря, Мерлин не помнил, когда ел в последний раз. Он просто собирался порыться под матрасом, вдруг удастся отыскать пару долларов и что-нибудь купить в дешёвом магазинчике на углу, когда кто-то постучал в дверь. А потом открыл её, прежде чем Мерлин успел сесть.
- Ой.
Это был Уилл.
Уилл, который принёс другу три пачки фруктового молока, самого вкусного на свете, стоял в дверях, как Славный Парень, которым, собственно, и был. Мерлин узнал красно-розовые пачки сквозь пластиковый пакет, едва приоткрылись двери, и тут же вскочил.
- О, мой... Ура! - воскликнул он, протягивая руки к пакету. Уилл избежал захвата, протиснувшись мимо Мерлина в помещение. Попугайчики взбесились. Они подхватили радостный вопль хозяина громкими криками о кормёжке, что было одно и то же, если учесть, от кого он исходил.
- Ну и бардак здесь, - констатировал гость.
Мерлин попытался отобрать пакет, и оба свалились на «грушу». Победитель прижал молоко к груди и бросил безумный взгляд в сторону холодильника.
- Ты мой лучший друг, - сказал он блаженно, распечатывая одну из маленьких пачек и доставая прилагавшуюся трубочку. Мерлин сделал долгую затяжку, наслаждаясь нежным ароматом и самым лучшим вкусом на языке. Через пять секунд пачка была пуста, и юноша методично исследовал её, проверяя, не забыл ли чего.
Уилл выпучил глаза.
- Поставил новый рекорд по времени? - спросил он Мерлина, икнувшего клубникой. Тот закашлялся и клубничный вкус ушёл в нос. Юноша чихнул.
- Нет, - весело ответил он другу, потянувшись за следующей пачкой. - Две целых пятьдесят шесть сотых секунды.
- В один прекрасный день ты захлебнёшься. И не выдувай всё сразу, мошенник. А то придётся покупать каждый день по чуть-чуть.
В тишине Мерлин с удовольствием тянул молоко.
- Ты вчера не был на занятиях, - сказал Уилл. - Где ты шлялся?
- Я забыл про них, - честно сознался Мерлин.
- Ты забыл.
Мерлин кивнул, покусывая соломинку.
- У тебя занятия каждый вторник вечером, с Мэттом и компанией. Как ты мог забыть? Заснул? Снова?
- Нет! - ответил Мерлин с негодованием. - Я репетировал с Артуром. Готовился к концерту.
Глаза Уилла сузились. Хозяин дома сделал вид, что не замечает.
- На самом деле прогон через час. Так что я убегаю, - соврал он. - Если я опоздаю, Артур...
- Убъёт тебя, - закончил Уилл, закатив глаза. - Я знаю. Я решил, что ты упал без сознания, когда ты и сегодня не пришёл на квартет. Так что забежал проверить. Подвезти тебя?
Мерлин просиял.
*
Он вошёл в концертный зал на пятнадцать минут раньше назначенного, благодаря безумному вождению Уилла. Мерлин слышал лязг собственных зубов, осторожно выходя из старенького побитого «Мицубиси». Сумку он взял со второй попытки, руки в перчатках слегка дрожали, когда он открывал дверь.
- Я думаю, где бы нам войти, - пробормотал юноша, пытаясь дозвониться до Артура, пока они ехали через парковку в сторону большого нарядного фонтана, украшавшего центральный вход. Они обогнули здание и остановились возле служебного входа. Мерлин толкнул дверь, но та не дрогнула.
Уилл вздохнул, дёрнул ручку, и парни вошли в небольшую прихожую, которую охраняла женщина за большой деревянной стойкой. Она подняла глаза на вошедших и оглядела их сверху донизу.
- Простите, посетителям сюда нельзя, - произнесла дежурная, поднимаясь.
- Я не... Я аккомпаниатор Артура Пендрагона, - сказал Мерлин немного взволнованно. Он стиснул плюшевого Артура в сумке для уверенности.
Лицо женщины прояснилось, и она искренне улыбнулась.
- Ах, господин Эмрис, не так ли? Ваше имя внесено в список. Пожалуйста, распишитесь вот здесь, - она протянула музыканту книгу в кожаном переплёте, а также ручку, которую тот взял и тут же уронил на пол.
- Простите, - он снял перчатку и подобрал ручку. Уилл не смог сдержать смех, когда Мерлин расписался в реестре напротив имени «Эрих Шульц».
Женщина подняла обе выщипанные брови на Уилла.
- Простите, вы...
- Я...
- Он мне страницы переворачивает, - быстро заявил Мерлин.
- Хорошо, распишитесь, пожалуйста. Господин Эмрис, ваша гримуборная - Г2, вот по этому коридору слева. Господин Пендрагон, я думаю, уже на месте.
- Спасибо! - кивнул Мерлин, прежде чем потянуть друга через ещё одни двойные двери в просторный, ярко освещённый коридор. Когда двери захлопнулись, Уилл усмехнулся:
- Листальщик страниц. Твою мать. И с какой стати тебе дали гримёрку?
- Потому что я особенный, - сладко протянул Мерлин, хотя его пугала подобная перспектива. В перспективе это было немного опасно. Не то, чтобы юноша раньше не пользовался гримёркой, такое бывало, но только в концертных залах от университета и всегда с другими музыкантами. Отдельное помещение означало сидение в одиночестве, скуку и беспокойство на тарелочке с голубой каёмочкой. Мерлин сглотнул.
На двери висела бумажка, где аккуратными чёрными буквами значилось «Мерлин Эмрис». Уилл пнул дверь, и обнаружилась маленькая квадратная комната с бледными горохово-зелёными стенами, с одним из тех самых утыканных по краю лампочками зеркал, двумя пюпитрами, парой удобных стульев. Но столе стояли тарелочка мятных конфет и графин с водой, в котором плавали нарезанные кружочками лимоны. Нельзя сказать, чтобы Мерлин был ненаблюдательным.
Уилл кинул куртку на спинку одного из стульев, а Мерлин поставил сумку на стол и подмигнул зеркалу с лампочками.
- Мне всегда нравились такие штуки, - улыбнулся он, снова повернувшись к другу. Потом нагрёб горсть мятных конфет. Бросил одну в рот. Уилл, со свойственной ему бесцеремонностью, расстегнул сумку Мерлина и вытащил ноты. Он сделал паузу, и Мерлин замер в середине укуса.
Уилл вытянул плюшевого Артура.
- Что ещё за... за...
Плюшевый Артур висел вверх ногами и сердито глядел на них. Хвосты фрака свисали вниз, волосы из жёлтого шёлка немного распушились. Уилл держал его за одну ногу, и Мерлин почувствовал, как румянец ползёт вверх по шее, а уши начинают гореть. Он попытался отнять игрушку, однако Уилл держал её подальше от рук приятеля, покрепче зажав двумя пальцами.
- Скажи мне, что это не... Иисус Христос, чувак, скажи мне, что ты не сбрендил и не втюрился в...
Уиллу, кажется, подурнело. Мерлин схватил его за руку, вырвал плюшевого Артура и бесцеремонно сунул обратно в сумку.
- Это настораживает...
- Заткнись!
- Я надеюсь, это кукла вуду, в которую ты втыкаешь иголки, Мерл, потому что в противном случае я собираюсь... - похоже, Уиллу трудно было подобрать слова, чтобы выразить степень своего отвращения к плюшевому Артуру. Мерлин ощетинился, защищаясь, и сосредоточился на закрывании сумки.
- Заткнись, заткнись, - пропел он, подхватывая ноты и выбегая из помещения.
Дважды плутанув, Мерлин всё же нашёл дорогу к залу. Он вошёл в отделанную деревянными панелями дверь, замаскированную в стене, и чуть не врезался в ряд обитых бархатом сидений, так усердно пялился в темноту. Размеры зала были гораздо больше, чем у любого из университетских, от высоты потолка у Мерлина перехватило дух. Верхний свет не горел, прожектор был направлен так, что образовывал большое расплывчатое пятно света вокруг Артура.
Тот играл Партиту.
/Бах, Партита
Это был всё равно, что смотреть в молчании на картину. Её чистота повергла Мерлина ниц, затопила его, так что он на миг забыл, как дышать. Всё застыло, как в пузыре, где ничего не происходило, кроме следующей ноты и следующего удара сердца поверх тающих отголосков последней фразы. Артур был одинокой фигурой на широкой пустой сцене. Даже отсюда Мерлин мог видеть, что глаза скрипача закрыты, складка пролегла между бровями. Артур играл. Он почти не двигался, белый ореол преломившегося света над головой делал его... делал его...
Мерлин понял, что это слишком похоже на любовь, и его сердце невыносимо затрепетало.
В воздухе что-то изменилось, когда техник включил микрофон, и юноша дёрнулся, чуть не рассыпав ноты на ковёр. А когда раздался голос Уилла, слишком громкий в тишине, Мерлин чуть сам не свалился. Музыка Артура стёрла все мысли у него в мозгу.
- И что ты здесь торчишь? - спросил Уилл, плюхаясь в одно из кресел.
Мерлин шикнул на него, и Уилл засопел. Он пробурчал что-то вроде «грёбаные пуритане», но друг не прислушивался.
- Он великолепен, не так ли? - сказал юноша почти про себя.
Это вызвало ещё одну нелицеприятную реплику приятеля. Мерлин проигнорировал и это. Артур закончил, взял скрипку и смычок в одну руку и пересёк сцену. С опозданием аккомпаниатор понял, что его заметили, прошёл вперёд и неловко вскарабкался на подмостки.
- Ты совсем не опоздал, - заявил Артур вместо приветствия, поднимая обе брови. - Я впечатлён.
Мерлин улыбнулся.
- Мы не будем прогонять всю программу. Столько, сколько будет достаточно, чтобы ты почувствовал звук рояля, а звуковики убедились, что завтра вечером ничего не пойдёт наперекосяк.
Рояль сиял чёрным лаком, отражал все блики, падавшие на сцену. Мерлин успел отрегулировать высоту сидения, прежде чем Артур закончил говорить. Он мог видеть колючки волос там, где сидел Уилл, развалившись, в грязной одежде. Единственная точка в море бархатных сидений. Мерлин поглядел на свои кроссовки немного виновато.
Артур, напротив, был безупречен - привычного блейзера не было видно, однако имелась привычная униформа из брюк и рубашки. Снова голубой, оттенка морской волны, контрастирующей с открытой кожей у воротника. Так или иначе, Мерлин думал, Артуру не стоит одеваться так соблазнительно.
- ...ты меня слушаешь?
Мерлин моргнул.
Артур вздохнул. Но обычной жестокой расправы не последовало. Напротив, он просто сказал:
- Бетховен.
Мерлин кивнул и положил пальцы на клавиатуру. Педали были непривычно высоко, пианист отодвинул сиденье назад, проскребя по полу сцены, и поморщился. Артур искоса глянул на него, прежде чем прикрыть глаза.
Взмах.
Вдох.
Они пробежали половину программы, Пендрагон командовал начать или остановиться, чтобы перейти к следующей части репертуара. Итак, Мерлин играл, давно позабыв про ноты, а Артур тоже увлекся, погрузился в музыку, чувствуя, что аккомпаниатор легко последует за ним куда угодно. Как будто Мерлин мог читать его душу.
Он только достаточно расслабился, чтобы превратить упрямое вибрато во что-то, чего до сих пор не понимал, как знакомый резкий голос разорвал пространство аудитории.
- Прекрати валять дурака, Артур, и перейди к Концерту.
У рояля Мерлин замер, в испуге отпрянув от клавиш. Артур опустил скрипку. Утер Пендрагон шёл к ним между рядами.
- Отец! - сказал Артур, не в силах сдержать удивление в голосе. - Я думал, ты улетел в Германию.
Утер раздражённо махнул рукой.
Повисло полное неодобрения молчание.
- Продолжайте.
Артур глянул на Мерлина, который смотрел на Утера глазами загнанной лани, распахнутыми невозможно широко. Он выглядел как идиот, и скрипач не сразу смог поймать его взгляд. Мерлин улыбнулся в ответ неловко, склонив голову набок, как попугай. Артур сглотнул пересохшим ртом.
- Лист.
Мерлин кивнул.
Артур поднял скрипку и устроил на плече, пытаясь стряхнуть ощущение, что отец недоволен им заранее. Потом глянул на Мерлина, который теперь улыбался впечатляющей улыбкой. И снова отвёл взгляд. Именно Мерлин был тем, кто начал следующую пьесу, начал, сыграв несколько похожих на сердцебиение нот, и Артур закрыл глаза. Как на множестве их репетиций, он поднял смычок.
Это было трудно - Артур никогда не играл хорошо под пристальным вниманием Утера - и он сосредоточился на полу, на Мерлине, на обратной стороне своих век. Он слышал каждый урок из тех, что в него вдалбливали с четырёх: здесь легче, здесь наклон...
В мгновение ока всё кончилось. Но когда Пендрагон открыл глаза и оглядел зал, оказалось, что отец уже ушёл.
*
Мерлин никогда так не нервничал за всю жизнь. За всю жизнь. Его не-встреча с великим и ужасным Утером Пендрагоном многое прояснила в ситуации с «важным концертом», более похожей на «жизнь или смерть». Юноша, как обычно, приехал на автобусе к Артуру, и после непродуктивного дня, в ходе которого Артур остался раздражённым, а Мерлин проголодался, тем более что пропустил обед, наступил тот самый вечер.
- Покажи мне, что ты наденешь, - потребовал Артур за двадцать минут до выхода. Его пальцы потирали швы, верный признак обречённости.
- Это костюм, - ответил Мерлин. - Я переоденусь уже на месте.
Артур оглядел текущий наряд Мерлина (джинсы, свитер, перчатки без пальцев, шейный платок) с большим сомнением.
- Нет, - сказал скрипач. - Где он? Я хочу проверить.
Мерлин указал на раздувшуюся сумку.
- Ты запихал костюм в сумку, боже, ты, бестолочь!
Мерлин принялся вытягивать сложенный (скрученный) костюм из сумки, стараясь не выронить плюшевого Артура, погребённого под слоями чёрной ткани. Он вытащил пиджак и тёмно-синий галстук. И тут же получил подзатыльник.
- Ай!
- Мерлин, чёрт возьми, о чём ты думал? - заорал Артур в неподдельном ужасе, потеряв, кажется, всякое самообладание. - Погляди на эти складки! Складки!!!
*
Они вместе вошли в концертный зал. Рубашка Мерлина была отглажена с паром («Это погубит материал, но ты сам виноват, не жалуйся». - «Я вообще молчал». - «Вот и молчи»), брюки Артур заменил на свои. Он заменил бы и голову, думал юноша, если бы времени хватило.
Теперь Мерлин быстро понял, зачем ему отдельная гримёрка. Он сидел на одном из стульев, слишком взволнованный, чтобы стоять на месте более чем тридцать секунд. Он обнаружил себя роющимся в нотах, проверяющим все пометки, пропевающим привычные ходы Артура, которые помнил даже лучше нот. Мерлин представил, как Артур наматывает круги в соседней комнате. Вполне в его духе. Если прислушаться, казалось, можно разобрать звук шагов.
Прямая трансляция на телеэкране показывала тёмную и пустую сцену, занятую только роялем немного левее центра. Доносился шум зрительного зала, который улавливали микрофоны, Шум разговоров поднимался и опадал волнами, всё указывало на полный сбор. Может быть, только половина, с надеждой подумал Мерлин, потому что на экране сцена выглядела ужасно огромной. Стоило пойти посмотреть, что делает Артур.
Сгребя все ноты в кучу, Мерлин высунул голову из гримёрки. Оглядываясь, он вышел в коридор и прокрался к двери Артура. Сквозь щёлки доносился звук скрипки. Юноша постучал.
Скрипка замолчала. Раздался звук, словно что-то упало, и прежде чем Мерлин успел сбежать, дверь резко распахнулась. Появился Артур со слегка безумными глазами.
- Что тебе нужно? - сердито спросил он. Мерлин моргнул и изобразил то, что предполагалось как успокаивающая улыбка.
- Ничего.
Артур захлопнул дверь.
- Хм, - сказал Мерлин. Скрипка снова заиграла. Минуту соображая, что же дальше, аккомпаниатор ретировался в свою гримёрку. Да. Вот для чего гримёрка размером с его квартиру. Артур, вероятно, сейчас чересчур кровожаден.
Закрыв за собой дверь, он пожевал внутреннюю сторону щеки и набрал стакан воды. В груди появилось жёсткое сдавливающее чувство, которое он обычно сбивал таблетками и клубничным молоком. Возможно, это было от нервов, или от голода, или ещё от чего-нибудь, потому что живот Мерлина неожиданно громко заурчал. Юноша выпил побольше воды, и это помогло против сухости в горле, но не от головокружения.
Он достал плюшевого Артура и прижал к себе покрепче. На днях он случайно пролил клубничное молоко на левую ногу любимца, и сейчас она пахла ягодами. Мерлин осторожно вернул игрушку в сумку.
Во всём был виноват Артур. Мерлин не помнил, чтобы нервничал хоть на одном из своих сольных концертов. Правда, они проводились в университете и не были столь официальными, но не было никакой необходимости Артуру доводить себя и Мерлина до такого состояния. Тогда бы не было необходимости и в отдельных гримёрках.
Юноша уткнулся в экран.
*
- Ты знаешь, - шепнул Мерлин, - ты восхитителен.
За кулисами было темно, и в свете случайной лампы едва можно было разобрать профиль Артура. Его спина была прямой, словно тот аршин проглотил, а выражение лица скрывала тень. Скрипач не ответил, но Мерлин увидел, что напряжённая линия плеч слегка смягчилась.
- И у тебя всё получится, правда?
Нет ответа. Кто-то представлял Артура на сцене, но Мерлин не слышал, что тот говорит. Он придвинулся ближе и вдохнул запах Артуровского одеколона. Пендрагон пах восхитительно.
- Ты нервничаешь, да?
Молчание.
- Обнять тебя?
Артур полуобернулся к нему, со вспыхнувшими глазами и перекошенным от удивления ртом. Возможно, это была игра света, но Мерлину показалось, что Артур чуть-чуть улыбнулся ему. Они были сейчас так близко, что юноше послышалась музыка. Пендрагон отвернулся, готовый выйти на сцену.
- Нет, - сказал он и шагнул вперёд. Аплодисменты звучали крещендо. Мерлин досчитал до десяти и последовал за Артуром на сцену.
*
Артур на сцене выглядел сказочно.
Зал и весь остальной мир казались морем тьмы по сравнению с ярким светом сцены, ударившим Мерлину в глаза. Но он прекрасно видел Артура, прямую линию широких плеч, обтянутых алой рубашкой. Пендрагон стоял перед лицом шепчущей темноты как тот, кто имеет право и знает, как держать её внимание. Его волосы сияли так, что было почти больно смотреть. Когда он обернулся и глянул на аккомпаниатора, его профиль обрисовался неожиданно резко, ресницы хлестнули, как обертона. Мерлин сыграл ля, и оно прозвучало ясно, словно камень упал в глубокий, глубокий пруд. Такого же цвета, что и глаза Артура.
Вдали кто-то зашуршал, потом всё стихло. Как будто лес, затаивший дыхание, зал молчал, молчал...
Голова Артура качнулась влево. Его плечи напряглись, а смычок балансировал в руке, как меч. Мерлин дотронулся до клавиш, прохладных на ощупь, он смотрел на Артура, так же как и весь зал, со сжавшимся сердцем и едва дыша.
Взмах.
Вдох.
И это, это напомнило Мерлину, почему музыкальный диалог всегда лучше игры в одиночку.
*
- О мой бог, Артур! - воскликнул Мерлин, почти не в состоянии выразить своё восхищение. В этот момент он всё-таки упал и рассыпал ноты по полу. Артур тяжело дышал, как будто после марафонского забега, на лбу блестел пот, волосы были слегка взъерошены. Мерлин подобрал себя с пола и последовал за Артуром к каморке за сценой. Дверь распахнулась и оба ввалились в неё.
- Что за... Мерлин! - Артур попытался оттолкнуть юношу от себя, но тот лишь снова обнял его.
- Это было замечательно... Это было лучше, чем...
Артур выпутался из объятий Мерлина и предостерегающе выставил руку, задрав обе брови.
- Это лишь половина, ты, идиот! - сказал он, но пианист его не слушал, он был счастлив. Я-профессионал-и-поэтому-не-поддаюсь-эмоциям, но Мерлин продолжал болтать.
- Ты будешь играть на бис? - спросил юноша. - Ты будешь играть на бис, не так ли?
Артур взъерошил волосы и отвёл глаза.
- Может быть.
- Тогда давай Рахманинова. Давай, Артур. Рахманинова. Скажи, скажи же!
Артур уставился на него.
- Что-то энергия бьёт ключом, Мерлин, - удивился он. - Уймись-ка.
Но тот был слишком взбудоражен, чтобы успокоиться, голова кружилась, словно он плыл в облаках. Звук скрипки всё ещё звучал у Мерлина в ушах, он всё ещё хотел вернуться туда, где скрипка, и рояль, и горячий свет рампы на лице. Он вкусил...
Артур схватил его за плечи, не давая скакать на месте.
- Мне нужно, чтобы ты собрался, - сказал он строго. - Собрался!
Мерлин попробовал выглядеть серьёзно, хотя ничего не вышло. Он снова потянулся обнять Артура. Но тот сделал что-то вроде хитрого манёвра и через минуту юноша остался один в комнате отдыха.
Большой торговый автомат гудел в углу, экран показывал полупустой зал. Сколько времени прошло? У Мерлина кружилась голова, музыка билась в нём, хотя в поле зрения не было рояля.
*
Именно это перевозбуждение, оставшееся после первой половины концерта, сделавшее Мерлина слишком счастливым, заставило его увлечься и почувствовать себя слишком уверенно. Оно переполнило его лёгкие кислородом, но пропало, не оставляя глотка воздуха, когда дружный выдох сопроводил первые ноты. И всякому музыканту известно, что если эмоции нарушают спокойствие, все дурные привычки возвращаются к вам.
Внимание юноши было полностью приковано к скрипачу, стоявшему в центре сцены. Раз или два он припомнил метроном, уртекст и долгие вечерние репетиции, и выровнял темп, чуть виновато глядя на Артура. Рояль так чудесно звучал вместе со скрипкой, что в какой-то момент сложно стало вспоминать, что за чем идёт, и Мерлин следовал за механической памятью пальцев, аккорды разрешались один в другой, сменяясь, как времена года.
В конце концов, он понял, что всё ужасно, кошмарно запуталось.
Кажется, это была последняя пьеса, или нет? Каприз был ярким и насыщенным, и Мерлину нравилось смотреть, как Артур его играет, потому что казалось, что это единственная пьеса, которая тому действительно нравится. К её середине Пендрагон растерял последние остатки напряжения и не играл на скрипке, а просто играл. И сопровождать его было проще всего по сравнению с остальным репертуаром, наверно, поэтому Мерлин остановился в середине течения.
У Мерлина часто случались приступы внутренней болтовни, особенно на сцене, когда он играл соло, и пианист пытался гнать прочь мысли вроде: «Ох, сейчас начнётся эта часть с левой руки... я вечно пропускаю фа-диез, потому что... ох, мизинчик, не подведи меня сейчас, нет... вот чёрт...», - потому что чем больше думаешь о плохом, тем чаще оно случается (нота бене для музыкантов, пункт 82). В этот момент Мерлин вспомнил шмяканье по голове, всегда сопровождавшее импровизацию, ведь до нужной ноты было ужасно трудно дотянуться, и если сыграть по-другому, звучало не хуже, и эти мысли росли, как снежный ком, накручиваясь друг на друга, пока Артур двигался к кульминации, а Мерлин подумал: «Ой-ой-ой, сейчас пойдёт кусок, в котором...»
В этот момент левая рука споткнулась, и он ощутил пустоту в голове.
Пианист заметил, как широко распахнулись глаза Артура, пронзая его, и застыл над клавишами. Мерлин не знал, как долго длилась заминка, время растянулось, когда паника обожгла и сдавила горло, и всё, о чём он мог думать, некашляйнекашляйнекашляй-дышидышидыши...
Он через силу попытался вступить, и вдруг скрипка стала узнаваемой снова, потому что Артур вернулся к повтору последней темы. Дальше Мерлин сымпровизировал, полагаясь на слух и телесную память, успокаивая сердце, уговаривая потерпеть до конца, уже скоро, уже скоро...
Скрипичная виньетка закончилась, звук эхом отразился в зеркале молчания. Дальше - вежливые аплодисменты, чью мягкую волну почти перекрыл поднявшийся шёпот. Потом включился ослепительный прожектор, и всё, что мог видеть Мерлин, это Артур, стоявший среди матовой черноты. Он поклонился, коротко и резко, прежде чем покинуть сцену. Аккомпаниатор заковылял следом.
Когда он попал за кулисы, Артура нигде не было видно.
Мерлин побежал, натыкаясь на двери и косяки, мимо комнаты отдыха, по коридору. Дыхание было мелким, застревало в груди, и приходилось кашлянуть раз, другой, третий, чтобы сделать следующий глоток воздуха. Дверь Артуровой гримёрки расплылась у него перед глазами, и Мерлин не понимал, слёзы это или что-то ещё. Он не стучал, просто осторожно открыл дверь. Та была приоткрыта.
Артур уже надел куртку, скрипка была упакована, и ремень футляра перекинут через плечо. Заметив Мерлина, он придал лицу спокойное, равнодушное выражение. Юноша сглотнул, заламывая руки.
- Послушай, прости, я...
- Пошёл вон, - голос Артура был ровный и жёсткий, не признающий возражений. Мерлин попытался встретиться с ним глазами, но тот смотрел куда-то за плечо аккомпаниатора. В комнате не стало воздуха.
- Я только хотел сказать...
- Просто пошёл вон! - крик вырвался у Артура, резкий, как удар в лицо, и Мерлин отпрянул. - Разве ты сегодня уже не натворил довольно бед?
Мерлин открыл рот, чтобы извиниться, чтобы как угодно стереть гнев и разочарование с лица Артура, но слова не шли. Он просто стоял, вцепившись в косяк, не желая и не в состоянии уйти. Пендрагон издал странный звук, полусмех-полувсхлип, шагнул вперёд, отодвинул Мерлина и вышел в двери, не оглядываясь.
Юноша вернулся в свою гримёрку, до неё было всего пять шагов. Сумка ещё была на стуле, полупустой графин - на столе. Полуразвалившиеся лимоны плавали в воде. Сцена на экране была пуста, верхний свет включён, и зал тоже был почти или совсем пуст.
Мерлин не знал, как долго он стоял, прислонившись спиной к двери. Рассеянно он припомнил, что Артур уехал, и теперь ему не на чем ехать домой. Ох. Оставалось надеяться, что в бумажнике что-то изменилось. Надеяться, что он вообще взял бумажник.
У Мерлина онемели пальцы. Почему головокружение называют голово-кружением? По ощущениям больше казалось, как будто он заключён в пузырь, предметы искажались, как карандаш, погружённый в воду. Мерлин попытался сморгнуть муть, попытался вдохнуть глубоко, насколько это возможно в такой ситуации, но не вышло ничего, кроме кашля, ему нужен был ингалятор, а в следующий миг юноша увидел ковёр перед самым носом, что было странно и... и...
*
Артур швырнул ключи на стол и стащил куртку. Он плюхнул скрипичный футляр на книжную полку без привычной осторожности, скинул и пнул обувь, устало скользнул рукой по лицу. Ему нужен был алкоголь, нужно было что-нибудь, что заставит прекратить думать, избавит от тошнотворного чувства. Артур прошёл в кабинет, достал бутылки, присмотрел «Гленливет», который Моргана подарила на день рожденья.
Разумеется, мысли о Моргане привели к мыслям о Мерлине, и Артур почувствовал, как разочарование и гнев снова поднимаются в его груди. Идиот, неуклюжий, неопытный, непроходимый идиот. Полный пиздец. Критикам будет, чем поживиться, напишут о непрофессионализме что-нибудь, без сомнения. Артур взял стакан побольше, опорожнил его и налил ещё из бутылки.
Это был полнейший и окончательный провал. И не имело значения, что остальная часть концерта была блестящей, публика не вспомнит об этом. По необъяснимым причинам у Мерлина напрочь отсутствовали собранность и дисциплина. Эмрис начал импровизировать, ушёл в сторону, и Артур позволил ему, как и на прошлой неделе, поскольку это звучало настолько иначе...
Артур оставил стакан и начал пить прямо из бутылки, перебравшись в обнимку с нею на диван. Он был вымотан, взбешён и пьян.
Минуты текли.
Артур размышлял.
Видимо, три недели - недостаточно долго, чтобы выбить из Мерлина дурную привычку. Или же, если три недели влияния Артура не избавили Эмриса от возмутительной склонности переделывать вещи, Пендрагон уж не знал, что же сможет. Возможно, это одно из умственных расстройств, губительных для карьеры, поскольку от них невозможно избавиться. И, несмотря на постоянные, настойчивые корректировки со стороны Артура, Мерлин вернулся к прежнему в стрессовой ситуации. Он был абсолютно, полностью, неопровержимо во всём виноват. Но была также и вина Артура, который не вколотил аккомпаниатора в рамки.
Он заплатил за свою святость, его терпение с Мерлином было вознаграждено. Надо было сразу выкинуть мальчишку, послать работать в супермаркете и попросить оставить музыкальный мир в покое. Да. Моргана бы никогда не отколола чего-нибудь такого дурацкого. Ему следовало выставить Мерлина сразу, как только этот идиот начал «улучшать» Бетховена, и нанять кого-нибудь ещё, кого-нибудь, кто не был бы едва ли двадцати лет от роду, не ел бы так много сахара, не был бы переменчив и непредсказуем, как погода, и не играл Шопена так прекрасно, как Артур никогда не слы...
Пендрагон сделал глубокий глоток из бутылки с виски и откинул голову со стоном.
Его гнев перегорал с той же скоростью, что алкоголь наполнял его вены. Артур ничего не мог сделать сейчас, хотя надеялся, что ещё сможет спасти свою репутацию, если отец не прирежет его в порыве гнева. Утер ещё был в Германии, хвала небесам, но Артур не удивился бы, если бы телефон взорвался в любую минуту. Наверно, стоило отключить его.
О да, отличная идея.
Поднявшись, Артур проделал извилистый путь к стулу, на котором валялась куртка. Он временно поставил бутылку на пол, пока обшаривал карманы в поисках мобильного. Пендрагон нашёл его через пару минут и злорадно нажал кнопку питания. А потом запустил телефон через всю комнату.
- Ебись оно конём, - объявил он пустой квартире. - Мерлин, ты уволен!
Потом снова подобрал бутылку и сделал очередной глоток. Теперь было немного лучше, теплее и спокойнее на душе. Внутренний голос (который всегда звучал как Моргана) говорил, что это потому, что кое-кто не сдержался напился из-за всякого дерьма. Артур из противоречия сделал ещё один хороший глоток, чуть не захлебнувшись, когда не смог проглотить достаточно быстро.
Ему надо было отыграться на ком-то. Надо было наорать на Мерлина, за его юность, за дурацкие уши, прицепиться ещё к чему-нибудь. Но всё, на что хватило запала у Артура, это добраться до кушетки и влезть на неё, а не уснуть на полу.
*
Телефон Артура лежал в углу. Он улетел под полку с Артуровскими дисками. Восходящее солнце отражалось от чёрного экрана.
*
Государственная больница Святой Марии.
Мерлин узнал всю историю позже, много позже от Уилла, который рвал и метал, так размахивая руками, что медсёстры хотели выставить его из Мерлиновой палаты.
«Много позже» потому, что Мерлин провалялся без сознания пятнадцать часов.
Если верить Уиллу, персонал госпиталя позвонил ему среди ёбаной ночи, и сообщили, что Мерлин Эмрис доставлен в отделение скорой помощи. И не будет ли он любезен появиться. Он прыгнул в машину и помчался, превышая все возможные ограничения скорости, и Мерлину придётся оплатить все штрафные квитанции, что пришлют, потому что он во всём виноват. В соответствии с записью доктора на кровати Мерлина, тот упал в обморок из-за переутомления и опасно низкого уровня сахара в крови.
Потом друг начал спрашивать Мерлина, когда он проверялся последний раз? Принимал ли витамины и биодобавки? Помнит ли он, что без предупреждающей терапии в течение четырёх дней существует опасность блаблабла и блаблабла, пока Мерлин снова не отключился.
- Где, блядь, был этот ублюдок Пендрагон? - орал Уилл.
Со слов медсестры, одна из уборщиц в театре нашла Мерлина на полу, без движения, и вызвала скорую. Юноша ничего не мог ответить, потому что ничего не помнил, а ещё мешали трубка в горле и кислородная маска на лице. Это было несправедливо и совсем неудобно. Уилл использовал временную беспомощность Мерлина, чтобы закончить полную отповедь по поводу его состояния.
- Ты, уебанец, никогда, блядь, не делай так, слышишь? Ты меня чуть до сердечного приступа не довёл! Какого дьявола ты не ел? Доктор сказал, что ты не ел! Ешь!!! Или ты от своих занятий повредился в уме, слетел с катушек, или... Я серьёзно! Боже! Ты, бревно, какого чёрта я с тобой вожусь? Ты сказал мне, что проверяешься раз в неделю! Ты сказал! Прекрати закатывать свои блядские глаза передо мной! Если бы ты сейчас не был такой больной и тощий, я бы тебе синяков на всю жизнь вперёд наставил! Не ел! Не ел, ты что, дебил? Прекрати закатывать глаза, или я тебя сейчас вон тем скальпелем прирежу! Всё-всё, сестра, положил. Хорошо. Чудесно. Так на чём я остановился? Ах, да. И какого хуя ты не ел? Ты сбрендил? Как ты можешь быть таким тупым? Ты заботишься об этих грёбаных попугайчиках лучше, чем о себе, ты, бесполезный кусок дерьма! Боже, я всё думаю, почему я не бросил тебя подыхать где-нибудь в канаве, потому что если ты НЕ ЕШЬ, туда тебе и дорога! Ты меня слушаешь? Эй! Мерлин, Мерлин! Не засыпай. Ой, Мерлин, прекрати притворяться.
...
- Мерлин, если ты будешь прикидываться, я тебя с кровати спихну.
...
- Эй, ты спишь?
...
- Хорошо, я просто здесь посижу. Погоди у меня, этот разговор ещё не кончен. Блядь, я волнуюсь.
...
- Мерлин, ты что, и правда, спишь?
В конце концов, Уилл уснул рядом с кроватью друга на неудобном больничном стуле. Он захрапел минут десять спустя, хотя солнце било прямо в лицо. Мерлин чувствовал себя немного виноватым - должно быть, Уилл сидел рядом всю ночь, пока он был без сознания. Он решил не обижаться больше на приятеля за то, что тот не пришёл на концерт Артура.
При мысли об Артуре у Мерлина вдруг скрутило живот, ледяные кольца вины и стыда обвились вокруг его груди, так что прибор рядом с кроватью тревожно запищал.
Вздохнув (насколько позволила трубка в горле), Мерлин заворочался на узкой больничной кровати, беспокойно глядя в потолок. Он пытался дышать глубже, но из-за трубки издавал ужасный рокочущий звук, как Дарт Вейдер. Справа юноша заметил капельницу весёленького цвета, из которой доктор «кормил» его, тонкая трубка знакомо змеилась в сторону кровати Мерлина. Что-то было в речи Уилла про «не ел», «витамины» и «тупую задницу», но больному было трудно сосредоточиться на чём-нибудь. Его голова была пьяной, наполненной ватой и воздухом. Очень хотелось, чтобы кто-нибудь задёрнул шторы.
Мерлин никогда не любил больницы. Он слишком много времени провёл здесь в детстве, чтобы ощущать себя уютно среди белого белья и антисептиков. Иглы пугали, и он абсолютно ненавидел пластиковые трубки всех форм и размеров, даже если те помогали ему дышать, или освобождали лёгкие от слизи, или что-нибудь ещё. Мерлин предпочёл бы задохнуться сам.
Часы тикали на больничной стене. Стрелка подобралась к серой ракушке, которую разглядывал Мерлин, чтобы предотвратить мысли об Артуре, Артуре, который в ярости от него, Артура, которого он больше никогда не увидит из-за своего ужасного провала...
Юноша попытался сесть, сражаясь с тяжестью собственных конечностей и холодным воздухом, который вызывал дрожь. В процессе у Мерлина из руки выскочила игла внутривенного питания и трубка сбила чашку с прикроватного столика. Уилл испуганно хрюкнул и проснулся.
- Чт... Эй, что ты заду...
Моментально друг оказался рядом с Мерлином и уложил его, нажав на плечи. Больной протестующе взмахнул руками.
- Что? - спросил Уилл. - Воды?
Мерлин помотал головой, оглядывая помещение в поисках сумки. Верная сумка, с которой он не расставался с первого дня в университете, со всеми нотами, и медведиками, и, боже, с плюшевым Артуром. Сумка, наверно, осталась в театре. Мерлин почувствовал жгучие слёзы в уголках глаз, Уилл испуганно заметался. Больной сорвал дурацкую кислородную маску, пытаясь удерживать её возле лица, чтобы набрать воздуха, лёгкие сжались, когда холодный воздух попал ему в горло. Мерлин влажно закашлялся, и Уилл запаниковал.
- Хорошо, хорошо, Мерлин, не волнуйся. Позвать медсестру? Хочешь...
- ...ты... ...мою сумку... - прохрипел Мерлин.
Уилл непонимающе смотрел на него несколько секунд, а потом тоже оглядел палату. Он нахмурился.
- Нет, я не видел. Хочешь, чтобы я разузнал о ней?
Мерлин кивнул, горло с трудом работало, когда он глотал, а холодный воздух, кажется, затвердевал в лёгких. Это было тяжёлое чувство, которое делало его дыхание поверхностным. Он заглянул под кровать и сразу же поднялся. Уилл рванул дверь и кликнул медсестру.
- ...я уверен, она где-то здесь, чувак, - успокаивающе бормотал Уилл, пытаясь уложить приятеля обратно в постель. Единственное, о чём мог думать Мерлин, это факт, что кто-то стащил его сумку и забрал бумажник (если он всё же захватил вчера бумажник, теперь он надеялся, что не сделал этого), а всё прочее выкинул на помойку. Плюшевый Артур валяется на помойке...
- ...моя сумка, - повторил Мерлин. И чихнул. Уилл воспользовался этим, чтобы повалить его на кровать и прижать кислородную маску к лицу так сильно, что наверняка останется синяк. В это время в палату вошла незнакомая медсестра, быстро, словно за ней гнались. Мерлин снова попытался сесть, но на этот раз при движении его замутило.
- Кто-нибудь забрал вещи Мерлина, когда его привезли? - спросил Уилл.
- Боюсь, я не знаю, - несчастным голосом ответила медсестра.
Глаза Мерлина округлились в отчаянии. Кроме плюшевого Артура в сумке были ноты Гаюса и Артура, уртексты, которые стоили целого состояния. Юноша чуть не заплакал от неприкрытого ужаса ситуации. Во-первых, он испортил концерт Артура настолько, что никогда больше его не увидит. Во-вторых пошёл и вырубился. Что означало - ему придётся остаться в больнице. А теперь ещё он потерял все эти ноты и плюшевого Артура.
Плакать в кислородной маске - не самая удобная вещь, и Мерлин сдерживался изо всех сил, однако несколько слёз, непослушных и горячих, сбежали по щеке на подушку. Расстроенная медсестра ушла, не сказав ни слова, и Уилл снова появился в поле зрения Мерлина.
- О боже... парень... ты не...
Мерлин глянул на него. Лицо друга немного расплывалось. Два Уилла колебались из стороны в сторону, как в расфокусированном видоискателе фотокамеры, и больной усиленно заморгал. Вдохнув так глубоко, как мог, он закрыл глаза, чтобы прекратить мельтешение на белом потолке. Раздались шаги, и кровать просела, когда Уилл опустился на неё.
- Ты собираешься рассказать мне, что стряслось? - произнёс он более утвердительно, чем вопросительно.
Мерлин, не открывая глаз, покачал головой. Уилл вздохнул. Люди не должны вздыхать так часто. Это была одна из тех вещей, которые все принимали как должное, потому что дыхание - самая простая вещь на свете. Действительно смешно, как все легко забывали о самой важнейшей для жизни функции. Мерлин нахмурился. Есть ли в больнице лекарства, которые превращают тебя из эмо в блаженного идиота? Наверно, их дают, если ты только собрался помирать или сломал обе ноги. Мерлин держал глаза закрытыми, пытаясь отрешиться от шума приборов и вкуса пластиковой трубки на языке.
- Как прошёл концерт? - поинтересовался Уилл. Мерлин сделал вид, что уснул.
- Ну, - сказал Уилл после ощутимой паузы. - Всё так плохо?
- Фаффись, - пробурчал Мерлин, пытаясь спихнуть Уилла. Его друг только издал полуизвиняющийся звук, наклонился, и раздался плеск наливаемой воды.
- ...фу момой, - пробормотал больной в подушку.
Уилл что-то возразил в ответ, но Мерлин не слышал. Он на самом деле уснул.
*
Если честно, Артур никогда в жизни не чувствовал себя хуже. Как будто сотня слонов протопала через мозг, выбив отпечатки ног на внутренней стороне черепа. Во рту был вкус, словно кто-то забрался туда ночью и подох, а сверх всего этого ныла шея после скрюченной ночёвки на кушетке. Пендрагон поморщился от солнца, со стоном сел и обнаружил, что перед ним стоит Моргана.
- Грррраххх! - сказал Артур, чуть не треснувшись об угол журнального столика (издержки мебели в стиле минималистического конструктивизма, странные острые углы в самых неожиданных местах).
- Доброе утро, - произнесла Моргана слишком весело.
- Как ты вошла? - спросил он и провёл рукой по лицу.
- Я стянула твои запасные ключи, - ответила Моргана как ни в чём не бывало, вертя их на указательном пальце левой руки. - Заслужила пару твоих персиковых пирожных. Придётся тебе сделать побольше.
- Угмммфрр, - пробормотал Артур, потому что это было слишком раннее утро для человеческой речи, и у него невозможно болела голова. - Пришла поглумиться?
Моргана села рядом с ним на кушетку.
- Я пыталась дозвониться, но твой телефон выключен. Когда ты и к домашнему не подошёл, то я пришла удостовериться, что ты не захлебнулся рвотными массами, или что-то вроде того.
Артур осторожно покосился на неё.
- Спасибо, - сказал он. - Но мне не требуются твои радостные телодвижения прямо сейчас. Дверь вон там.
- Ты бы лучше включил мобильник, пока сам Утер сюда не постучался, - продолжила Моргана, хотя Артур был не склонен к разговорам. - Думаешь, он ещё не знает?
- Блядь, - выдохнул Артур, роняя лицо в ладони. Он не готов был к подобному прямо сейчас. В самом деле, ему хотелось открыть следующую бутылку спиртного, чтобы загасить побочные эффекты предыдущей. Пендрагон слепо пошарил вокруг себя, думая найти телефон и пытаясь подготовить себя, так сказать, к концерту.
После затянувшихся безуспешных поисков Артур, наконец, поднял голову и оглядел комнату. Где же мобильник? Моргана встала с дивана и полезла в двухдверный холодильник. Сунув голову прямо в камеру, она выбирала, что бы съесть. У неё с этим было просто, она всегда таскала еду у брата.
Артур мысленно дал себе по шее, встряхнул куртку, обшарил карманы. Нет телефона. Что ж он с ним сделал-то?
- А где слоёные пирожные? - раздался из холодильника приглушённый голос Морганы.
- Выбросил, - буркнул Артур рассеянно, всё ещё пытаясь найти телефон. Он вспомнил, как швырнул его об стену... От дедуктивного метода только разболелась голова. Головная боль была вселенской, она заменила все мозговые клетки Артура пластиковыми пакетами, теми, что засоряют водоёмы, наматываются на винты яхт, как медузы, и вызывала как никогда странные сравнения.
В конце концов, он обнаружил телефон под шкафом. К счастью, экран не треснул, ничего не отвалилось, и Артур включил аппарат с лёгким трепетом. Моргана осваивалась на кухне. Пендрагон зевнул.
Телефон завибрировал в руке, докладывая, что имеется два пропущенных сообщения и три неснятых звонка.
- Утер? - спросила сестра.
Артур нетерпеливо махнул на неё рукой, проглядывая звонки. Один был от его друга Овейна, другой от отца (Артур вздрогнул), а третий, самый ранний, с городского номера. Нахмурившись, Пендрагон ждал соединения с голосовой почтой, и когда механический голос назвал время сообщения - два часа спустя после концерта - нахмурился сильнее. Мерлин?!
- Знаешь, - сказала на заднем фоне Моргана, - я не думаю, что это было плохо. На самом деле, это было одно из твоих лучших выступлений. В конце был небольшой ляп.
- ...лин Эмрис был доставлен в Государственную больницу Святой Марии. Поскольку мать пациента недоступна, свяжитесь с нами при первой возможности, пожалуйста. Адрес больницы...
- Артур? - позвала Моргана, положив звякнувшую влку.
Тот застыл с телефоном, прижатым к уху.
- Биип. Чтобы повторить сообщение, нажмите один. Чтобы перезвонить, нажмите...
- Что случилось? Кто зво...
- Мне нужно в больницу, - сказал Артур, чувствуя, как будто кто-то схватил его за грудь и сжал её. События прошлого вечера нахлынули с убийственной ясностью, а с ними - осознание того, что Мерлин приехал на машине с Артуром, а обратно Артур уехал без него. Что за ерунда случилась с ним по дороге домой? Что за...
- О, Иисус! - воскликнул Артур быстро, словно укушенный ужасом и виной. - Блядь!
- Артур! - встревожилась Моргана. Её сводный брат редко ругался. - Скажи мне, что слу...
Но Артур уже убежал.
*
Когда Мерлину было девять лет, он спрятал все свои витамины, биодобавки и профилактические средства. Он ненавидел их вкус, ненавидел, что должен тащить их с собой в школу и глотать после сэндвича, когда другие дети задавали вопросы и бросали на него жалостливые взгляды. Он не любил пластиковые бутылочки, в которых они лежали, сопровождающие их записочки от Хунит, и сердито хмурился.
Итак, маленький Мерлин прятал по бумажному свёртку в своём шкафчике каждый день, кучка росла целых две недели, прикрытая учебником математики. Лето за окном было полно жизни, и мальчик чувствовал себя нормально.
Он делал это до тех пор, как в один прекрасный день начал кашлять и не смог остановиться. Что-то было в его лёгких, перекрывало горло, мешая Мерлину бороться за дыхание, с тяжёлыми мокрыми всхлипами. Мальчик схватился за ингалятор, но тот не помогал, только вызвал лёгкое головокружение. Это был один из ужаснейших моментов его молодой жизни. Он помнил, как побледнели цвета перед его глазами, словно краски на экране, и как кричала мать, перед тем, как всё почернело.
Мерлин больше никогда не прятал лекарства.
*
Артур испытывал острый приступ дежа вю, когда во второй раз припарковался у больницы и почти побежал по тротуару. Всё это время номер палаты Мерлина, который он успел запомнить, отстукивал у него в голове как ужасная секвенция: 712-712-712-712, - и Артур уже достаточно хорошо был знаком с больницей, чтобы понять, что юноша не на операционном столе. Хотя и эта мысль не успокаивала, сценарии у Пендрагона в голове вертелись один страшнее другого.
Великое множество вещей, которые могли произойти с неуклюжим, невезучим Мерлином, бродящим посреди ночи по Сиднею, заставляли Артура холодеть от страха. Внутренний голос яростно ругал его всю дорогу, в такт шагам по скользкому линолеуму. «Ну ты и свинья! Сам на машине уехал! Если что-то случилось...»
710, 711, 714 - Артур вернулся к 712. Через маленькое стеклянное окошечко он увидел темноволосую фигуру, утонувшую в белых простынях, и не стал стучаться, просто дёрнул дверь так сильно, что чуть не сорвал с петель. Он поймал обрывок разговора:
- ...сли ты не будешь есть как сле...
Прежде чем человек, сидевший около кровати, вскочил, чтобы глянуть, кто открыл дверь, и удивление на его лице быстро переросло в гнев. Позади него глаза Мерлина сделались огромными, когда тот увидел, кто пришёл. Артур на миг почувствовал слабость в коленях при виде Мерлина, живого и достаточно здорового, чтобы находиться в сознании. Он с победой затолкал чёрные мысли в самый дальний угол души.
Уилл пересёк палату и со всей силы ударил Артура в лицо.
- Блядь! - выругался тот, второй раз за день, поражённо отскочив.
С кровати послышалось полузадушенное:
- ...илл!
- Ты, кусок дерьма! - заорал Уилл, замахнувшись для следующего удара. Артур увернулся, дверь со стуком захлопнулась за ним. - Уехал без него! Ёбаная свинья! Они тебе первому позвонили, а ты не брал, сука!
Артур чувствовал бьющийся на виске пульс. Теперь наверняка останется синяк. Он сделал шаг назад, избегая очередного удара Уилла.
- Эй, уймись, - сказал Артур, задирая обе брови. Он вздрогнул, прикоснувшись к свежему синяку. - Что случилось?
Пендрагон повернулся к Мерлину и почувствовал, как всё внутри свело при виде тощей фигуры на узкой кровати. Юноша полулежал, опираясь на подушки. Больничное одеяло сползло к талии, когда он попытался сесть. Одна рука скребла по кислородной маске, и Артур мог видеть множество трубок всех размеров и цветов, тянувшихся к приборам около кровати. Их фоновое гудение походило на дыхание, и Артур вдруг растерял все слова. Мерлин таращил на него дикие глаза, Пендрагон таращился в ответ.
Потом больной попытался снять кислородную маску.
- К ёбаной матери, нет! - начал Уилл. В этот момент Артур потянулся сделать что-то... он не был вполне уверен, что именно. Мерлин сердито посмотрел на обоих и сорвал маску.
- С трубкой во рту ещё хуже, - сказал он сухим и хриплым голосом. Потом закашлялся и повернулся к столику, рука хватала воздух около стакана с водой. Артур с вызовом глянул на Уилла и подал стакан, половину которого Мерлин тут же разлил себе на рубашку.
- Что случилось? - снова спросил Артур, бессознательно делая шаг ближе к кровати. - Медсестра сказала, что тебя привезли на скорой!
Мерлин откинулся на подушки, удерживая взгляд гостя, но, при вопросе, его глаза на короткий момент метнулись к Уиллу. Артур нахмурился, заметив синеватые тени у Мерлина под глазами и по-птичьи тонкие кости ключиц, выпиравшие из-под не по размеру большой больничной рубашки. Что с ним было не так? Позади Уилл подтянул к себе стул и уселся на него верхом с недовольным выражением.
- Он был вымотан и недо... - начал Уилл, но Мерлин оборвал друга быстрым взглядом, и глаза его вернулись к Артуру, как к магниту.
- Я споткнулся и вырубился, - сказал Мерлин непреклонно. Его глаза были цвета Артуровской Партиты субботним утром, невероятно огромные, ресницы слиплись спросонья.
Артур скрестил руки на груди, чтобы заглушить сердцебиение.
- Ни на минуту не поверю. С этим не везут в больницу, точно.
- Я очень сильно ушибся, - добавил Мерлин, с надеждой глядя на него. - Я видел звёзды и всё такое.
Уилл засопел.
Мерлин допил остаток воды в стакане. Повисло долгое молчание.
- Послушай, - произнёс юноша, голосом слабым и усталым. - Мне по-прежнему жаль, что так вышло...
Артур оборвал его резким жестом, пряча глаза.
- Что было, то было, не стоит об этом сейчас, - успокоил он. Ему не хотелось задерживаться на этой теме.
Мерлин смотрел на Пендрагона, словно язык проглотил, в его лице было столько искренней надежды, что тот вздрогнул. Сейчас юноша был в порядке - он выглядел достаточно хорошо, хотя, подумать только, как Артур до сих пор не замечал, насколько Мерлин тощий? - чувства Артура совершенно смешались. Он должен сердиться, он должен быть зол и обижен, и вполне справедливо. Ведь должен же?
- Ты собираешься мне рассказать, что на самом деле произошло? - спросил Пендрагон упрямо.
- То, что тебя не касается, - бросил Уилл, подарив Артуру полный презрения взгляд. - Исполнил долг вежливости? А теперь проваливай.
- Уилл! - воскликнул Мерлин, так громко, что чихнул, и сделал два быстрых, болезненных, влажных вдоха. Артур ещё больше нахмурился.
- У тебя воспаление лёгких? - спросил он, когда Уилл подошёл поближе, приподнял Мерлина с подушек и крепко ударил в грудь.
- Ой, - запротестовал тот между приступами кашля.
- Какого хрена ты дела... - решил поинтересоваться Артур, но Уилл ещё раз зыркнул на него, и ещё пару раз ударил Мерлина в грудь. Хрипы пошли на убыль.
- Ты не должен это снимать! - сердито сказал Уилл, указывая на кислородную маску.
- Так чем ты бо...
- Я схватил простуду! - заявил Мерлин, пытаясь спихнуть Уилла с кровати.
- Хорошо, - кивнул Артур.
Повисла долгая пауза. Артур видел, как Мерлин жестоко кусает нижнюю губу.
- Я, правда, очень извиняюсь за... - начал юноша.
- Ради Христа, дело прошлое, хорошо? - проворчал Артур раздражённо. Получилось резче, чем он собирался. Мерлин отшатнулся, глядя опустошённо, рот приоткрылся в маленьком «о» от удивления. Пендрагон ощутил внезапное желание побиться головой обо что-нибудь твёрдое. Вид Мерлина в больничной кровати более чем избавил Артура от гнева, оставив лишь растерянность и досаду.
- Ты неопытен. Дурные привычки, ошибки вылезли под давлением стресса, - сказал он, губы двигались сами собою. И вдруг его телефон неожиданно зазвонил. Артур вынул трубку из кармана и почувствовал, что будто холодный камень упал на дно его живота, когда имя «Утер Пендрагон» высветилось на экране. Он на короткое мгновение прикрыл глаза, понимая, что Мерлин смотрит на него пристально.
- Поправляйся, - пожелал Артур. - Скоро увидимся.
- Только через мой труп, - Уилл погрозил кулаком. - Ты бессердечная зараза, ты вгоняешь его в стресс...
- Уилл!
Телефон продолжал звонить. Артур повернулся на каблуках, игнорируя Уилла, и покинул палату. Лишь оказавшись вне зоны слышимости, он прижал трубку к уху.
- Отец?

@темы: переводы, фанфики, Merlin

---

А это мой рассказ с "Радуги". Не в обзоры по "Радуге", плиз. Ну не шмогла я, не шмогла. Хотя команда отличная была и по итогам команда выиграла. Очень интересен опыт командного бечения в прямом эфире. Масса положительных (угарные ляпы) и отрицательных ("чем столько бетить, я бы новый написала", из комментариев)эмоций. Благодаря бетам из рассказа выбросили кучу ошибок, но стиль как-то сгладился, что ли. А главный мой позор в том, что я прочитала малую часть конкурсных рассказов и не оставила ни одного комментария соседям... Голова запротестовала...

Название: Шесть плюс один равняется...
Тема: Восьмое чудо света
Автор: Тёмная сторона силы
Бета: Squalicorax, stuff, Коробка со специями
Краткое содержание: И это такая же часть Большой Лжи, которая позволила нам выжить, как и Семь Чудес, и Великое Пророчество. Вера, подкрепленная человеческими жертвоприношениями.

Рейтинг: ниже нижнего

Жанр: фантастика, антиутопия, чёрный юмор, джен

*
Был на Иматре, как надо,
Видел глупый водопад.
Постоял у водопада
И пошел себе назад.
Саша Черный.
*
Все началось с того, что бойцы Ирландской Республиканской Армии взорвали Стоунхендж. В знак протеста. Дескать, этот памятник англичане украли у ирландского народа еще в шестом веке. Почему горе-террористы сперва не потребовали его обратно, ума не приложу. Видимо, тут было замешано тихоокеанское лобби.
На этом многовековое существование ИРА и закончилось. Комитет развития туризма и спорта при ООН выразил свое негодование, а спорить с главным кормильцем планеты - не кнопки на стул родного правительства подкладывать.
Ну и, разумеется, открылась вакансия: срочно требуется седьмое чудо света и все такое.
Вообще, чего-чего, а чудес у нас много. Земля, Колыбель Человечества, это вам не хрен собачий. Один Иерусалим, говорят, присутствует в нескольких экземплярах. Однако это все для умных, а простому туристу (или муфлону, как мы, местные, их называем), желающему прильнуть к истокам, нужна четкая и простая программа. И чудеса нужны такие же. Однозначные. Без выкрутасов.
Туристов много. Земля одна. Кислород в наше время дорожает и дорожает. Поэтому и разработали программу эконом-класса «Семь чудес света».
Стоунхендж попал в нее благодаря размерам. Размеры - это всем понятно. Туристы глазели, втихаря пытались произвести незаконную съемку, отколупнуть по кусочку или испортить собственной росписью легендарные камни, согласно буклету, «не поддающиеся воздействию никакой современной технологии». Теперь оставалось только тыкать пальцем в яму - недостаточно большую, чтобы поразить воображение, и сделанную вполне современной взрывчаткой. Стоунхендж восстановлению не подлежал, реноме дороже. Это вам не ежемесячный косметический ремонт.
Еще было Куликово Поле. Казалось бы, поле и поле. В центре - обелиск. Чего тут интересного? Но интересного хватало. Среда обитания муфлонов зачастую серьезно отличалась от русского поля. Впечатления били через край и зимой, и весной, и осенью, а иной раз и летом, если погода не подводила. Экскурсионный флайер наполнялся чавканьем свежей грязи, цитатами из классики про полюшко-поле и еще более древними словами, которые, не тушуясь, отправились с человечеством к звездам. После пятого стада туристов поле становилось совершенно непроходимым. Поэтому полей было несколько. Мы в шутку называли их запасными аэродромами.
Ну да, я, как все, водила муфлонов. Судьба эта не миновала почти никого из жителей Земли. Армию нам иметь, конечно, запретили, но молодежь поголовно подлежит призыву в экскурсоводы. Туристы - это деньги, а экскурсии - какое-никакое улучшение по сравнению с Темными Временами, когда единственный разрешенный нам космопорт был востребован раз в год по праздникам. Сначала Землю-1 выдоили ради колоний, потом те начали войну за независимость, экологию испортили еще во времена внутренних войн, и кроме истории ничего на вынос у нас, похоже, не осталось.
Еще муфлонам показывали Атлантиду. Флайер зависал над водной гладью (погружение в стоимость эконом-тура не входило), а экскурсовод делал большие и таинственные глаза и рассказывал историю, которую все и так знали из буклета, разбавляя дежурными шутками. На этой точке задавали меньше всего каверзных вопросов, потому что половину туристов укачивало от одного взгляда на волны. Тех, кого укачать не удавалось, ждал второй завтрак, состоящий из «экологически чистых свежевыловленных морепродуктов, выращенных в натуральной среде». Меня всегда что-то смущало в этой фразе из рекламного проспекта. Я не помню ни одного открытого водоема на Земле, который к настоящему времени удалось бы привести в порядок.
Несколько чудес, разумеется, размещалось в пределах древней Ойкумены. Однако рано или поздно мы оказывались во дворце императора Фу Фло. Здесь проходил послеобеденный сон, который именовался медитацией ищущих мира и покоя.
Те, кому мир и покой были не по душе, отрывались на следующем пункте программы. Около ацтекских пирамид можно было поучаствовать в кровавых жертвоприношениях, правда, не совсем настоящих. Все муфлоны дружно говорили «фу», однако через полчаса увлеченно гоняли весьма точную копию оторванной головы. Потом экскурсовод ненароком намекал, что в окрестных лесах еще чтут древние традиции, и собрать гуляющих у флайера получалось неожиданно легко.
Чтобы подчеркнуть искренность и мирный настрой землян (за этим наши космические братья следили строго), муфлонов гнали дальше, в резервацию индейцев-хиппи.Те были потомками коренных жителей Северной Америки и оказались почти истреблены во время Войны за Независимость колоний.
Разумеется, колоритный народ изображала наша способная молодежь. Пара-тройка сборных пунктов Комитета имела такие «резервации».
На прощанье, уже на космодроме, усталых муфлонов заводили на какую-нибудь свободную полосу, желательно, достаточно изношенную. Люди, связанные с космосом, на такие экскурсии практически никогда не ездят, поэтому легенда про место, откуда стартовали первые корабли Великой Экспансии, «Юнона» и «Авось», прокатывала легко.
Около каждой точки можно было купить сувениры, немного дороже, чем в порту отбытия. Разумеется, муфлонов поторапливали, чтобы они хватали все и без разбору, но отбытие чартера обычно задерживали до последнего. При правильном раскладе гости внимательно осматривали Стоунхендж, надирались на Куликовом поле, кормили рыбок Атлантиды и проветривались на свежем воздухе Анд.
С музеями вышло как-то нелепо. Не любили муфлоны музеев, через одного заявляли «я тоже так смогу» или «что мы, мусора не видели».

*
Так вот, хотя я много лет как не вожу экскурсии, могу со всей ответственностью заявить: оставаться в стороне от туристических дел, находясь на Земле, невозможно.
Мне требовалось срочно нультировать в Афины. Афины были перегружены, как и все точки Европы, из которых можно сравнительно быстро флайером попасть в Дельфы. Каждому второму позарез понадобилось лично посетить Дельфийский Оракул. В наш просвещенный век его прогнозы считались самыми верными, по точным сведениям полуанонимных обитателей Нейросети. А я торопилась в космопорт, встречать прабабушку.
Тут еще и племянник втянул меня в авантюру. Даже много лет спустя после Великой Экспансии и Войны за Независимость отношения Земли-1 с колониями оставались прежними: лучшие умы утекали из Метрополии. Одним из способов утечки был обмен студентами. Сегодня мне поручили встретить - раз уж еду в тот же космопорт - и выгулять немного - раз уж все равно предстоит мотаться - какого-то марсианина, будущего геолога, который как раз участвовал в этой программе.
У меня, ко всему прочему, ужасная память на лица, я никогда не узнаю при встрече артистов и политиков, и сопоставить то, что прислал мне племянник, с тем, кого увижу, я почти не надеялась. К тому же, прежде чем он прислал мне мнемографию, у меня в голове сложился образ легко краснеющего юноши лет двадцати, нежного, как девушка, с пушком над верхней губой, а тип на мнемографии был какой-то уж слишком брутальный. Но мнемографии часто меняют людей до неузнаваемости, на мой взгляд, по крайней мере.
Ладно, разберемся, что это за Жуков Ковач. Времени будет более чем достаточно - мне предстояло полдня принудительного общения с гостем. Заодно познакомится с бытом землян, это входит в программу культурного обмена.

Реальность готовила мне очередной сюрприз.

*
- Эй, - кто-то дернул меня за рукав. - Госпожа Лис? Или просто Марго? Позволишь старику некоторую фамильярность?
- Прошу прощения?
- Жуков Ковач, приятно познакомиться.
Ох, блин. Мнемография искажала. Это ей было лет двадцать, а дядьке передо мной - все сто. Он оказался маленьким, смуглым, с желчным выражением лица. Нос крючком, глазки прищурены, уголки узких губ кривила ядовитая усмешка. Этакий вредный старикашка в дурацкой красной бейсболке. Интересно, как этот финт объяснил бы мой племянничек?
Я потянулась к браслету, настороженно разглядывая марсианина.
- Извините, я вас как-то иначе представляла. Примерно так, - я щелкнула кнопкой воспроизведения последних входящих, разворачивая мнемографию.
- О, - сказал Жуков, внимательно ее оглядев. - Видимо, произошла ошибка.
- Хотите сказать, мой племянник прислал мне не ту мнемографию?
- Это вполне возможно, - заметил Жуков. - С вами, землянами, такое постоянно случается.
Я даже бровью не повела - у муфлонов постоянно какая-то путаница то с документами, то со временем, а виноваты всегда земляне.
- Марголис, - примирительно вздохнула я,- это не двойное имя, а фамилия. Можете звать меня Юля. У вас есть теплые вещи?
Он недоуменно уставился на меня.
- Мы по возможности быстро отправляемся в Антарктиду.
- В Атлантиду? Мои родители познакомились как раз в Атлантиде. Когда кормили рыбок.
- Когда кормили рыбок? О, это весьма романтично.
- Да. Говорят, они там совсем ручные. Я так рад возможности побывать...
- Антарктида - на несколько тысяч километров южнее.
- О-о-о! Там сейчас зима или лето?
Ну, хоть что-то соображает.
- Там всегда зима. Прибывшим выдают обогревающие комбинезоны, но... как бы это сказать... не прямо сразу.
Он семенил за мной в сторону грузового терминала, то и дело щелкая универсальным браслетом или быстро диктуя в него.
- А зачем нам туда?
Туристы любопытны, как дети. Это хорошая школа терпения, и последние полтора века все земляне ее проходят.
- Меня просили организовать проводы тела прабабушки.
- Рад буду знакомству, - церемонно проговорил он. Я эти интонации хорошо помнила со времен экскурсий. А ведь аудиокурс «Чем отличаются земляне» - чуть ли не довоенный.
- Вы несколько опоздали.
Скептические складочки стали еще глубже. Конечно, всеобщий язык - это всеобщий язык, но со временем и расстоянием даже он приобретает нюансы.
- Милочка, когда вы доживете до моих лет...
- Она умерла позавчера, - да-а, как-то по-своему он меня понял, диалекты расходятся, как континенты, незаметно и неотвратимо.
- Прошу прощения, на Земле шутят такими вещами?
- А что нам еще остается?
Он озадаченно развернул кепку козырьком назад.

*
Мы второй час маялись в очереди Афинского телепорта. За два часа на флайере можно добраться до менее загруженных мест, но умных и без нас хватало: за флайерами очередь была еще длиннее.
На потолке крутились новости, десятиминутные выпуски практически повторяли друг друга.Марсианин продолжал задавать дурацкие вопросы. Я его дразнила.
- Делегация Совета Европы посетила Оракул в Дельфах. Подробности прогноза пока не сообщают.
- Земляне верят в такую ерунду? - хмыкнул Жуков.
- Земля-1 полна тайн и загадок, - я сделала большие глаза, - она пропитана духом легенд. Тут проще поверить в гремлинов, чем в существование Марса.
- Совет Тихоокеанского региона выступил с предложением внести в обзорную программу одно из современных чудес, сообщает наш корреспондент из Бангкока.
- У нас постоянно случаются чудеса, - кивнула я на молчаливый вопрос Ковача. - Потому что мы в них верим. Знаете, куда отправляется добрых две трети землян после смерти?
- В рай? - предположил он.
- В Антарктиду, на Фабрику Чудес. Надеются воскреснуть и для этого ежемесячно платят взносы. Еще перечисляют деньги на случай непредвиденных событий. Некоторые готовы быть замороженными заживо до тех пор, пока не придумают лекарство от их болезни. Или просто переждать не лучшие времена.
- И что, были прецеденты? - желчно поинтересовался Ковач.
- Ну да, - я пожала плечами. - Главное - искренняя вера оставшихся. Потерявшие родителей дети, разлученные влюбленные... один случай был вообще дикий. Человек хотел отомстить, а его враг умер. И был воскрешен силой ненависти.
- А мы... мы почему об этом не знаем? - ошарашенно спросил марсианин.
- Вы? - я подмигнула ему. - Иногда надо читать что-нибудь кроме буклетов. Кстати, наша очередь.
Я впихнула Жукова в тесную кабину и, прижав его к стенке, принялась невозмутимо набирать код. Жуков посмотрел на меня круглыми глазами.
- Это возмутительно! - полузадушенно просипел он. - Кабина индивидуальная! Наши коды перепутаются! Мы прибудем в виде венерианского рагу!
- Ерунда, - усмехнулась я. - Вы всего-то не сможете без меня жить.
И нажала на старт.

*
Невозможно скрыть от людей цифры. По статистике большая часть воскресших - политики и звезды шоу-бизнеса. Объясняется это просто: на них завязано много эмоций, да и платить взносы регулярно им легче. И это такая же часть Большой Лжи, которая позволила нам выжить, как и Семь Чудес, и Великое Пророчество. Вера, подкрепленная человеческими жертвоприношениями.
- Вы когда-нибудь участвовали в человеческих жертвоприношениях?
Мы - дикие земляне. Которым остается изживать наследие Темных Времен и ковыряться в развалинах, отыскивая огрызки культуры. Я была уже достаточно пьяна чтобы хамить марсианину, потенциальному врагу, одному из тех, кто загнал своих двоюродных братьев в гетто. И достаточно трезва, чтобы собственноручно крошить овощи для салата со скоростью овощерезки. У меня отличная кухня, но у всех бывают маленькие хобби.
Жуков подозрительно косился на нож в моих руках. У марсианина хватило ума вернуться к разговору о Фабрике Чудес, сидя на моей уютной кухне. Старичка волновали бывшие военные базы, оставшиеся в Антарктиде от Второй и Третьей Мировых войн. Теперь их использовали как хранилища. Размерами они бы потрясли воображение не хуже Стоунхенджа, однако к чему экскурсантам лишнее напоминание о торжестве смерти? Антарктида была выбрана не зря, здесь климат якобы позволяет экономить на анабиозных ваннах. Собственно, с этого все и началось. В Темные Времена отчаявшиеся тысячами выбрасывались на ледяные поля, добираясь до них на чем попало, не думая о переломах и обморожениях. Ведь наступит счастливое будущее, в котором их найдут и воскресят. Господи, да кому они нужны... Мы и размораживать-то толком не умеем.
- Приветики, - обстановку разрядил мой муж, нарисовавшийсяна кухне. Дом у нас достаточно большой, чтобы годами не встречаться, но это не мешает Мишке практически жить на работе. И, заодно, дает ему повод объявлять себя кормильцем.
- Привет, Маргоша, - это прозвище сохранилось за ним со времен спора, чью же фамилию мы будем носить в браке. Завершившегося отказом от брака в принципе. - Что нового?
- Говорил сегодня с Папой. Про Европейский Совет ты уже слышала? Тихоокеанцы тоже к нам обратились по своим каналам. Я пообещал им помощь Папы и взял денег с обоих.
- А он?
- Он... посмеялся. Ему и делать ничего не надо, просто вернем проигравшим деньги, я так и договорился что с теми, что с этими.
- Бардак, - резко бросил Ковач, хлопнув ладонью по столу. - Верите во всякую чушь, занимаетесь ерундой, нарушаете законы общества и природы! До сих пор не создали единой системы управления, как вы живы еще? Папа - это что же, Римский Папа? Веруете в жизнь вечную и платите взносы на воскрешение плоти? Какую организацию вы представляете, молодой человек? Кто так низко пал?
- Дельфийский Оракул, - вздохнул Мишка. - Все верно, у нас очень сложная система управления, однако она работает.
- Папа - это мой папа, - улыбнулась я. - Он работает в Комитете.
- И берет взятки.
- Во-первых, их беру я, - улыбнулся Мишка. - Во-вторых, он даже не лоббирует ничьих интересов. Давайте лучше выпьем. За Нюру, светлая ей память.
- Да, за Нюру. Нам будет ее очень не хватать, - поддержала я.
Мне до сих пор не верилось, что Нюра умерла. Бывают же ошибки телепорта, или там путаница в учетных записях. Вот сейчас дверь откроется и...
Жуков Ковач поморщился - алкоголизм, суеверия, - а мы выпили. Не чокаясь.

*
Во всех семьях, наверно, есть люди, которых до старости зовут только уменьшительно-ласкательными именами. Нюра на самом деле была не моей, а Мишкиной прабабушкой, однако все знакомые рано или поздно начинали считать ее кем-то вроде общей крестной феи. Она была одной из тех немногих, кто пережил Войну за Независимость и Темные Времена. Но испытания не ожесточили прабабушкин характер, напротив, сделали ее только внимательнее к окружающим. С тех пор, как умер Нюрин дед... то есть муж, она с энтузиазмом опекала старушек помоложе, но уже куда более дряхлых, или отправлялась путешествовать.
В этот раз она решила посетить Флоксу - кусок льда и камня, вращающийся вокруг Плутона, где якобы и было сделано Великое Пророчество.
Собственно, сделано (я бы сказала, сфабриковано) Пророчество было совсем в другом месте. И по количеству лжи и тумана с ним мало что могло сравниться.
Людям требовалась надежда, придающая хоть какой-то смысл жизни, требовалось светлое будущее, и достаточно близкое, чтобы не броситься с тоски на лед Антарктиды уже сегодня. И земляне услышали то, что хотели. Левые патриоты видели в Пророчестве намеки на возрождение империи в пределах Солнечной Системы, правые реваншисты - победу в новой войне, политики и мистики разного толка торговали им в розницу, благо основной текст Пророчества насчитывал около десяти вариантов. А отчаявшиеся обыватели отправлялись на Фабрику Чудес в надежде возродиться.
Место было выбрано удачно, добраться до Флоксы казалось почти невозможным, однако нельзя было недооценивать Нюру. Она в свои преклонные годы доверяла любому, как ребенок и вызывала ответное доверие. Самый суровый космический волк готов был ее накормить, обогреть и подбросить до нужного места. Строгое «пассажиров не брать» ее словно не касалось. Неудивительно, что последнее сообщение от прабабушки пришло из района дальнего астероидного пояса. Потом она пропала на пять дней, а три дня назад нам сообщили время прибытия тела.

*

Ихнее низко над нашим летает,
Наше не дремлет и бьет его влет,
Правда, не часто по нем попадает.
Ладно, и хрен с ним, само упадет.
«Иваси»
*
Разговор крутился вокруг всяких бытовых мелочей, порой перескакивал на глобальные проблемы, перемежался анекдотами. Так, словесный мусор. Жуков сравнивал земную жизнь с марсианской и неизбежно приходил к выводу: марсианское лучше. Как раз по причине такого ура-патриотизма, Комитет предпочитал туристов из разных колоний не смешивать.
Потом старик уцепился за тему Пророчества. Оказывается, за пределами Земли ее особо не муссировали. Выяснив для себя, что и прогнозы на Марсе делают лучше, и умерших утилизируют эффективнее, Ковач вздохнул и задумался.
- Да, кстати, - Мишка налил по новой. - Я слышал, вы тоже геолог?
- Что значит тоже? - возмутился гость.
- Я в молодости учился на геолога. А работу пришлось искать... - муж махнул рукой.
- А вы с Марса или с Венеры? - оживленно спросил Ковач. - Не ожидал встретить здесь земляка, тем более осевшего в бывшей метрополии.
Да, язык определенно не стоял на месте. Очередным его коленцем оказалась «геология» - внеземная псевдонаука о Земле и землянах, якобы позволяющая не выпустить ситуацию с нами из-под контроля. Едва ковыляющая по орбите выпотрошенная консервная банка с горсткой обитателей, переживших войну, изоляцию, эпидемию, все еще таила неведомую угрозу. А тут еще Пророчество. И Антарктида с ее летаргической армией.
- О, вы представляете ужасную угрозу, но не совсем ту, что подозревают мои коллеги, - с улыбкой врача, обнаружившего редкую патологию, заявил Жуков. - Ложь и разгильдяйство, если даже не перекинутся в конце концов на другие планеты, способны с помощью одной только вашей устроить вселенскую катастрофу.
- Так выпьем же за это, - Мишка поднял рюмку.
Такая же, нетронутая, стояла перед гостем. Жуков что-то быстро нашептывал в свой браслет.
- А мне нальете с дороги? - раздался голос из коридора.
Потом в дверях появилась Нюра, живая и бодрая, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы.
- Ну?
Ковач машинально опрокинул в себя рюмку, сглотнул, опять забормотал что-то, приблизив к губам запястье.
- Больше двух говорят вслух, молодой человек, - Нюра присела рядом с ним и потянулась за салатом. - Эй, да он спит уже! Одно слово - марсианин.
- Нюр, как ты угадала? - спросил Мишка, передавая ей тарелку.
Прабабушка постучала сухим пальцем по козырьку красной бейсболки.
- Общество противодействия вторжению землян. «Презирай, но бди». Я с ними до Сатурна летела, чудесные ребята, вежливые, любознательные...
- Да уж, любознательные, это мы заметили...
*

Оставь; что тебе до нас, Иисус Назареянин?
Библия
*
Я ненавижу ранние подъемы. Еще со времен турпризыва. Даже раньше. С детского сада. Поэтому предпочитаю работать на Большую Ложь, как про себя мы называем земной свод неписаных правил, в удобное мне время. Для нынешнего случая пришлось купить будильник. Да, предыдущий я разбила. Вот и сейчас, пошарив наугад, смахнула новую игрушку с тумбочки.
Детали тут же брызнули в стороны и разлетелись по углам. Каждая из них пищала так, что сводило зубы. Пришлось прыгать по комнате, разыскивая все детали. Последний кусок никак не желал находиться, и только окончательно проснувшись, я сообразила, что это пищит браслет.
- Ты представляешь, - Мишка громко смеялся в переговорник, вызывая треск и шипение, - они открыли дополнительную квоту.
Да, все нормальные люди уже встали. Марсианин наверняка гоняет чаи с Нюрой и ждет продолжения экскурсии. Комитет успел принять решение по Седьмому Чуду и...
- Сколько времени? - заорала я.
- Ну... некоторые уже обедают.
- Жукоф-ф-ф-ф... - протянула я.
- Уехал вместе со мной и просил прощения за маленький розыгрыш. Сегодня прилетит его внук, по обмену. А старичок действительно геолог, был привлечен марсианским правительством для изучения ситуации с пропавшим чудом, и не мог упустить случая оценить положение дел изнутри.
То есть сейчас я опять потащусь в Афины, а телепорт опять будет перегружен, потому что опять все ломятся в Дельфийский Оракул. Замечательно.
- И что же решил наш благословенный Комитет? - спросила я, прикрывая глаза. - Оценил по достоинству очередь на телепорт космодрома?
- Я же говорю, открыли дополнительную квоту. И Евросоюз остался при своем - Седьмым объявлены развалины в Эфесе, самый древний римский туалет. И тихоокеанцы получили дополнительный кусок, очень большой кусок. Восьмым Чудом будет Фабрика в Антарктиде. Европейцы говорят: оставите нас без Чуда, посмотрим, кто вас пустит в Дальний Космос. А тихоокеанские по козырям: новое слово в туризме, марсиане готовы вложиться в четвертый блок Фабрики, с условием, что их покойников примут на Земле. Представляешь, им кто-то насвистел, будто в один прекрасный день все мертвые воскреснут и отправятся отбивать колонии. Так что на всякий случай лучше держать рядом проверенных людей. А тут Афроазиатская Уния, то есть Тан Де Мун, он же чудак известный, влезает со своим Иерусалимом, по которому сорок лет ходить можно. Ну какой, скажите, Иерусалим в эконом-программе? А европейцы - за свое: вряд ли они второй космопорт вам построят. А я... а они...
Я уже не слушала, почти спала. Мне еще очередного марсианина встречать. И наверняка придет заказ на тексты для новых буклетов.
- Хотя ты знаешь, наш марсианский потомок полководца на прощанье предложил свой вариант. Ваше безумное семейство, говорит, надо показывать туристам как восьмое чудо света. Нет, отвечаю, мы самые что ни на есть средние, иначе бы нас не выбрали для международной программы... А он... а я...
Сплю.
Пы сы: древнеримский туалет в Эфесе (Турция) действительно существует и туда водят экскурсии.
Тан Де Мун - название рынка в Сеуле.
Окончание "им" в иврите указывает на множественное число, это считается одним из подтверждений легенды, которую я и сама плохо знаю.
"Мужчины с Марса, женщины - с Венеры" - книжка по практической психологии.
Настоящие туристы называют стадных экскурсантов мурмулями, угу.
Историю кражи камней для Стоунхенджа прочитала у Мэри Стюарт.
Бонус - два выкинутых прикола, которые мне не удалось отстоять: хиппи истребляли не просто так, а за религию, пацифизм. Что в военных условиях, мягко говоря, не поощряется. Представление о величине катакомб давалось как "если бы можно было вытащить эти вырубленные киркой ходы на свет Божий" или "если смотать эти ходы в гигантский клубок"...

@темы: дурдом

---

Колин отправляется в регулярные колодки.

Во-первых, потому, что это, кажется единственная возможность усадить меня и добетить четвёртую главу. Когда Колин в колодках, мне как-то лучше работается.

Во-вторых, одна гадкая книжка людей, которым я никогда не прощу превращения хорошего человека в тупую блондинку на розовом танке, расстроила меня до невозможности. Единственная здравая вещь, почерпнутая оттуда, - я поняла, что такое перегруженный деталями альтернативный мир. Я буду старатся. Однако нервы заставили меня сменить клавиатуру на спицы, и жилетка из "остатков товарных", полосатая, как хиповская сумка, уже почти готова. (Зачем я это г читала, спросите? Меня заставили. Муж её слушает в машине.)

В-третьих,

мой оридж по тесту Напида-Раса на Мэри-Сью набрал 60 очков, а сколько собрали бы фики по Мерлину, я даже думать боюсь.

Выдержка из теста:

7) У персонажа необычный цвет глаз, или еще какая фигня с глазами, делающая их взгляд исключительным?
7а) Такого оттенка глаз в природе не встречается?
7б) Его глаза завязаны на сюжет?
8) В глазах вашего персонажа отражается вся глубина потаенной мудрости, опыта или печали?

Тест нашла тут:http://www.diary.ru/~zlayasobachka/p144897887.htm#more1

Итак, из главного калибра, товьсь, пли!

UPD Колин отпущен, а текст не отбечен.

@темы: дурдом, контракт, Merlin

---

Уррря! есть техническая версия четвёртой главы плюс пострадавшая печень.

Спасибо всем пенделяющим, можете пинать меня дальше, мне же бетить ещё

Ну и так к слову, очередная бредовая идея "русского" фика, рождённая фотографией подкопчёного Артура (см. промки): эпоха позднего совка, творческие люди в глубоком подполье, Артур - кочегар, Мерлин - дворник, Гвен... ну не знаю... комсомольский секретарь и они пытаются писать свои песни, перфомансы устраивать Что-то такое а-ля "Асса". Автор давно куку, а сегодня ещё и в нетрезвом состоянии

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дайте мне творческих пенделей, плиииз! Я как раз в середине четвёртой главы, Артур пьёт по-чёрному, и мне трудно не последовать его примеру.

Хотя я отобрала у родственников шнур от нетбука, купила дудку взамен утерянной (неделю тосковала страшно, надеялась найти, заодно освоила наконец блок-флейту и подрымкала на сынином новом синтезаторе). Вынесла положительный результат из посещения родственников - ноты, в числе которых уртекст Баха в красной обложке. Нет, обложка не закручивается.

Короче, жизнь налаживается, перевод ползёт, перемежаясь милыми мелочами. Пойду выложу пару мелочей, а желающие поторопить перевод могут складывать пенделя сюда.

@темы: дурдом

---

Скоро тут, кроме колодок, ничего не останется

Шутка.

Но сегодня будут именно они, родные.

В первую очередь за то, что родной муж обозвал очередной уупс (заготовку на ближайший праздничек)скушной и пошлой. А я неделю пыхтела и ещё час читала вслух

Дайте же Колину помидоров, а мне позитива! Пыдыщ!

UPD Колин пошёл домой со свежими апельсинками

@темы: флешмоб, дурдом, контракт, Merlin

---

Колин штатно отправляется в колодки, потому что приснился мне... такой красивый... на моей даче... Как будто была большая тусовка, его подпоили, он был весь такой взъерошенный, разгорячённый, много и весело болтал, размахивал руками. А потом ушёл. С какой-то девушкой моложе меня лет на... э-э-э... короче, где-то вдвое.

Так что в колодки-и-и! А я - на галеры, пообещала себе в честь оного сна о визите в зимнюю Россию уупс

Итак, из главного калибра, но нежно

UPD Всё, Колин на свободе, ни одного попадания

@темы: флешмоб, дурдом, контракт, Merlin

---

Старый Новый год

Вареники с сюрпризами via номад

Вот блин, а я-то собиралась податься в вольные (стало быть, голодные) художники

@темы: флешмоб, дурдом

---

Ладно, где снимали Камелот, видели все. А вот здесь снимали Эалдор

Подробнее http://feilongfan.livejournal.com/130371.html

@темы: дурдом, Merlin

---

Любовь как музыка, глава 3

ПОКА НЕ В ОБЗОРЫ

В этой части герои русской версии переходят на "ты", поскольку между ними случается интим... откровение... ну, сами увидите.

Ловлю тапки, ушла доделывать примечания.

Если вы взяли неверную ноту, продолжайте играть то, что за ней.
Джо Пасс
ТРИ
Чем больше Артур думал о Мерлине, тем больше расстраивался. Точнее, он пришёл к выводу, что мысли о Мерлине отрицательно влияют буквально на всё.
Виновата была его манера игры на рояле. Эти длинные пальцы и полуприкрытые веки мешали Артуру сосредоточиться, стоило бросить на них случайный взгляд, который длился десять секунд, не более, потому что Пендрагон был виртуозом и не считал, что профессионально пытаться присоединиться и установить что-то вроде телепатических отношений с этим идиотом за роялем.
Кроме того, Мерлин, казалось, плевал на всё. Вопреки замечаниям, он играл, как бог на душу положит, игнорировал динамику и артикуляцию, как некоторые - дорожные знаки. Юноша тянул и толкал музыку, словно пытаясь перекроить её, и заставляя Артура меняться вместе с ней. Его Бетховен звучал иначе, чем Бетховен на той неделе, в этом плане с аккомпаниатором была просто беда.
Артур сжал апельсин с немного излишней жестокостью, так что половинка фрукта выскользнула из кулака и ударилась о стену, отскочила и со шлепком приземлилась в раковину. Со вздохом он подобрал апельсин, промыл под краном, потому что не желал попадания воды из раковины в сок, и продолжил приготовление. Пендрагон представил, что апельсин - это голова Мерлина, и резко сжал его.
О чём он только что думал? Ах да, о том, что Мерлин вреден для здоровья.
Он не представлял, зачем этот идиот совершает столько телодвижений, играя что-то, отдалённо напоминающее барокко. В самом деле, Артур как-то стоял под дверью, потому что обладал безупречным чувством времени и пришёл чуть раньше, так что услышал, как Мерлин играл Моцарта, который назавтра был уже другим. Акценты и окончания фраз оказывались где угодно. Артур изучал пианиста некоторое время через окошко. Глаза юноши были закрыты, лицо запрокинуто к потолку, на губах - дурацкая улыбка, словно он мечтал солнечном свете, радуге и мороженом, а ещё Мерлин подавался вперёд к роялю каждый раз, как правая рука взбегала вверх. Пендрагон задался вопросом, принимает ли этот человек наркотики, или сам по себе ненормальный.
Апельсин снова выскользнул из руки, и Артур решил оставить неудачную затею. Выскоблив мякоть металлической ложкой (безотходное производство), сгрузил всё в блендер, бросил кожуру в ведро под раковиной и спросил себя, не поступить ли так же с глупым аккомпаниатором.
Блендер громко зажужжал, словно миллион фальшивых виолончелей с парой гобоев в придачу. Артур поглядел, как кружится оранжевая муть и сполоснул руки под краном. Он вымыл ложку и повесил на место, к прочим ложкам того же размера, прежде чем вспомнил, что забыл вытереть её. Вот теперь она испачкала соседнюю. Артур тяжело вздохнул, снял обе ложки с крючка и вытер их белой салфеткой.
Мерлин. Дурно влияет на мозги. Хватит о нём.
Артур как чувствовал, что завтра аккомпаниатор опоздает к началу очередной репетиции на сорок минут и доведёт его до белого каления своей расхлябанностью.
Но сейчас Пендрагон допил сок и вернулся к повторению Баха.
*
Мерлин опоздал на сорок минут.
Если честно, квартира Артура была расположена далеко, а у Мерлина была проблема с ориентированием, исключая дорогу в университетскую столовую, это уж он знал хорошо, а все автобусные пересадки и автовокзалы вызывали у него головокружение. Тут юноша проверил сумку и обнаружил, что забыл ингалятор дома или посеял где-то по дороге. Однако к этому времени он находился где-то на полпути к Дарлинг-Пойнт (по словам милой женщины, сидевшей позади), и быстренько сбегать домой было несколько поздновато.
Более чем.
*
- Ты душевнобольной или умственно отсталый? - поинтересовался Артур, едва Мерлин постучался в двери.
- Меня охранник не пускал!
Артур смерил его подозрительным взглядом.
- Охранник?
- Ну да, такой, в дурацкой форме.
Пендрагон выглядел так, словно кого-то хотел придушить. Мерлин нацепил улыбку и постарался избежать потянувшихся к нему рук.
- Ты показал визитку, которую я дал? - спросил Артур, чувствуя, как загорелись уши.
- Да! - гость выудил несчастную карточку из пакета.
- ...
- И он пустил меня. Зачем же ещё карточка, хотел бы я вас спросить.
Пендрагон сгрёб его за шкирку и втащил в помещение, со стуком захлопнув дверь. Когда Мерлин смог видеть больше, чем шёлковая рубашка Артура с расстёгнутым воротником, он обнаружил помещение вокруг себя. Какое-то время он просто глазел.
- Закрой рот, ты выглядишь смешно, - грубо сказал Артур, проходя туда, где оставил скрипку. Мерлин продолжал озираться, с дикими глазами, поворачиваясь на месте вокруг себя.
Квартира Пендрагона была совсем не похожа на Мерлинову. На самом деле, если бы расставить квартиры, принадлежащие музыкантам, по ранжиру, Артур и Мерлин оказались бы на противоположных концах шкалы. Если квартира пианиста была завалена милыми, уютными, пушистыми вещами вроде кресла-«груши», мягких игрушек и прочими предметами первой необходимости, содержащими сахар, эта казалась заполненной преимущественно пустым местом.
- Разувайся, пока везде не наследил, - приказал Артур, и Мерлин спешно стянул ногами побитые кроссовки. Хозяин дома засопел. Юноша осторожно пошёл вглубь помещения, запрокинув голову, чтобы рассмотреть окна в потолке.
- Вы на самом верху, - сказал он немного завистливо, возможно, подсознательно проведя параллель с жизнью. И улыбнулся танцующим и сияющим в солнечном свете пылинкам.
- Да. Логичный вывод, если нажимаешь верхнюю кнопку в лифте, - откликнулся Артур раздражённо. Его рубашка цвета морской волны резко контрастировала с белизной комнаты, белыми стенами, белым паркетным полом, стеклянным журнальным столиком и маленькой кухонной зоной в уголке. Другие цвета были редки, точками там и тут, огромный рояль доминировал на дальнем конце помещения. Пальцы Мерлина затрепетали. Он почувствовал себя не на месте, виновато оглянувшись на грязные кроссовки у двери.
Артур, напротив, был в своей стихии, скрипка улеглась между подбородком и ключицей, и он принялся её настраивать. Звуки были томными, неторопливыми, и солнечный свет заставил волосы Пендрагона сиять. Мерлину неожиданно захотелось потрепать Артура по волосам, и он понадеялся, что не забыл плюшевую копию.
- Ну что? - сказал тот, выдёргивая аккомпаниатора из задумчивости. Артур вопросительно поднял бровь, щекой прильнув к скрипке. Мерлин чуть не захлебнулся чистой волной эмоций, не оставлявшей места для дыхания. Он закашлялся. Потом закашлялся снова. И почувствовал, что не может избавиться от ощущения, будто лёгкие сжали в кулаке.
- Ты в порядке? - неуверенно спросил Артур. Мерлин успокаивающе помахал рукой и попытался проглотить кашель, но чуть не подавился. Некоторое время он шарил в сумке, скрипя, как сломанный тостер, пока не вспомнил, что ингалятора нет. Вот дерьмо, подумал юноша.
Через некоторое время удушье прошло. Мерлин рухнул на стул у рояля, с облегчением и усталостью.
- Эй, - сказал Артур, тронув его за плечо. Мерлин вздрогнул, подскочил и обернулся, однако Пендрагон лишь протягивал стакан воды. Юноша принял питьё с благодарностью и выпил.
- Спасибо, - улыбнулся он, и Артур выхватил стакан из его руки раньше, чем Мерлин поставил его на рояль.
- Ну, поскольку из-за тебя мы потеряли достаточно времени, начнём с Паганини, - Артур поставил стакан на журнальный столик и достал скрипку.
Мерлин вытер руки о джинсы, прежде чем откинуть крышку клавиатуры. Золотая надпись на передней поверхности рояля гласила «Стейнвей и сыновья», и пианист хмыкнул. Насколько он знал Артура, это было вполне в его духе.
- Я знаю этот анекдот? - спросил Пендрагон, весь сосредоточенность и серьёзность, и Мерлин не смог сдержать улыбку.
- Нет, - ответил он, вытаскивая из сумки Паганини.
Артур взял смычок как шпагу наизготовку. Мерлин улыбнулся и положил руки на клавиши.
*
- Где все ваши вещи? - поинтересовался юноша во второй визит к Артуру. Шёл дождь, и свет, падавший сквозь окна в потолке, был пёстрым, по полу рассыпались тени капель. Мерлину нравилось ступать по ним.
Хозяин дома в ответ задрал бровь. Как будто разучился говорить по-английски или вроде того.
- Если ты живёшь в помойке, не думай, что это общепринято, - заявил наконец Артур. - Кто-то должен познакомить тебя с замечательным изобретением. Оно называется шкаф.
Это был первый раз, когда он сослался на их не-встречу, и Мерлин оживился.
- Но где вся мебель? На чём вы спите? - спросил он, указав на одинокое кресло и журнальный столик.
Артур задрал уже обе брови.
- Это моя студия. Живу я внизу.
- А, - кивнул Мерлин. Стало быть, у Пендрагона две квартиры. Можно было догадаться.
- Найди где я вступаю, от до, - сказал Артур, подходя к роялю. Аккомпаниатор поспешно открыл нужную страницу, и Пендрагон бросил на него раздражённый взгляд. Мерлин улыбнулся в ответ.
- Вот, - Артур пометил карандашом нужный такт. Это была единственная карандашная пометка на странице, чистой и незапятнанной. - Не увлекайся так арпеджио, а то звучит, словно я тебя пинками загоняю на гору.
- Но я так слышу, их в этом месте нужно больше, - заупрямился Мерлин, откидываясь назад, как бы подтверждая свою точку зрения. - Ведь здесь ритенуто.
- К сожалению, Мё-ё-ёлин, - протянул Артур самодовольно, - то, что слышишь ты, не имеет значения. Здесь я отдаю указания, как оно должно быть, а ты им следуешь. Компрене ву?
- Задница, - пробормотал юноша под нос, однако пожал плечами, признавая поражение. В сомненьях он обыгрывал нужную фразу, балуясь с ней, как с лентой, которую тянул туда-сюда, правая издавала случайные вздохи на фоне трепещущей левой руки. Рояль подхихикнул, Артур нахмурился.
- Да. Вот как раз так не надо, - заметил он строго, прежде чем отойти от рояля и вернуться к собственным нотам, оставленным полураскрытыми на тяжёлом металлическом пюпитре. - Бетховен, - продолжил он, заставив Мерлина застонать. - Такт 128. По моему знаку.
Не утруждая себя раскрытием нот, пианист посмотрел на Артура поверх пианино и приготовился работать.
*
Несмотря на постоянные жалобы Пендрагона и на его доводящие до белого каления придирки к деталям, в их совместной игре случались поразительные моменты. Моменты, когда рояль от простого сопровождения переходил к интиму, переплавляя трепетную мелодию во что-то сладкое и тёплое. Это сквозило в изгибе спины Мерлина, когда тот играл, согнувшись, как басовый ключ, над белыми гладкими клавишами, при этом склонив голову влево, прислушиваясь к Артуру. Пианист всё же изменял какие-то мелочи, выражавшиеся в небольших отклонениях от текста. Играл более размыто, более эмоционально, и Артур не мог противостоять этим изменениям, чувствовал, как сам меняется.
Это пугало и манило его одновременно.
Он поглаживал черепаховую вставку на смычке, когда, положив скрипку на колени, сидел около рояля в тишине. Он смотрел на место, где Мерлин подышал на полированную крышку и нарисовал рожицу на конденсате, и картинка почему-то сохранилась, хотя рисовальщик давно ушёл домой. Было уже темно, оранжевый закат лился в окна. Взгляд на часы сказал, что уже шесть.
Поднявшись, Артур встал под потолочным окном.
Пальцы всё ещё ныли от слишком большого количества сыгранных двойных ударов, гармонии были как вьющаяся в воздухе сахарная пудра. Как запах сладостей, всё время окутывавший руки Мерлина. Артур мысленно выругал себя за то, что позволил себе отвлечься.
Он продолжил игру.
*
Плюшевый Артур превратился в марионетку. Мерлин сделал его двойным, заново набил, и кукла получилась удивительно похожей, с чуть выпирающим животиком. Юноша вышил брови, и Артур сердито посмотрел на него, когда тот собрался пришить две пуговицы к фраку и повернул игрушку к себе. Внутри куклы было достаточно места, чтобы просунуть кисть, продеть пальцы внутрь Артуровых рук и пошевелить ими. Откусив нитку, Мерлин надел куклу на руку.
Артур огляделся. Артур покачал головой.
- Ты великолепен, - ухмыльнулся Мерлин. Он взял игрушку с собой к роялю и плюшевыми ручками извлёк из инструмента несколько смазанных звуков. Позади громко чирикали Моцарт и Вольфганг. Артур нахмурился и посмотрел неодобрительно.
- Ты должен репетировать! - как бы говорил он. - Больше заниматься Бетховеном!
- Ох, - вздохнул Мерлин, и всё же посадил Артура на подставку для нот, откуда тому открывался прекрасный вид на всё помещение. - Я сейчас порепетирую, ладно?
Артур ничего не сказал.
Засучив рукава, юноша начал со случайного такта и погрузился в музыку. Он играл большей частью на автопилоте, исполняя секвенции бегло и слегка приправив их (ну хорошо, как следует сдобрив) рубато. Да, он успел немного увлечься, прежде чем поднял глаза и наткнулся на хмурого Артура. Пальцы слетели с клавиатуры, как грузовик с обрыва.
- Оба мы знаем, что это был абсолютный кошмар, - сказал плюшевый Артур.
Если бы это был настоящий Артур, он подкрепил бы недовольные слова жестом, сложив руки на груди. Мерлин сглотнул. Даже попугайчики затихли, так резко оборвалась музыка.
- Хочешь, чтобы я принёс метроном? - пригрозил плюшевый Артур.
- Нет, только не метроном! - закричал Мерлин, в ужасе чуть не свалившись со стула. Плюшевый Артур только строго взглянул на него. Юноша подумал, что будет, если его пощекотать. Боится Артур щекотки? Он не мог представить Пендрагона, боящегося щекотки. Чириканье Моцарта вернуло Мерлина к реальности. Он глубоко вздохнул, позволяя выдоху прокатиться до кончиков пальцев.
Юноша обратился к другому случайному такту, чудесному месту, где скрипка и пианино переговаривались длинными устойчивыми нотами. Он наигрывал мелодию Артура поверх своей левой руки, мини-оркестр звучал на полную катушку у него в голове, доигрывая всё остальное, иногда добавляя небольшие сольные проигрыши флейты.
Мерлин прикрыл глаза, с улыбкой представляя шокированное выражение лица Артура. Он регулярно жал на правую педаль, потому что не хотел, чтобы старик Симмонс снизу стучал тростью в потолок. Клавиатура смещалась вправо-влево, вправо-влево, словно танцуя вальс.
Мерлин забыл о времени.
*
- Ну как дела?
Утер не спрашивал. Он проводил ревизию. Артур медленно вдохнул, вцепившись руками в колени. Пальцы дрожали. Он старался не сжимать кулаки, хотя по телефону отец не мог разглядеть. Ну и что же, что по телефону. Расстояние больше, а результат тот же.
- Всё в порядке, - ответил Артур.
- А твой новый аккомпаниатор?
Младший Пендрагон бросил взгляд на рояль. Ему в глаза бросилась завернувшаяся красная обложка уртекста. Это потому, что он слишком часто бил Мерлина нотами по голове. Сонаты. Бетховен. Артур не смог сдержать улыбку.
- Он талантлив, отец.
Утер нетерпеливо вздохнул, и в трубке послышалось шуршание бумаги. Дверь открылась и закрылась, невнятные звуки разговора на заднем плане были словно всплеск красок.
- Я бы хотел послушать.
- Ты придёшь на прогон?
Молчание.
- Нет. Я шестого улетаю в Германию.
- Ох, - сказал Артур, не в силах заглушить радость, которая начала расти в нём после этих слов.
- Я найду время. Что насчёт твоей техники? Что говорит Остерманн?
Артур вздрогнул, память о Мельбурнском концерте была ещё свежа и не зажила.
- Удовлетворительно.
- Не разочаруй меня.
Щёлк.
*
Когда Мерлин проснулся, оказалось, что его лицо приклеилось к клавиатуре, а плюшевый Артур свалился на клавиши. С трудом разлепив заспанные глаза, юноша едва не завизжал, как девчонка: сварливое лицо Артура было прямо перед ним. Брови сошлись к переносице, словно обвиняя:
- Ты проспал, Мерлин! Проспал! Проспал! Проспал!
Судя по воплям Моцарта, Мерлин перед сном забыл наполнить миску кормом. Отлепив лицо от клавиатуры и морщась от длинных синяков, пересекающих щёку, он разогнулся и почувствовал скрип в позвоночнике, потому что провёл всю ночь в неправильной позе. Он отправился в угол, где хранился корм, и насыпал еды птицам.
- Боже, какие же вы шумные, ребята, - сказал Мерлин, зевнув. Моцарт визгливо закричал. Хозяин сунул миску с едой в дверцу клетки. Он отцепил поилку и направился через всю комнату к ванной, по пути откручивая крышку. Юноша едва не свернул шею, наступив на случайный носок на полу ванной, и только удачно расположенная дверная ручка спасла его от жёсткого приземления на спину. Вылив из поилки старую воду, он набрал из-под крана свежей и плеснул себе немного на лицо, прежде чем посмотреть в зеркало. На правой щеке было пять длинных, красных, глубоких полос, как будто Мерлин приложился к горячей решётке для барбекю. Зарычав, он пообещал себе больше никогда не спать на рояле - это всё Артур был виноват. Артур и Бетховен. Вот теперь Уилл будет потешаться над ним весь день. А ещё он проголодался.
Ворча под нос, Мерлин вышел из ванной. Он собирался вернуть поилку на клетку. Моцарт уже испачкал едой клюв, глупая птица, и юноша подумал, каков на вкус корм для попугайчиков. Все эти орешки, зёрнышки.
Углеводы.
Пора позавтракать!
Перебравшись через небольшие горы, которые были корзиной с бельём и «грушей», Мерлин добрался до угла, где приютился маленький, побитый холодильник. Он принадлежал Уиллу, прежде чем друг купил себе новый. Отжав дверцу вилкой (та почему-то заедала, Мерлин подозревал, что дело было в нижней петле), юноша осмотрел содержимое.
Вернее, его отсутствие.
- Кто выпил всё клубничное молоко? - спросил он в ужасе. Мерлин смотрел на пустое место, где должны были стоять пачки с молоком. Кажется, даже слёзы на глаза навернулись от обиды. Потому что он был уверен, здесь было три пачки ещё вчера! Он любил клубничное молоко! Его ограбили в собственном доме!
А может, он его просто переставил?
Мерлин передвинул бутылку соевого соуса, комок бывшего сыра и завёрнутый в фольгу чесночный хлеб, ещё вполне съедобный. Молока нигде не было видно.
Намечался ужасный день.
Поглядев на чесночный хлеб с сомнением, Мерлин закрыл холодильник и принялся искать сумку. Обнаружив её, он перерыл все внутренности в поисках кошелька. На колени высыпалась горсть мелочи и спланировала одинокая десятка. Может, вместо клубничного молока удастся добыть немного кофе...
Плюшевый Артур глядел на юношу несчастными глазами. Возможно, из-за того, что свалился под рояль. Виновато улыбнувшись, Мерлин спас беднягу, отряхнул пыль, пушинки и прочий неопознанный мусор. Его мобильный зазвонил. Пронзительно. Это был какой-то рэп, что означало, звонил Уилл.
- Ты где, блядь, ходишь? - заорал Уилл так громко, что даже от телефонного голоса у Мерлина всколыхнулись волосы. Он отодвинул трубку на безопасное расстояние от барабанной перепонки.
- Дома, - сказал Мерлин осторожно. - И я не нашёл клубничного молока.
- Какого хуя? - завопил Уилл. - Ты собирался быть здесь ещё два часа назад! Это перебор даже для тебя!
- Два часа? - переспросил Мерлин. - А сколько сейчас вре...
- ПОЧТИ ДВЕНАДЦАТЬ, ты, дубина, рррр! Просто вали сюда, а то Гаюс с ума сходит! Мы можем порепетировать и во второй половине дня!
- Почти двенадцать? - Мерлин оглядел комнату в поисках отсутствующего будильника. Ведь был же будильник? - Неудивительно, что я такой голодный.
- Хочешь, чтобы я пришёл и дал тебе пинка? - голос Уилла был более жестяным, чем мог быть по причине плохих колонок дешёвого телефона.
- Э-э-э, нет, - пробормотал Мерлин, шаря одной рукой в поисках часов. Он обычно держал их в сумке, потому что не любил играть с болтающимся на запястье живым напоминанием. А ещё надо зайти в аптеку за ингалятором, потому что запасной он потерял вчера. Боже, и это вдобавок ко клубничному молоку.
- Жду тебя через пять минут, - сказал Уилл, так как Мерлин не отвечал. И прежде, чем тот успел возразить, повесил трубку. Гудок, громкий и противный, ударил в уши.
Мерлин вздохнул, опустил телефон в карман куртки и сунул руки в рукава. До полпути всё было нормально, а потом палец вылез через дырку на локте. Дыра издала печальный треск и подросла ещё немного. Юноша натянул рукава до конца, сгрёб в сумку ноты, раскиданные по всему роялю. Заодно сунул туда же и плюшевого Артура, между Бетховеном и Шопеном.
Едва ли три минуты спустя телефон зазвонил снова.
- Тащи живее сюда свою задницу! Я припарковался в неположенном месте!
Мерлин подхватил сумку и споткнулся о плюшевого единорога по дороге к двери.
*
- Ты что, в забор влетел? - спросил Уилл по дороге в университет. Он придерживал руль коленом, что очень, очень пугало Мерлина. Что, если им придётся резко объезжать старушку, забредшую на проезжую часть, или кошку, или ещё что-нибудь? Это небезопасно.
Он пристегнул ремень.
- Я уснул за роялем, - пояснил Мерлин, проводя по линиям на лице. Они ещё побаливали.
- Опять? - Уилл закатил глаза (тоже не самая безопасная вещь для водителя, даже Мерлин понимал: рискованно идти и закатывать глаза одновременно, не говоря уж об управлении тоннами металла, смертельно опасными).
- Я репетировал для Артура, - принялся оправдываться он.
- Это ты мне твердишь десятый день подряд. Мерлин, раньше ты запоминал вещь максимум со второго раза.
- Следи, пожалуйста, за дорогой, раз уж ты за рулём, - взмолился тот, потирая лоб. Он снова стукнулся о стекло, когда Уилл резко повернул вправо, наплевав на красный свет. Они влетели на университетскую автостоянку, мимо двух студентов-художников, евших бутерброды и попивавших кофе из бумажных стаканчиков. Мерлин поглядел на них с завистью. Его желудок заурчал.
Юноша чуть не разбил себе нос о переднее стекло, когда друг остановил машину.
- Мне не нравится этот твой Артур, - заявил Уилл, глядя подозрительно.
- Почему? - спросил Мерлин удивлённо. Артур был не так уж и плох. Разве что имел склонность устраивать истерики и бить людей уртекстом. Но, будучи знаком с Гаюсом, Уилл едва ли должен был так возмущаться.
- Ну, во-первых, ты теперь и правда занимаешься.
- Я и раньше занимался! - Мерлин открыл дверь и попытался выйти. Но застрял.
Уилл пришёл на помощь и отстегнул ремень.
- Спасибо, - Мерлин ступил на бетон и вытащил сумку. - Но я занимался!
- Нет, - сказал Уилл. - Ты валяешь дурака половину учебного времени. Ты разрушаешь свою жизнь.
- Эй, я не...
- Я только хотел сказать, - Уилл выставил ладонь, - что привычный ход вещей нару... Это ещё что за хуйня?
- Что за...
Мерлин опустил глаза. Палец Уилла упирался в макушку плюшевого Артура, который высунулся из Мерлиновой сумки. Всё, что было видно, это золотые шёлковые волосы, нахмуренные брови и пальцы, сложенные в любимом жесте металлистов. Мерлин быстренько закрыл сумку.
- Увидимся за обедом, - бросил он, на бегу перекидывая лямку через плечо.
- Обож...
- Я к Гаюсу опаздываю!
*
- Тебя выпускают из больницы? - спросил Артур, наливая в стакан кисель. Комната наполнилась ароматом черники, к которой он питал тайную страсть.
Моргана села на край кровати раздражённо и изящно одновременно.
- Я торчу в этой чёртовой дыре уже больше недели, - сказала она патетически, - и не собираюсь тут оставаться. Даже если будут приплачивать.
Артур засопел.
- Подозреваю, отец был бы счастлив.
- Я ещё буду ездить на терапию какое-то время, - сестра помахала правой рукой, всё ещё в лангетке. Её белый цвет гармонировал с белым халатом Морганы. Артур отхлебнул киселя.
- Как твой новый... - девушка пошевелила пальцами, - раб?
- Ужасно, - Артур поставил стакан. - Но поправимо. Суровое обращение творит с ним чудеса.
Моргана покачала головой.
- Не перетруди его, не всем же быть такими невротиками, как ты.
- Он пытается изменить мой стиль игры! - воскликнул Артур с негодованием. - Постоянно говорит, что я играю неправильно, что ноты неправильные, что надо повыкидывать половину Баха. И у него дурацкая манера исполнения всего, хоть отдалённо напоминающего девятнадцатый век. Это ужасно.
- Сочувствую, - Моргана сделала глоток. - Но это к лучшему.
Артур хмыкнул.
- Ну, я не считаю это таким ужасным.
- Что, - уточнил Артур, - Баха или манеру исполнения? Я клянусь, он носом чуть ли не утыкается в клавиатуру. Я удивляюсь, как он вообще помнит о моём присутствии. Ты так никогда не делала.
- Если бы я делала, ты бы не сказал, - подмигнула Моргана. - И я имела в виду Баха. Ты заразился от Утера, пока рос. Да ещё у тебя наследственное заболевание, называется анальная фиксация.
Артур закатил глаза.
- Просто у меня великолепная техника.
- Да, - Моргана покачала головой. - Но разве в технике твоя проблема, а?
- Предлагаешь мне перейти на детские песенки? На попсу? - съязвил Артур.
- Не вижу ничего плохого в попсе, - сказала Моргана. - Она для развлечения.
- Развлечения ничего не дают, - буркнул Артур.
- Ну и что, - сестра налила себе ещё стакан сока. - Когда ты нас познакомишь?
Артур нахмурился.
- С кем?
- С Мерлином Эмрисом, - Моргана покатала имя на языке как-то очень, очень непристойно.
Брат глянул на неё строго.
- Никогда. Не хотелось бы, чтобы ты подхватила его дурацкий стиль игры, когда снова станешь моим аккомпаниатором.
Моргана засмеялась.
- Кто бы говорил! Я думаю, он тебе как нельзя подходит.
- Да мне от него в окно хочется выпрыгнуть!
Моргана облизнула с губ последнюю каплю черники.
- Точно.
*
Гаюс как-то странно посмотрел на Мерлина поверх очков. Тот покрутил пальцами, нервно, последние отголоски этюда Шопена, ещё витавшие под потолком, утекали в окно, как пар холодным вечером. Юноша закусил губу.
- Уже лучше, - сказал Гаюс, и Мерлин облегчённо вздохнул.
- Правда? - спросил он с улыбкой.
- Да, - добавил маэстро, помедлив. - И ты сегодня не опоздал даже на десять минут. Пора вызывать доктора.
Улыбка Мерлина выросла ещё на пару зубов.
- А как твои репетиции с Артуром Пендрагоном?
Мерлин скорчил рожицу.
- Он думает, что я бесполезный. Постоянно жалуется, что я слабый и так далее.
- Это редкая возможность - работать с кем-то столь уважаемым.
Студент кивнул.
- Я знаю. И мне нравится с ним играть. Это так... так... - он взмахнул руками, - так совершенно всегда. Как запись. У него наверняка есть записи, ведь есть же, Гаюс? Он ни разу не сбился, пока мы репетировали, ни разу не сфальшивил, он каждый раз исполняет всё точно, - Мерлин оборвал себя, когда понял, что его понесло. Юноша смешался и покраснел, однако профессор наградил его снисходительной улыбкой.
- Как я и говорил, редкая возможность.
- Он меня часто бьёт. Моими же нотами, - пробормотал Мерлин, всё ещё немного смущённый. - Я бы лучше послушал его а капелла. Играет он так, словно кроме него никого нет, как будто я вовсе не нужен...
- Сколько осталось до концерта?
Мерлин со стуком уронил голову на рояль.
- А-а-а, - сказал он, повернув лицо к Гаюсу, - неделя и три дня.
Повисла пауза.
- НЕДЕЛЯ И ТРИ ДНЯ?! - повторил Мерлин, уставившись в календарь на стене. - О боже мой! Он же убьёт меня, если всего... Гаюс! Он сказал, что я самый некомпетентный пианист, которого он видел! Да что же мне делать?
Судя по звуку, на рояль что-то поставили. Юноша осторожно посмотрел и тут же в ужасе отпрянул.
Это был метроном.
*
- А «Каприз» номер шестьдесят пять? - спросил Ланселот. Мерлину нравился Ланселот, особенно сегодня. Сегодня тот купил ему острый томатный суп, а ещё хлебный рулет и сэндвич с индейкой в университетской столовой. Ланселот был хорошим другом. Поэтому Мерлин не дал ему по мозгам пюпитром за расспросы об Артуре, продолжающиеся уже целых двенадцать минут.
- Да, - отвечал он с набитым ртом, жуя вкусный-превкусный рулет. - ...ммная ...щь...
Лоб Ланса точно напрашивался. Мерлин как следует присмотрелся к нему.
- Ланс у нас теперь фанатка Пендрагона, - ухмыльнулся Уилл, ставя на стол колу. - А тот просто въедливая сволочь, правда, Мерлин?
- Он не так уж и плох, - Мерлин попробовал быть объективным. - Послушали бы, как удивительно он играет «Каприз». Я бы тоже хотел сыграть эту вещь на скрипке.
- Не стоит, - бросил Уилл. - У всех скрипачей сдвиг по фазе.
- Спасибо, - кивнул Ланс. - К твоему сведению, ты тоже скрипач.
- Нет, - заявил Уилл. - Я электроскрипач. Рок-скрипач. Иными словами, я получше тебя.
- Ты уже пил кофе? - нежно поинтересовался Ланс. - Просто ты сегодня ещё более странный, чем обычно. Под странностью я подразумеваю умственную отсталость.
- Это меня глубоко ранило, - сварливо в силу личных причин ответил Уилл. - Мерлин, прогони его.
- ...А? - переспросил тот, выныривая из мысленного прослушивания Паганини в исполнении Артура Пендрагона, с недавней репетиции. Мерлину эта пьеса нравилась больше всего. Когда юноша сознался в этом Артуру, тот лишь хмыкнул, потом сказал что-то оскорбительное насчёт пристрастия Мерлина к блестящим штучкам.
- Неисправимый, - вздохнул Уилл, смял жестянку и бросил её в сторону мусорного бака. Он промазал, и банка врезалась в голову Фрейи.
Бедная Фрейя!
- Уилл, - сказал Мерлин, похлопав друга по плечу, - пойди-ка подбери это.
- Репетиция после четырёх? - спросил Уилл вместо этого.
- Оркестр в четыре тридцать, - вставил Ланс.
- Заткнись, альтист.
- Всего один раз...
- ...не пидорас. Аль-тист, аль-тист!
- У нас людей не хватает! Оркестру нужно больше альтов!
- А миру - больше африканских детей, - заявил Уилл, который умел быть неполиткорректным.
- Мне не нравится твой расизм! - нахмурился Ланс.
- Это хорошо, я сам борюсь за равные права для скрипок и стероидов.
- Парни, заткнитесь, - сказал Мерлин, который только что доел суп и чувствовал, что его слегка мутит. Может, просто съел слишком много за один раз?
- Я и не думал, что мы до такого договоримся, - с достоинством произнёс Ланс. - Мерлин, как ты счи... Эй, Мерлин!
- Я не... Я считаю... - уронив стул, Мерлин бросился в дальний угол зала, к туалетам. Каким-то чудом не сшибив никого и ничего не перевернув, он успел добежать вовремя. Пинком открыв дверь, наклонился над раковиной, и его вырвало. Он почувствовал, что грудь сдавило, а боль в животе никуда не делась, хотя в желудке снова ничего не осталось. В тот момент, когда в туалет ворвался Уилл, Мерлина бил сухой кашель, а руки юноши слепо шарили в поисках крана, чтобы смыть всё.
- Вот зараза! Почему ты не сказал, что заболел?
Уилл заботливо вложил Мерлину в руку пару бумажных полотенец, и тот ответил ему благодарной, хотя неустойчивой улыбкой. Он ненавидел рвоту, она оставляла по себе ощущение нереальности и лёгкое головокружение. Не говоря уж о голоде. Мерлин вытер лицо полотенцем и ещё раз прополоскал рот.
- Я не успел. В смысле, я здоров.
- Мерлин, ты болен. Ты пил лекарства вчера вечером?
Мерлин смял полотенце и бросил в урну, игнорируя сердитый взгляд Уилла. Он сделал несколько глубоких вздохов, почувствовал себя лучше, и ещё подумал, что раковина теперь воняет помидорами. Бррр.
- Мерлин! - друг ощутимо встряхнул его. - Отвечай!
- Ну забыл, и что? Я учил этот чёртов аккомпанемент и заснул. А утром слишком торопился, некогда было об этом думать.
- Господи Иисусе! - Уилл вцепился в волосы. Мерлина испугала такая тревога на лице друга. - Вот же идиот!
В этот момент Ланс открыл дверь. Он притащил три сумки и два скрипичных футляра, которые сгрузил на пол у стены.
- Эй, - спросил он озабоченно, - всё нормально?
- Да, - сказал Мерлин.
- Нормально? Чёрта с два! Он только что спустил весь обед в канализацию, - незамедлительно добавил Уилл.
- Хватит драматизировать, со мной всё хорошо, - Мерлин забрал сумку у Ланса. - Спасибо.
- Какой-то ты бледно-зелёный, - заметил Ланс, доставая из собственной сумки бутылку воды. - На.
- Тебе не понравится вода с томатным вкусом, - запротестовал Мерлин.
Ланс только тряхнул головой, открутил крышку и протянул бутылку другу. В это время Уилл пошарил в сумке Мерлина. Он отыскал коробочки с витаминами, маленькие яркие бутылочки с пилюлями и начал собирать лекарства в ладонь. Он вложил цветные таблетки в руку Мерлина.
- Прими это. Сейчас же!
Тот сделал, как сказал Уилл, глотая по три таблетки разом (сказывался опыт). Вода так приятно падала в саднящую глотку, что Мерлин вылакал всё содержимое бутылки, прежде чем Ланс успел его остановить.
- Наверно, тебе надо пойти домой поспать. Забей на оркестр сегодня вечером, - сказал Ланс. Он обнадёживающе похлопал Мерлина по плечу, тепло руки чувствовалось сквозь рубашку.
- Где твой ингалятор? - рявкнул Уилл, напугав парня, только что вошедшего в туалет. - Мерлин!
- Я собирался купить новый.
- Как давно?
Уилл вплотную подошёл к нему. Ланс нахмурился.
- Мер...
- Брось, Уилл, - сказал Мерлин устало. - Я просто немного переел. Уже всё в порядке.
Кажется, другу было ещё что сказать по этому вопросу, но Ланс наступил ему на ногу, и Уилл захлопнул рот, напоследок взглянув построже.
- Квартет в четыре тридцать? - спросил Мерлин с надеждой. - Если ты не прибил Фрейю банкой из-под колы.
Уилл бросил на него взгляд, ясно говоривший: этот разговор ещё не закончен, приятель! Однако позволил Мерлину спокойно вернуться в столовую.
Тому необходим был рояль.
*
Артур назначил три дополнительных репетиции в следующие два дня. Он позвонил Мерлину в восемь вечера.
- Нам надо повторить концерт, - заявил он без всякого приветствия. У Мерлина как раз был перерыв, он пил холодную воду в подсобке «Гран Эшель».
- Прямо сейчас? - спросил пианист, поглядывая в сторону кухни. - Я сейчас на работе.
- Вообще-то ты работаешь на меня. Жду через полчаса.
Артур повесил трубку прежде, чем Мерлин успел вставить хоть слово. Тот вытаращился на телефон в недоумении.
- Задница, - произнёс он в пространство, швырнув мобильник в карман. Моргауза убьёт его, если он сбежит в середине вечера. Для пианиста не очень хорошо незаметно исчезнуть, тем более, если этот пианист рассчитывал быть накормленным чем-то вкусным. Юноша прикинул, можно ли пойти к Моргаузе и отпроситься пораньше, чтобы быть у Артура в девять, как назначено. Потом подумал, что спрашивать о чём-то у шеф-повара, вооружённого разделочным ножом, не хотелось бы пробовать. Моргауза была ужасна, когда готовила пищу, то есть практически всегда. И могла стать ещё ужасней, если того желала. У неё отлично получалось. Прерывать эту женщину в самый разгар работы было не лучшим делом. И у Мерлина было некоторое чувство самосохранения. Пендрагон в крайнем случае даст ему нотами по голове за опоздание. Артур не покрошит его и не подаст с гарниром.
Да, Моргаузе лучше не перечить.
«Придётся ему это пережить», - подумал Мерлин и осушил стакан. Толкнув дверь подсобки, он вновь погрузился в атмосферу зала, глубоко вдохнул аромат чего-то вроде соуса с травами и рыбы. Рот музыканта наполнился слюной, и он оглядел помещение в поисках источника запаха. Может, удастся получить кусочек потом, если Моргауза будет в хорошем настроении.
Мерлин снова уселся перед роялем, чувствуя мстительное удовольствие от того, что поставил Задницу на место.
Что-то действительно счастливое... что-то весёлое... что-то...
Улыбнувшись проплывшему мимо подносу с десертами, Мерлин решил, что будет играть.
/Венгерская рапсодия
У Мерлина была целая философия игры в ресторане - если вы не заставили фарфор, хрусталь и серебро сиять, пьеса исполнена зря. Обычно эта философия приводила к похлопываниям по плечу от официанток, чаще всего они передавали от шеф-повара сообщение: СЛИШКОМ ПО-ФРАНЦУЗСКИ.
Поскольку в жилах Мерлина текла ирландская кровь (в энном поколении), а рапсодия была венгерской, эти два элемента вряд ли должны были дать в итоге французское звучание, разве что из-за того, что эта страна находилась где-то посерёдке между теми двумя. Когда ноты закрутились вокруг ножек стула и отчаянно взвились к потолку, Мерлин улыбнулся отражению в шампанском. Он видел пузырьки и почти, почти ощущал их вкус. Первый разлёт был волнующим, и хотя юноша знал, как будут после него ныть костяшки пальцев, тут же изобразил ещё парочку, размашистых, тягучих, сияющих, как нити золотого сиропа.
В этот момент он почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Однако Мерлин не прервал бы игру ни ради кого, поэтому проигнорировал звонок и сразу перешёл к следующей пьесе. Кажется, он слышал эту вещь по радио, что-то изящное и светлое, хотя не настолько очаровательное, как рапсодия. Музыкант отвлёкся на супчик дня, жёлтый крем-суп с точками трав и перца, которым наслаждалась пара за ближайшим к роялю столиком. Мерлин почувствовал, как рот наполняется слюной, а левая рука заиграла Альберти потише, поскольку мозг сосредоточился на том, каково на вкус было бы это блюдо. С виду похоже было на луковый суп. А может, это были грибы. Мерлин любил грибы.
Его телефон завибрировал снова.
Мерлин заиграл редкую вещь Карла Винески правой рукой, а левой выключил телефон, не вынимая из кармана. Он продолжил играть, лишая себя всех лакомых кусочков при помощи Дебюсси.
*
Через час, снова включив телефон, Мерлин обнаружил шесть пропущенных звонков и несколько сердитых, строгих и опасных для жизни сообщений от некоего А. Пендрагона.
Ты опоздал. У тебя пять минут, чтобы исправить ошибку.
Через пять минут:
У тебя языковой барьер? Бегом сюда или ты уволен.
Через десять минут:
ТЫ ГДЕ? НЕМЕДЛЕННО СЮДА, ИЛИ БАШКУ ОТОРВУ
Мерлин не стал прослушивать голосовую почту, просто набрал номер Артура. Трубку подняли после первого гудка.
- МЕР...
- Я работал, вы, бесчувственная задница! - сказал Мерлин, дожёвывая панини. Перед ним стояла полупустая тарелка с чем-то похожим на стейк, потому что Моргауза была в чудесном настроении и приготовила это специально для пианиста.
- Ты работаешь на меня! - заявил Артур, который, очевидно, был в плохом. Мерлин слыхал о таких вещах. Пендрагон был просто избалованным, я-знаменитость-а-ты-мой-музыкант-на-побегушках.
- Нет, я работаю с вами. И у меня была середина рабочей смены.
- Мне всё равно, - голос Артура звучал спокойно и презрительно одновременно. - Давай сюда. У тебя десять минут.
- Но здесь нет автобуса, который...
- Замечательно. Тогда пятнадцать.
Гудок.
- Ой, да ладно! - Мерлин уронил голову на стол, и лишь в последний момент вспомнил про суп. Так или иначе, влез в тарелку носом.
- Сосредоточься на моей еде, мальчик мой, когда ты ешь её, - заметила Моргауза, проходя через кухню. - Выкинь телефон.
- Простите, - сказал Мерлин, возвращаясь к остаткам блюда. - Это было раздражающе. Но важно.
- У меня есть тимьян к такому супу. Подсыпать?
Юноша чуть не подавился последней ложкой и получил жёсткий удар по спине.
- Нет. Но спасибо.
Мерлину удалось поймать последний городской автобус, который высадил его за два квартала до жилья Артура. В это время года было не слишком холодно, но он был одет легковато для прогулок на свежем воздухе в половине десятого. Фонари вокруг Дарлинг Пойнт Роуд горели ярко, так что было совсем неплохо. Мерлину нравилось сияние фонарей, лившееся, как яблочный сок, на тротуар, тёплое, привлекающее мотыльков, которые резвились высоко над головой. Он пробежал последние несколько метров, стремясь внутрь, к теплу, и чуть не врезался в стеклянную дверь.
Дёрнув ручку, юноша влетел в фойе с вихрем кружащих листьев и газет. Он широко улыбнулся охраннику за стойкой, не найдя взаимности, и поспешил к лифтам на дальнем конце помещения. Мерлин бывал здесь так часто, что уже не приходилось объяснять швейцару, к кому он ходит, его просто провожали строгим взглядом.
Лифт со звоном открылся, и Мерлин шагнул внутрь. Он мысленно репетировал суровую речь для Задницы, пока кабина поднималась на двадцать первый этаж. Музыка гудела и звенела из скрытых колонок, и юноша сунул руки под мышки, чтобы согреть. Обычное дело. Артур настоящий псих. С другой стороны, он лучший исполнитель, и Мерлин может снова уговорить его играть Баха, если удостоверится, что Пендрагон не заставит его исполнять пьесу так, что руки будут чувствовать себя просто мёртвыми.
Двери лифта открылись, и Мерлин шагнул в небольшую прихожую, предварявшую основную квартиру. Или, в данном случае, студию. Под дверью Артура не было свалки обуви, как у нормальных людей. Мерлин уже спросил об этом и получил от Пендрагона небольшую лекцию о том, как опасно разбрасывать личные вещи, а потом удар по голове, чтобы не отвлекался.
Мерлин гадал, не стоит ли сейчас Артур за дверью, сжимая в руке самый толстый уртекст и приготовившись...
Дверь со стуком распахнулась.
- Какого чёрта ты всё ещё стоишь там? - сказал Пендрагон, и юноша инстинктивно сделал шаг назад, ужаснувшись его беспорядочной причёске.
- Что случилось с вашими волосами? - удивился Мерлин, не в состоянии перестать таращиться. Со вздыбленной и спутанной шевелюрой Артур выглядел как безумный серийный убийца, и это предположение подкреплялось выражением Артурова лица, даже больше, чем состоянием волос.
Хозяин дома отступил назад, давая Мерлину пройти. Тот стоял на месте.
- Вы понимаете, который сейчас час? Точно? - спросил он, понимая, что даже у самых замечательных людей бывают сумасшедшие дни.
- Да, в отличие от некоторых, не будем показывать пальцем. Ты опоздал!
*
Мерлин скрестил руки, этот жест он перенял от Артура.
- Не ждите, что я прибегу на первый свист, я же не собака.
Тот топнул ногой об пол, и юноша наконец поддался, проскользнул мимо него бочком в студию. Гость бросил сумку на пол и обернулся, когда Артур хлопнул дверью.
- Ну, раз ты уже здесь, мы можем начать. Я просто хотел бы повторить...
Но Мерлин перебил его.
- Артур, ты свинья! Я живу в часе отсюда на автобусе! Я не на побегушках у тебя! Не представляю, как прежний аккомпаниатор это терпел. А если серьёзно...
- Давай я расскажу тебе о перспективах, - саркастически сказал Артур, округляя глаза. - Этот концерт имеет ключевое значение для моей карьеры. Это высший уровень, которого ты когда-либо достигнешь. И он через неделю. Так что да, я буду вызывать тебя на дополнительные репетиции, если почувствую в них потребность.
Мерлин таращился на него, с мужественным лицом, с притягательной линией челюсти, со всеми его талантами - жуткую задницу, и чувствовал, что воздух начинает обжигать лёгкие. Он видел руку плюшевого Артура, торчащую из сумки, и сопротивлялся желанию достать и побить его.
- Ты... - Мерлин крутанулся вокруг себя на месте, не находя нужного слова, чтобы выразить в полной мере, до чего Артур задница. - Ты такой... Ррр... Я просто не могу...
И тут все его внутренние жалобы, всё, что он хотел ответить на каждый удар по голове или ядовитое замечание, вырвалось наружу, потому что ноги Мерлина болели от ходьбы, он ощущал себя таким вымотанным, что едва мог думать, и чувствовал, что дышит лишь наполовину. Моцарт и Вольфганг остались дома одни, некому было накинуть на клетку ночное покрывало. А ещё предстояло разучивать пьесы для Ланса и собственного сольного концерта.
И его понесло:
- ...и у некоторых из нас бывает настоящая работа, чего ты, наверно, никогда не пробовал. Не могут же все быть такими тупыми задницами, а? И кроме всего прочего, здесь нет автобусов после десяти, так что мне придётся идти домой ПЕШКОМ, что займёт около двух часов, а ещё у нас завтра с утра назначена репетиция, ты что, её не мог дождаться?!
Повисло долгое молчание.
Артур, кажется, был напуган неожиданным взрывом, а Мерлин вдруг понял, что это его самая длинная речь в адрес работодателя. За всё время. На миг юноша решил, что зашёл слишком далеко. Прежде всего, это был Артур Майкл Пендрагон. (Мерлин его погуглил. Совсем чуть-чуть). Сейчас его просто выкинут за дверь. Мерлин не мог понять, что за выражения сменялись на лице Артура. Удивление... возмущение... насмешка? Срочно пора заводить очки.
И тогда Задница сказал:
- А почему ты не взял такси, раз уж у тебя нет машины?
Мерлин прикрыл лицо рукой.
- Потому что я не могу позволить себе такси, понял?
- Что? - переспросил Артур, словно никогда раньше не слышал слов «не могу позволить». Что было вполне вероятно для владеющей студией, водящей машину и дующей соки Задницы.
- Не бери в голову, - сказал Мерлин, опуская плечи. Он энергично потёр кулаком правый глаз, не утруждая себя, чтобы подавить зевок. - Хватит об этом. Я готов работать, хотя нот при мне нету.
Артур ответил не сразу, поглядев на аккомпаниатора изучающе. Потом подошёл к одной из полок и достал пахнущие новизной альбомы.
- У меня есть копия, - Пендрагон положил их на рояль. Он достал скрипку из футляра, но не подтянул смычок, что означало, он репетировал. Как предсказуемо.
Мерлин сел за рояль и сыграл хроматическую гамму в качестве приветствия.
- С третьей цифры, - сказал Артур. - Если мне не изменяет память, сегодня с утра ты играл этот фрагмент каждый раз по-разному. Мне бы хотелось, чтобы ты определился.
Мерлин засопел. Он поставил ноги на педали и заметил, что всё ещё обут. Он покосился на Артура. Но тот настраивался с закрытыми глазами, и ничего не заметил. Юноша ждал, он уже усвоил привычки Артура, изменения его дыхания. Взмах.
И пришла музыка.
*
Хунит продала швейную машинку и китайский фарфоровый сервиз, чтобы купить Мерлину пианино. Сыну было только восемь, он не разбирался в стоимости вещей, но знал, что пианино - лучшая на свете вещь, которую мальчик может получить на день рождения. Оно было старое, со сколом возле колеса, со слегка желтоватыми клавишами. Золотая буква отвалилась, оставив надпись «МАХА», и си-бемоль западала, если по ней ударяли слишком сильно.
Тем не менее, Мерлин назвал пианино Альбертом в честь бездомного кота, которого подкармливал прошлым летом, и трижды в день фанатично играл: перед завтраком, после школы и после ужина. Эти уроки продолжались часами, хотя он ещё не знал настоящих пьес, и дом Эмрисов всегда был полон музыки. Часто Мерлин играл то, что услышал по радио, в автобусе по дороге из школы, а однажды - мотив, который насвистывал прохожий. Он предпочитал проводить вечера в гостиной, перебирая звуки, как некоторые перебирают набор печенья с разными вкусами (мальчик любил печенье почти так же сильно, как Альберта). Его уроки были забыты. Недоделанная арифметика валялась на полу, а Мерлин играл менуэты из первого в жизни сборника. Через месяц матери не хватало денег на диски, а сыну не хватало пальцев для Баха.
- Может быть, пора нанять тебе учителя, мой сладкий, - сказала Хунит.
Мерлин только улыбнулся, потому что в руке он держал печенье, в духовке жарилась курица, и вообще мир был идеален.
*
Когда Артур наконец был удовлетворён, уже перевалило за одиннадцать. Мерлин чувствовал себя мёртвым, его ноги съехали с педалей, и он поглядел на Артура сквозь резную подставку. Пианист сыграл нисходящую хроматическую гамму, которая должна была звучать как намёк, но превратилась в грустную жалобу.
- Всё? - спросил Мерлин, уперевшись лбом в крышку рояля. По размышлении он добавил: - Я есть хочу.
- Да, - кивнул Артур снисходительно.
- Хорошо.
- Уже кое-что.
Мерлин удивлённо заморгал. Первый комплимент.
Пендрагон выглядел гораздо менее паникующим, чем пару часов назад. Фактически, он выглядел вполне довольным собой, удивительно умиротворённым для своего невыразительно лица, и чистил скрипку шёлковой салфеткой. Его руки действовали привычно, уверенно, стряхивали белую пыль канифоли и стирали следы пальцев с грифа. Это были гипнотические движения, грозящие усыпить Мерлина. Артур ослабил смычок и опустил инструмент в футляр. Щёлк, щёлк.
Юноша проследил, как Пендрагон снял пиджак со спинки стула, накинул его. Что-то металлическое звякнуло в кармане, когда Артур натягивал рукава. Поскольку Мерлин не шевелился, Пендрагон оглянулся и замер вполоборота. У него действительно был прекрасный профиль. Как будто жизнь снова пыталась обмануть Мерлина. Он ни за что бы не влюбился в Артура, если бы тот не был так хорош в своих пиццикато и ноктюрнах, и не был Эстетическим Наслаждением. Но, вместе с тем, он был Задницей, из-за которой Мерлин пойдёт домой пешком среди ночи. Это был похоже на лживую рекламу.
- Ну ты идёшь или нет? - спросил Задница.
Мерлин вытаращил глаза.
- Что?
- Давай. Я отвезу тебя домой.
- Отвезёшь домой? - переспросил Мерлин удивлённо.
- Как я только что сказал. Шевелись.
Чуть не свернув в спешке стул, юноша подхватил с пола сумку, выскочил в коридор и налетел на Артура, который вызывал лифт.
- Покажешь дорогу. Я не очень хорошо запомнил.
Мерлин поудобней устроил сумку на плече и прошёл за Артуром в кабину. Лёгкая музыка полилась из колонок как промывающая мозги синтезированная пропаганда. Мерлин не любил её.
- ...дорогу?
- Да. Где-твой-дом.
Артур обратился к нему с издевкой, но как бы не совсем понимая, куда девать брови. Он выглядел полунасмешливо и полураздражённо. Ну, хотя бы не полубезумно, как при встрече. Надо радоваться любой мелочи в мире, где клубничное молоко продаётся только упаковками по шесть пачек. Мерлин знал это.
- Я устал, - сказал он примирительно и почти выпал из лифта. Артур поймал его за локоть и придал движению нужное направление.
- Смотри, не сломай себе шею. Или того хуже, руку, - посоветовал Пендрагон. - Всего неделя, помнишь?
- Думаешь, я забуду? Это причина, по которой я ещё не в кровати, - пробормотал Мерлин мрачно, следуя за Артуром по лабиринту белых и жёлтых линий ко гладкому чёрному автомобилю. У такого должен был быть чёрный автомобиль, подумал Мерлин сердито. Наверняка считает, что чёрный - это цвет.
Машина издала скулящий звук, словно собака при встрече с хозяином, и два оранжевых огня вспыхнули, когда Артур издалека открыл замок.
- Давай. Она не укусит, - он распахнул водительскую дверь и скользнул внутрь. Мерлин помедлил, открыл пассажирскую дверь и поставил сумку на пол. Он пошарил в поисках ремня безопасности. Артур включил зажигание. Взревел мотор. Приборная панель осветилась, и заиграла фортепианная музыка - Шопен.
К облегчению Мерлина, Пендрагон пристегнулся и не делал лихих поворотов, как Уилл.
Было так странно сидеть в автомобиле Артура, Артура, который не сердился и не лупил его по голове чем попало. На самом деле, сегодня вечером было немного насилия, когда Мерлин решился на эксперимент и прибавил темп в конце третьей части. Может быть, Артур после захода солнца был сговорчивее. А может, он просто чувствовал себя лучше, накричав на аккомпаниатора за опоздание, или все эти ворчания и обсессивно-компульсивные привычки слетели с него, как только Мерлин смог ответить. Откинувшись на удобном сиденье, юноша обдумывал новую информацию, чтобы использовать в будущем.
- Мог бы просто дать денег на такси, - сказал наконец Мерлин, нарушая уютное молчание. Артур глянул на него.
- Бензин дешевле. И я сомневаюсь, что ты найдёшь дорогу домой, даже если не сам поведёшь.
- Сейчас ведёшь ты, - заметил Мерлин.
- Я исключительный случай, - провозгласил Артур самодовольно.
Мерлин незаметно пнул плюшевого Артура через сумку. В проигрывателе Шопен сменился на Вивальди, внезапно изменив обстановку. Свет фонарей и витрин как будто засиял ярче сквозь чернильную темноту за окном. Всё менялось так быстро. Мерлину показалось, что он влюбился в Дебюсси, сплошь состоявшего из порывов и ощущений. Юноша спрашивал себя, замечает ли Артур такие вещи, или автомобиль для него только транспортное средство. Скорее последнее. Автомобильная депривация давала Мерлину уникальный взгляд на жизнь, и он чувствовал, что это к лучшему.
Или он просто слишком хотел машину.
- Здесь поворачивать? - спросил Артур. Мерлин вгляделся в темноту и кивнул. Пендрагон сердито засопел. Его пассажир улыбнулся безо всякой причины. Так они ехали, бок о бок, Мерлин глазел на сияющие огни, Артур следил за дорогой. Наверно, не стоило держать обиду. Не вина Артура, что он страдает от нервных срывов и нуждается в аккомпаниаторе для битья. Все скрипачи немного перенапряжённые, как часто говаривал Гаюс.
- Спасибо, - сказал Мерлин. - За то, что отвёз меня домой, я хотел сказать.
Артур на секунду перевёл взгляд на него, потом вернулся к дороге.
- Всегда пожалуйста.
Мерлин снова стал глазеть в окно. Они были уже почти на месте. Юноша начал узнавать дома, вот кафе с полосатыми шторами, вот бар, всё ещё открытый, разговоры, винные пары и свет лились на тротуар. Возможно, Артур надрался как раз в этом баре, когда уснул на ступеньках Мерлина. Задницы не могут без выпивки. Даже Задницы-Эстетические Наслаждения. При воспоминании о том, как Пендрагон обслюнявил его «грушу», потеплело на душе. Это было так непохоже на собранного, держащего всё под контролем виртуоза, который сидел рядом, что Мерлин не смог сдержать смешок.
Артур припарковался на тротуаре. Мотор затих.
Мерлин не сразу сообразил, что ему пора выходить. Подобрав ремень сумки, он открыл дверь и выбрался из машины. Пендрагон виделся тёмным силуэтом на фоне окна, вполоборота к аккомпаниатору, который всё ещё держался за дверцу.
- До завтра?
- Не опаздывай, - сказал Артур. Мерлин захлопнул дверцу. Он стоял и смотрел, как автомобиль ловко выруливает на дорогу, как тает в темноте, а потом пропадает за поворотом. Юноша закинул сумку на плечо и улыбнулся про себя.

@темы: переводы, фанфики, Merlin

---

Название: Крысолов

Автор: Тёмная сторона Силы

Жанр: ангст, дарк, приключения, полное AU по отношению к истории и географии. Для героев - альтернативное будущее, для нас - альтернативное прошлое. Насилия и секса не будет. А ещё можете считать это кроссовером с фольклором, Гофманом и Марком Твеном.

Пейринг: Артур/Мерлин

Рейтинг: PG-13

Дисклеймер: не корысти ради.

*
Когда стражники вошли в трактир, никто не прервал своих занятий. Разве что кто-то из приятелей поприветствовал их и в шутку предложил пива. Честным гражданам бояться нечего, так что если кто и боялся, виду не подал. Компания в углу играла в кости вроде как на щелбаны - не придерёшься, сколько воды в пиве и мела в хлебе и так все знали, а за колдунами приходили совсем другие люди. Музыканты продолжали играть, белёсая, прозрачная от недоедания девочка тонким голоском тянула песню про бедную сиротку под аккомпанемент скрипки и флейты, изредка ударяя в бубен. Не прерывая пения, она пошла по залу, и в бубен полетели монетки. Девочка заглянула в глаза стражникам, протянула бубен. Флейта запела особенно жалостливо, на глаза мужчин навернулись слёзы, а старший стражник, известный своей жадностью, неожиданно бросил медяк. Потом сердито глянул на музыкантов. На скрипке пиликал старик, видимо отец или дед девчонки. Они были очень похожи, только у мужчины седина сделала волосы бледно-жёлтыми, а глаза почти потеряли цвет, и голубизна замутилась. Обыкновенный старик, обыкновенная девочка.
Флейтист сразу бросался в глаза, хотя бы потому, что у него одного во всём зале были тёмные волосы. Среди белобрысых, пшеничных, рыжеватых, золотистых макушек он смотрелся, как ворона в курятнике. Кожа, напротив, была белая-белая, как фарфоровая посуда в лучшей лавке города, и густые чёрные ресницы отбрасывали синеватую тень на высокие скулы. Было что-то завораживающее в том, как полные губы обнимали мундштук, как длинные пальцы перебирали отверстия. Начальник караула ожидал, что и глаза у парня окажутся черными, как у жены господина Зигфрида, добытой в крестовом походе. Однако тот обдал стражников пронзительной синевой, взгляд был ясный, открытый и совершенно бесстрашный.
Он отнял инструмент от губ, улыбнулся и заиграл совершенно другую мелодию, весёлую настолько, что в зале поднялся невообразимый шум: все принялись подпевать, стучать кружками о столы, а некоторые, в том числе и пара стражников, пустились в пляс. Начальник караула вытолкал их из трактира: плясать при исполнении - это уж слишком. Они несколько минут стояли на крыльце, оглядывая заснеженные деревья и рыжую колею, ощущая лёгкий звон в ушах, пустоту и головокружение. Потом старший сказал:
- Ну и духотища там у них!
После чего стражники продолжили обход.
Веселье в кабаке понемногу утихло. Девочка дремала в углу, поджав ноги в башмаках не по ноге. Старик сменил скрипку на колёсную лиру и под тихие звуки затянул бесконечную балладу о подвигах и славе. Флейтист иногда давал ему отдохнуть, наигрывая негромко что-то лирическое или бравое в зависимости от поворота сюжета. Слушатели только тихо вздыхали.
Приятно было унестись хоть на часок в далёкие времена, в золотые деньки. Тогда рыцари не грабили народ, король не душил подданных налогами, а мир царил целых десять лет, пускай всего лишь на далёком острове в Западном море. Золотоволосый король Артур сражался с драконом, прекрасная королева Гвиневра верно ждала его в замке, измена и смерть были ещё далеко, венец не тяготил голову. Слушатели замирали во время рассказа о битве, восхищались красотой королевы и потешались над столетним волшебником, который заколдовал ветер. Ветер дул всё время в одну сторону, поэтому корабли Артура быстро добрались до места, но никак не могли попасть домой. Наконец Мерлин вспомнил, хлопнул себя по лбу, и под общий смех король Альбиона возвратился к королеве с трофеями.
Старик прильнул к пиву, а чернявый парень изобразил на флейте что-то вроде фанфар и пошёл по залу с шапкой.
- Поешь, - сказал старый музыкант, подвигая тарелку с похлёбкой, когда тот возвратился и вручил ему собранные деньги.
Люди стали расходиться, остались только немногочисленные постояльцы. В углу совсем молоденький паренёк понуро играл кинжалом, втыкая его в дубовую столешницу.
- Завтра я собираюсь в Эльбинг, - между ложками супа бросил ему флейтист, - а тебе советую возвращаться домой. Ты ещё маловат для подвигов.
- Артур выиграл первый турнир в двенадцать лет, ты сам говорил! - горячо заявил светловолосый мальчик. - А мне уже шестнадцать. Тебе самому едва ли больше, а...
- Мне значительно больше, - вздохнул чернявый, которому с виду можно было с натяжкой дать двадцать. - И там будет опасно.
- В Эльбинге? - поднял плечи старик. - Неужто чума и туда добралась?
- Нет, не добралась, - вздохнул флейтист и вернулся к супу. - Ты ел? Эх ты, Артур! Тебе было на что поесть? Иди сюда.
Мальчик подошёл, сел рядом, взял кусок хлеба и принялся жевать. Потом придвинулся ближе, ещё ближе, прижался к другу, словно пытаясь согреться.
- Ты же знаешь, я не могу уйти. Зачем ты меня околдовал?
- Если бы я тебя околдовал, ты бы и не подумал...
- Но почему мне кажется, что я без тебя умру?
- Это любовь, малыш, - прошептал старик, потрепав светловолосого по плечу.
- Это чары, - преданно глядя в глаза друга сказал тот. - Скажи, Крысолов!
- Если так уверен, сдай меня куда следует, - усмехнулся чернявый. Потом обвёл глазами замерший зал: прозвучавшее прозвище заставило, кажется, даже огонь застыть в камине. - Ой, нет, мы уходим сегодня, прямо сейчас! Мартин, буди Марту!
И четверо выскользнули в ночь.
*
Одно было хорошо - разбойников и диких зверей в эту ночь можно было не опасаться. Наверняка не было больше полоумных, способных выйти на улицу в такую погоду, но ради спасения трёх жизней - насчёт собственной у Крысолова было отдельное мнение - пришлось. В лесу творился ужас кромешный. Луну затянуло тучами, поднялась метель, в которой едва можно было различить дорогу. Потом снег перешёл в дождь, который тут же застывал тонкой ледяной корочкой на стволах и ветках, на волосах и одежде. Дорога превратилась в мокрое стекло. При малейшем движении ветра деревья издавали звон и хруст, как будто кто-то потряхивал огромные хрустальные люстры. Потом дождь опять сменился снегом, мокрым, липким, и ветки наконец начали рушиться под непосильной тяжестью.
Марта громко плакала, Мартин дрожал и готов был броситься в ужасе куда угодно, если бы двое парней не ухватили его покрепче.
- Всё будет хорошо! - как будто сам себе не веря, прокричал Крысолов. Его едва слышно было сквозь рёв бури, перестук хрустальных ветвей и треск ломающихся деревьев. - Просто держитесь как можно ближе ко мне!
Он вытянул длинные, костлявые руки, стараясь обхватить сразу всех троих: плачущую девочку, сурового мальчишку и обезумевшего от страха старика. Вдруг сверкнула молния - невиданное среди зимы дело - и в её кратком свете прямо перед беглецами сразу несколько деревьев рухнуло поперёк дороги. Трое шарахнулись назад, едва не сбив с ног Крысолова. Однако и он быстро понял, что перелезать через упавшие стволы в обнимку невозможно.
- Стойте рядом! - крикнул парень и вынул из-за пазухи чёрную флейту. Первые звуки были резкими, неровными, жуткими, похожими на разгулявшуюся непогоду. Постепенно мелодия выровнялась, словно музыкант приноровился к инструменту. Она становилась всё тише и спокойнее, текла, как колыбельная, и когда последние ноты, будто шёпот, сорвались и растаяли, Крысолов отнял флейту от губ, и наступила такая тишина, в которой было слышно только как юноша дышит на застывшие пальцы. Ветер совершенно стих и можно было кое-как двигаться дальше по молочно-белой, почти светящейся дороге, там и сям перекрытой чёрными стволами. Ближе к утру измученные путники добрались до придорожной таверны и остановились там на несколько часов. Неизвестно было, сколько времени им удалось выгадать.
Дальше их путь лежал в Эзельдорф, где преследователям снова представилась бы возможность поразмыслить, куда направились беглецы, а уже оттуда через Лик в Эльбинг.
*
Ганс проснулся и, не открывая глаз, зашарил рядом с собой. Он мучительно застонал сквозь зубы: того, кто с недавних пор ощущался ни больше, ни меньше, чем его потерянная и чудом возвращённая часть, куда-то пропал.
- Крысолов! - позвал он вполголоса. - Эй, Крысолов!
Мальчик сел и огляделся. Вот сейчас знакомая длинная и тощая фигура появится в сарае, засияет улыбка ярче бьющего в щели полуденного солнца, и Крысолов насмешливо скажет:
- Доброе утро, твоё величество. Прекрасный день для возвращения домой.
Конечно же, Ганс Вебер никаким величеством не был и благородной кровью похвастаться не мог. Хотя его отец был бургомистром вольного города Гаммельна. Суровый и строгий, Курт Вебер не одобрял рыцарских фантазий сына и не собирался отпускать его ни на одну из многочисленных войн, разве что какая-нибудь докатится до их родного города. В их роду все были ткачами, и Ганс должен был стать ткачом, как отец, как дед, в честь которого его назвали. Мальчик любил деда, но имя всё равно считал дурацким. Нет, скорее, чужим. И станок, и город - всё было чужим, подменным. Настоящая жизнь была там, в рыцарских романах.
Ганс знал все старинные песни назубок и однажды, услышав, как бродячий сказитель в трактире перевирает легенду, с жаром вступил в спор. Дело едва до драки не дошло.
- Артур никогда бы так не поступил! Артур...
- Эх ты, Артур, - незнакомая рука ласково и твёрдо легла на плечо, Ганс в панике скосил глаза и увидел длинные бледные пальцы. Человек, угадавший его имя... настоящее имя... Мальчик думал, что сейчас обернётся и тоже назовёт незнакомца, нет, давнего знакомца, по имени. Нет.
Чужой парень, лопоухий, нескладный, самый красивый на свете, самый тёплый и родной, единственно настоящий в этом поддельном мире, стоял и глядел на него ошарашенно.
- Артур... - прошептал бродяга, едва ли не со слезами на глазах. Потом он ни разу не позволил себе такой слабости.
- Как тебя зовут? - резко и яростно спросил Ганс. Нет, теперь - Артур. Спросил так, словно от ответа зависела его жизнь. - У тебя есть имя?
- Меня зовут Крысолов, - парень весь подобрался. - А моё имя тебе знать не стоит.
Шепоток побежал по залу, все взгляды обратились на Крысолова. Минуту назад никто бы и не подумал, что этот нелепый юноша может быть чем-то большим, а сейчас никто не усомнился в его словах.
Артура как кипятком ошпарило. Крысолов, тот самый, кого вызвал отец, колдун, мошенник, последняя надежда города. Который по счёту год выдался урожайным, амбары ломились от зерна, сытые крысы, не скрываясь, разгуливали по улицам города, от пережора портили еду и вещи, нападали на кошек, собак и маленьких детей, а бывало, и на зазевавшихся взрослых. Богатство стало непосильной ношей, удача обернулась бедой.
- Ты нас не обманешь? - спросил он встревоженно. Обмануть доверие простых людей... в этом было что-то нестерпимо ужасное.
- Не всякую силу можно побороть мечом, - обнадёживающе улыбнулся Крысолов, и Артур вдруг понял, что хочет увидеть совсем другую его улыбку. Которую в этой жизни никак не мог видеть. - До полнолуния ещё два дня. А там разберёмся.
Эти два дня Артур не отходил от отцовского гостя. Крысолову пришлось принять приглашение бургомистра и поселиться в его доме, где крысы столь же бесцеремонно шмыгали под ногами, как и везде. Одна, особенно наглая, забралась на обеденный стол, и бродяга продемонстрировал своё умение: насвистел простенький мотивчик, под который крыса поднялась на задние лапки и тонко запищала. Когда свист оборвался, зверёк ошарашенно завертел головой, метнулся в одну, в другую сторону, нелепо свалился с края стола и под общие смех и улюлюканье скрылся в углу. Артур ничего не мог с собой поделать, ему было не до смеха, он смотрел на сложенные трубочкой губы.
- Тут нет никакого колдовства, - губы разошлись в улыбке. - Крысы свистят и пищат, главное - правильно подобрать звук.
Мальчик вызвался показать гостю город, показал ему все любимые закоулки, и холм над рекой, с которого всё видно: мост, башню на острове, причал, поворот реки и плёс, крепость и нижний город, и даже немного пустых в эту пору полей. Они лежали под деревом, и Крысолов рассказывал бесконечные истории, которые словно сам пережил, или играл на чёрной от времени флейте. Эта флейта не нравилась Артуру. Она была частью поддельного мира. Как деревянная нога на месте настоящей. Да. На её месте что-то было, но что? Этого он вспомнить не мог.
В полнолуние, в сияющую полночь, он сидел в покрытой блестящим инеем, таинственно-праздничной лодке. Мостовая шевелилась, нет, это были не округлые камни, а округлые спины крыс. Они двигались и со стороны главной улицы, и по мосту, вытекали из подворотен, выныривали из окон и дверей, спрыгивали с крыш, толкаясь, устремлялись вслед за фигурой, глядя на которую Артур чувствовал, как сжимается сердце.
Крысолов, наигрывая на флейте, подошёл к реке, ступил в тёмную, тяжёлую осеннюю воду. Артур помог ему забраться в лодку так, чтобы мелодия не оборвалась. Изящные пальцы завораживающе двигались, открывая и закрывая отверстия, и Артур едва вспомнил, что он должен грести: неожиданное желание затуманило разум. Он облизнул пересохшие губы и налёг на вёсла.
Флейта пела, крысы шли к ней. Когда последний хвост скрылся под водой, Крысолов опустил инструмент. Его помощник перестал удерживать лодку на месте и поднял вёсла.
Лодку подхватило течением, и всю ночь они скользили по звёздам. К утру их, сонных, вынесло на прибрежную отмель. И так вышло, что в Гаммельн оба не вернулись.
*
Дверь сарая заскрипела и вошёл Мартин, старик.
- Где он? - вместо приветствия спросил Артур.
- Ушёл, - просто сказал старый музыкант. Мальчик взвыл. - Он сказал, что для нас с Мартой он слишком опасный спутник. А тебе велел передать... - Мартин поглядел на облизнувшего пересохшие губы Артура, - чтобы ты шёл домой.
- Где мне его искать? - упрямо гнул своё мальчик.
- Мир велик, - пожал плечами Мартин. - Может, он и пошёл в Эльбинг, как собирался.
Тогда Артур обрушил на старика целый ворох вопросов, которые целых два месяца не тревожили его ум. Он был слишком поглощён тем, чтобы просто смотреть на Крысолова, просто подойти ближе и дотронуться лишний раз, а если повезёт, сесть рядом, обнять и не отпускать.
- Как его зовут? Откуда он? Ты давно его знаешь?
Два месяца Артур таскался за Крысоловом по зимним дорогам, не спрашивая, зачем и куда. Два месяца они встречали таких же бродяг, и многие хлопали его спутника по плечу, называли разными именами, ни одно из которых не было тем самым. Мартин встретился им пару дней назад, обнял Крысолова, назвал чужим именем, поплакал немного...
- Малыш, - старик погладил Артура по светлым волосам, отбросил случайную соломинку. - Он вылечил мою Марту. Мать от неё отказалась, говорила, ребёнка подменили. Девочку едва не сожгли как ведьму - она билась и разговаривала чужим голосом. Петер - вот кто настоящий колдун. Но он очень добрый, храни его бог от плохих людей...
- Кто это - Петер? - непонимающе спросил мальчик.
Музыкант вытаращился на него. Ах да, ещё одно живущее отдельной жизнью имя.
- У него есть дом? - с последней надеждой спросил Артур.
- Не знаю, - ответил старик, глядя куда-то вдаль. - Он такой... Может, он и не колдун вовсе, а... - тут он наклонился к самому уху собеседника, - добрый ангел господень, посланный нам из сострадания.
*
Артур сидел в трактире, в Эльбинге, подпирая правую щёку. На левой красовался свежий шрам - след от недавней стычки с разбойниками, первой в его жизни. До этого приходилось драться только по праздникам, стенка на стенку, да ещё иногда с парнями из красильной слободы, у которых с городскими была вражда из поколения в поколение. С палкой он управлялся лучше всех, а тут - откуда что взялось - даже отбил у врагов меч, потом другой, управился один с пятью. Вернее, с четырьмя, пятый сбежал, и оставалось только надеяться, что это была не часть большой банды.
Мальчик пил себе пиво и думал, что теперь у него есть даже два меча, а раньше и об одном приходилось только мечтать. О том, что за два месяца с Крысоловом их и пальцем никто не тронул, а за неделю его уже трижды пытались ограбить и один раз забрать в солдаты. Что в Эльбинге Крысолов не был и вряд ли появится. Наконец пришло время подумать, куда и зачем тот мог направляться. Впервые он стал вспоминать маршрут, вычерчивая его кинжалом на заляпанной столешнице. Гаммельн - Бирке - Штайнбах... Неожиданно вышло, будто они описывали вокруг города всё расширяющиеся круги. Дом был совсем рядом. И сейчас, и в любой другой день, оставь Крысолов Артура, тот не пропал бы. Но почему отсылающий его прочь, не дающий прикоснуться к себе так, как Артуру хотелось бы, но не отталкивающий до конца парень вдруг исчез именно сегодня? Мальчик снова поглядел на исцарапанный стол - так дети рисуют ветер. Итак, они расстались недалеко от Брюкена. Потом собирались отправиться на северо-запад, в Эльбинг, что Артур и сделал. Он ещё, помнится, горевал, что не сможет повидать сестру, так как чума уже добралась и до её города, а Крысолов вдруг помрачнел... Чёрт! Чёрт! Артур выбежал на холод, ловя ртом обжигающий воздух.
- Вот идиот! - заорал он. - Вообразил себя бессмертным!
Мальчик бросился к коновязи, вскочил на лучшую - словно он в этом разбирался! - лошадь, чужую, разумеется, перемахнул на ней через ограду и понёсся на восток. Пешком до чумной области было дня четыре, на лошади - немного меньше.
*
Ночью на лесной дороге путь Артуру преградили ужасные существа, отдалённо напоминающие людей, чёрные, с птичьими клювами, с круглыми, как будто стеклянными глазами.
- Сто-о-ой! - закричало одно из них. - Куда! Дальше - смерть!
Полубезумный от двухдневной скачки Артур схватился было за меч, но понял, что этот чумной кордон. Поперёк дороги был завал, за ним виднелось длинное кострище - в иные дни через огонь передавали деньги и вещи, торговля не прекращалась, как не прекращалась жизнь.
- Я... очень спешу... - прохрипел мальчик, едва не падая с коня.
- Утром разберёмся, - бесцеремонно стаскивая его вниз и, не смотря на сопротивление, волоча в караулку, заявил один из солдат.
*
С утра выспавшегося и умытого Артура накормили солдатской кашей и принялись расспрашивать. Но дождались от него больше вопросов, чем ответов. Мальчик словно очнулся от долгого сна, вспомнил, что кроме Крысолова существует ещё и мир вокруг.
Узнав, что Артур из Гаммельна, начальник караула спросил:
- Ну как, нашли вы своих детей?
- Каких это? - удивился мальчик.
- Тех, что увёл Крысолов.
Оказалось, что его побег из дома оброс подробностями. Говорили, что Крысолов не получил денег за работу и в отместку сманил бургомистрова сына, да что там, всех детей, которые умели ходить. Вот почему добрые граждане повсюду были готовы содействовать его отцу в поимке вероломного колдуна.
- Эх, нам бы такого крысолова, уж мы бы его не обидели, даже за детей гаммельнских простили бы, лишь бы избавил нас от напасти. Говорят, от крыс вся зараза. Как началось, за грехи наши...
Солдаты даже в помещении не снимали страшных масок, клювы которых были набиты целебными травами. Артур только по голосам мог догадываться, кто стар, кто молод, кто сильно боится, кто не очень.
Ходили слухи, что чума эта колдовского происхождения, из-за этих слухов уже не раз случались беспорядки. Моления были, несколько ведьм сожгли, а болезнь даже с морозами не унялась. И крысы. Крысы были везде.
- Помни, мальчик, обратно тебя никто не выпустит, - сказал начальник караула. - Подумай, стоит ли твоё дело твоей жизни.
- Да, - упрямо сжал губы Артур. Если Крысолов решил отправиться на верную смерть, то, по крайней мере, до последнего вздоха они смогут быть рядом. Предчувствие говорило мальчику, что он на верном пути.
*
К вечеру Артур добрался до дома своей сестры, Урсулы. Редкие прохожие жались к заборам, ворота везде были заперты, он еле нашёл нужный дом, и пустили его тоже не сразу. Привратник отказывался отпирать.
- Хоть брат, хоть сват, зараза не выбирает, на ком приехать, - буркнул он через забор.
Потом появилась Урсула, за нею какой-то парень, ворота распахнулись, и брат с сестрой бросились друг другу в объятия.
- Ты сбежал от отца? - спросила она с надеждой.
- Да, столько всего случилось, ты не поверишь, - начал Артур. - А ты как?
- У меня тоже много...
- Не держи гостя на пороге, - сказал «парень», оказавшийся одетой в мужское платье женщиной.
Урсула рассказала, как в начале мора умер её муж, и только заботами Маргариты, его младшей сестры, они были ещё живы. Бургомистр выдал дочку замуж насильно, ради торгового союза, но в чужом доме девушка неожиданно нашла родную душу.
Брат ошарашил её рассказом о новообретённом имени и прекрасном волшебнике с синими глазами.
- Помнишь, я болел в детстве, и ты меня утешала, а я всё спрашивал, почему глаза зелёные, должны быть синие, и вот я его нашёл, и снова потерял. Я здесь ради него.
Маргарита, от которой Урсула не таила секретов, строго и внимательно слушала.
- Чёрные волосы, синие глаза, - повторила она задумчиво.
- И вот такие уши, - сладко улыбнувшись при одном воспоминании, добавил Артур, прикладывая ладони к голове.
По лицу белокурой женщины скользнула тень, потом Маргарита улыбнулась и кивнула:
- В моём доме готовы принять любого, кто важен для брата моей подруги. А теперь ступай спать, завтра продолжишь поиски.
Они проводили мальчика в отведённую ему комнату, и когда дверь закрылась, он услышал неразборчивую фразу Маргариты, что-то про полнолуние и кровь, знакомый голос сестры «да, дорогая» и, кажется, звук поцелуя.
Рано утром дом наполнился шумом и вознёй: Маргарита считала, что в тяжёлые времена надо работать вдвое больше: за себя и за тех, кто не может. Артур смутился, что занят своими делами и пока не может предложить помощь. Ах, если бы он знал, что искал Крысолов, может быть, и его бы нашёл скорее! Мальчик выскользнул из кухни, в дверях чуть не столкнувшись с тихим малышом, воспитанником Маргариты. Она не побоялась подобрать ребёнка умерших от чумы родителей.
За пределами дома тоже шла привычная жизнь, всё было вроде бы обыкновенным, даже наглые морды шастающих повсюду крыс, по которым Артур ещё не успел соскучиться. Разве что некоторые прикрывались надушенными тряпками или клювастыми масками. Крысолова, которого и в маске трудно было с кем-то перепутать, действительно, видели там и здесь, вот только что он походил мимо, недавно ушёл, минуту назад свернул вон за тот угол...
В воздухе висело тяжёлое предчувствие беды, но привыкшие к нему местные жители смирились с неизбежным и положились на судьбу. К тому же болезнь была странной, скоротечной, она поражала свои жертвы после заката, и к восходу они успевали остыть. Поэтому город бравировал днём и в ужасе замирал к вечеру.
Зря пробегав целый день, Артур ни с чем вернулся в дом сестры, наскоро перекусил и рухнул на кровать.
Он услышал, как щёлкнул замок на двери, с той стороны, подскочил и не обнаружил брошенных с вечера у кровати мечей. Дверь была заперта. Окон не было. Мальчик в поисках чего-то, что сошло бы за оружие, метнулся к шкафу, резко распахнул дверцы и едва не закричал: навстречу ему шагнул Крысолов собственной персоной, выбросил вперёд тонкую руку, зажимая другу рот и прошептал:
- Тихо! Я здесь, чтобы защитить тебя. Зачем, зачем ты потащился сюда?
- Я не мог оставить одного ушастого идиота в опасности.
Гримаса боли скользнула по лицу Крысолова.
- Твой час ещё не пришёл, они разбудили тебя раньше времени, а я, дурак, не смог вовремя отказаться, надеялся на что-то и - вот... - он провёл рукой по лицу. - Что я могу теперь, без моей настоящей силы? Я как крыса по сравнению с драконом, - он горько усмехнулся. - Хорошо, что и у них задор не тот.
- О чём ты говоришь? - ошеломлённо спросил Артур.
- Скоро увидишь, - сказал Крысолов. - Я и сам пока не до конца понимаю, что задумали сёстры, но сегодня полнолуние, и луна уже взошла, зима, чёрт бы её побрал! Эта болезнь как-то связана с луной. И крысы тоже.
- О да, - раздалось от двери. - Как это чудесно, два голубка воркуют. В моей клетке.
Там стояла Маргарита, из-за её плеча высовывалась Урсула, малыш тоже был рядом, цеплялся за подол. Прочие слуги и домочадцы теснились сзади.
- Луна поднимается, сестра, - сказала Урсула.
- Уже скоро, сестра, - откликнулась Маргарита. - Остальные братья и сёстры скоро будут здесь.
- Эта болезнь...
Светловолосая женщина взглянула на Крысолова снисходительно.
- Последний негодный умер прошлой ночью, - неожиданно глубоким голосом сказал малыш.
- Как легко превратиться из охотника в дичь, - усмехнулась Маргарита. - Я знала, что ты не сможешь отказаться. - И с издевкой добавила: - Крысолов.
- Здесь больны все, - улыбнулась Урсула, глаза её засветились красным, - кроме вас двоих. Отойди с дороги, Крысолов, нам нужна кровь короля, на которой держится это настоящее.
- Ты бесполезен, - кивнула Маргарита. - Кровь, и магия, и весь мир с потрохами - уже наши, осталось только протянуть руку. Ты просто исчезнешь, если не будешь злить меня.
Совершенно растерянный Артур стоял плечом к плечу с другом, чувствуя через одежду тепло его тела. Крысолов не дрогнул, когда ткань затрещала на ввалившихся в комнату людях, когда фигуры начали неуловимо меняться. Розовые хвосты, бьющие об пол, красные глаза, длинные жёлтые зубы, вздыбленная сизая шерсть на загривках. Крысы. В человеческий рост. Поднялся невообразимый писк, от которого звенело в ушах.
Крысолов, как последнюю надежду, выхватил флейту.
- В этом городе нет реки, - прошипел малыш, прижимаясь ближе к Маргарите. Их тела начали сливаться.
- Они нас затопчут, - в отчаянье прошептал Артур, прикидывая, сколько тварей сможет задушить голыми руками.
- В этом городе всё ещё бывает рассвет, - Крысолов прижал флейту к губам, и полилась тихая колыбельная. Крысы, в которых мало осталось от людей, покачивались в такт, прикрыв глаза, и ближе всех было ужасное, раздувшееся, корявое существо с тремя головами и нелепо торчащими в странных местах лишними лапами. Морды трёхглавой твари всё ещё смутно походили на лица двух женщин и ребёнка. Крысиная королева встряхивала головами, никак не желая засыпать, но и не в силах противиться чарам мелодии. Её подданные не падали на пол только потому, что стояли слишком плотно.
- У тебя хватит сил играть до утра? - Артур прижался к спине друга, по которому соскучился за неделю, словно за тысячу лет. Не отпускать. Шептать на ухо глупости, перекатывать на языке имя, выкинуть эту чёртову дудку, как только они будут спасены. У Артура найдётся, чем заменить проклятую деревяшку, чем занять эти губы, эти пальцы. Только бы вспомнить имя...
Инструмент издал фальшивый свист, будто у музыканта сбилось дыхание. В тот же миг хвост крысиной королевы взвился и вышиб флейту из рук. Она отлетела в дальний угол и ударилась об пол с печальным стуком. Удар тяжёлой лапы отбросил тощего парня с пути, как будто тот ничего не весил, и тварь двинулась к Артуру, раззевая три зловонных пасти.
- Нет! - закричал мальчик, глядя на неподвижное тело, смятой тряпкой валяющееся у стены. - Мерлин, пожалуйста, нет!
Бледные пальцы показались из-под края заношенного плаща, слабо шевельнулись, и чудовище лопнуло, как набухший гнойник, забрызгав всю комнату зловонными ошмётками. Прочие крысы с визгом бросились врассыпную.
Артур смотрел, как человек, которого он не видел тысячу лет, медленно поднимается на четвереньки. Больше всего королю хотелось подбежать к любимому магу, подхватить его, удостовериться, что вот он, наконец, живой и настоящий. Но на Артура обрушилось разом слишком много знания, и он стоял, замерев. Имя пробило брешь в плотине, державшей память - и магию.
- Артур, пожалуйста, - прошептал Мерлин. По его лицу текли слёзы, золотые слёзы из горящих золотом глаз. - Пожалуйста, не подходи. Не называй моё имя. Иначе я точно не смогу.
А дальше он перешёл на язык, которого в этом времени, наверно, уже никто не понимал.
- Вот и всё, Артур. Это не твоё время, тебе пора вернуться в Авалон, а этому миру - на круги своя, - Мерлин поднялся, держась за стену, и сделал неловкий шаг в сторону Артура.
Король увидел, как тёмные ресницы взлетели и опустились, пригасив золото, волшебник подался вперёд, и Артур потянулся к нему навстречу. Он знал, что должно сейчас произойти, он так ждал этого, целую тысячу лет в раю, казавшемся пустыней, и два бесконечных месяца в шаге от настоящего рая.
*
Мерлин невыносимо хотел поцеловать Артура на прощание. Он прикрыл глаза, уже почти чувствуя вкус любимых губ, пальцы горели от близкого ощущения родного лица...
Руки мага сомкнулись в пустоте. Грубый смех окатил его, как ведро помоев. Мерлин открыл глаза. Он стоял посреди зала таверны, бог знает, где и когда, столько их сменилось за минувшие века, и все на одно лицо. Закопчённые стены, низкий потолок, длинные тёмные столы. Возможно, мир вернулся к тому моменту, когда Моргауза попыталась столкнуть его в другое будущее. Или время заложило петлю, оставив другое прошлое, как старое русло реки, текущей теперь прямо. В этом ещё предстояло разобраться.
- Всё-всё-всё, музыканту больше не наливать.
Чьи-то руки поддерживают за плечи, а чьи-то под шумок шарят по заднице.
- Эй, мальчик! Пойди-ка ты проветрись!
На «мальчика» маг давно привык не обижаться. Еле разбирая дорогу сквозь застилающие взгляд слёзы, он вывалился на пустое, заснеженное крыльцо, обхватил подпирающий крышу столб и дал волю рыданиям.

@музыка: Кто там в плаще гуляет пёстром, "Последний шанс"

@темы: фанфики, Merlin

---

Дайте, дайте мне творческий пинок! Чтобы я отбетила третью главу!

А то тут зашла свекровь повидать внуков после праздников. Она у меня вообще славная, тем неожиданнее был сегодняшний наезд.

Так что мне хочется напиться и что-нибудь разбить, а не бетить.

@темы: дурдом

---

Первые колодки в этом году

Итак, сегодня Колин впервые отправляется в колодки в новом, 2011 году.

В честь этого устройство увешано мишурой, хлопушками, фруктами и сластями.

Поводов масса:

- две недели с родственниками

- алкоголь

- застрявшая третья глава "Пианино" (уже практически вот-вот)

- недовязанный уупс

- как я уезжала дома, был бардак, так и приехала - бардак. Наверно, я в этом году плохо воспитывала Колина, так что Дедушка Мороз не зашёл и не прибрался.

В качестве бонуса посетителям мой маленький прикол с кинк-феста (3.37, тот самый пестик):

- Пурпурный, - сказал Мерлин. – И большой. Вот такой.
Артур покраснел и попятился от замочной скважины. Он знал, о чём идёт речь. Сегодня утром полотенце упало, обнажив поистине королевское достоинство во всей красе. Хотя сравнение с дубинкой, которую Мерлин держал в руках, ему изрядно льстило.

UPD Колин выпущен из колодок. Технический перевод третьей главы в наличии. Творческих мне пенделей.

@темы: флешмоб, дурдом, контракт, Merlin

---

Ещё новогоднее чудо

У меня на даче появился интернет!!!! Ваааа!