А отдыхать мы с мухами и тараканами из моей головы будем так

---

---

Я получу от Гудвина



А вы?
Подарки выдаются в визитке команды Изумрудного Города!

@темы: Волшебная страна

---

---

Ну блин, бойтесь сбычи своих мечт.
Родители приболели, НГ вдвоëм с деточкой.
Забила хуй на всë, расчехлила боезапас алкоголя. Стоило только начать, блин.
Ощущения от резкой смены курса праздников примерно такие
youtu.be/bZdJylSUSbA?si=DiiyjqhRrpsOg9By

@музыка: Галич, Запой под новый год

@темы: апстену, дурдом

---

Название: Присмотреть за тобой
Жанры: слэш, драма
Предупреждения: Временная смерть персонажа, Даб-кон, Упоминания наркотиков
Другие метки: Все живы / Никто не умер
Описание: Михе сообщают, что Андрей умер не без помощи наркотиков.
Примечания: Вдохновлено заявкой I.811 на weird ass shit fest, которую я переврала, как водится, и немного I. 780
I. 811
Чтобы заставить Мишу бросить наркоту Князь инсценирует собственную смерть от передозировки.
Сам прячется, но потом приходит к Мише, забухавшему от горя. Тот думает, что Андрей ему мерещится. Перед Князем выбор - навсегда уйти из его жизни, чтобы тот так и считал его мертвым или признаться.
I. 780
Горшок постоянно называет Князя Андрюшенькой.
Рассказ Папы Хэма, который Миха помнит так же смутно, как и я fb2.top/tam-gde-chisto-svetlo-191724/read/part-...

До Иркутска доехали в мрачном молчании. Пили невесело, без тостов и баек.

И в гостинице как-то тихо расползлись по номерам.

Миха не спал всю ночь, сидел на узкой койке, поджав колени к груди, курил, нарушая все правила, засыпая пеплом постель. Бобëр не звонил, а самому звонить было боязно. Перед глазами маячила порванная в мясо, вывороченная рука Князя. Рука, на которой было так приятно засыпать, прижавшись щекой. Которая могла обнять, притискивая к груди, а могла взять в стальной захват. Кровь, всюду кровь на грязном полу, на грязном стекле, Миху трясло от омерзения, словно вся эта грязь, с угольной копотью, плевками и окурками, плескалась теперь и в той крови, что ещё пульсировала в жилах Князя.

К утру он изгрыз все ногти, искусал кисти, расцарапал предплечья. Кидал взгляды на пустую соседнюю кровать. Сидел, скрючившись, сжавшись в комок, с головой закутавшись в одеяло, пока Балу не выманил уговорами на завтрак, сам поднявшись ближе к обеду.

Чёртово тело требовало еды, урчало желудком, едва почуяв столовские запахи. Миха не глядя пихал в себя потерявшую вкус еду, спроси - не вспомнил бы, что это было. Рядом с похоронными рожами жевали Реник и Балу. Молчали, Миха боялся спрашивать, а они? Боялись сказать? Знали что-то?

Всё-таки кое-как договорились вчетвером с Пором выползти в город за бухлом и сигаретами. На улице стало легче, отпустила тяжесть, как плитой придавившая с тех страшных минут в поезде. Лютый мороз при пробирающем ветре отрезвлял, возвращал в реальность. Злое, выжигающее глаза солнце и воздух такой ледяной, что как будто нечем дышать. Добежали до ближайшей точки, затарились и опять так же бегом назад, ввалились в гостиницу, разгорячëнные, почти радостные, прямо в холле начали пить ледяное пиво, пошучивая, что ща примëрзнут к бутылке. Заговорили о предстоящем концерте, кто и что будет петь вместо Князя. В ноты попадали все, но два часа глотку драть никто не был готов. Миха опять помрачнел - то ли обидно, что Андрюхи всего полдня рядом нету, а его партию уже делят, как бабкино наследство, то ли страшно, как будто его уже на самом деле нет. Тошнотворная тьма подкатила к сердцу, заныли вены. Он с тоской оглядел публику в холле - девушка-администратор за стойкой дула губы, охранник пытался запретить распивать, Поручик взял его в оборот. Семейство с чемоданами дремало, ожидая чего-то. Никого похожего на дилера. В конце холла нелепая и уродливая табличка указывала на бар.

- Мих, - Реник дёрнул его за рукав. - Князь, короче... Бобëр...

Миха замер.

- У него в крови, говорит, крови почти не было, водка да хмурый, ну и... Сердце не выдержало. Тело сразу в Питер отправят после следственных мероприятий.

Бутылка выпала у Михи из руки. Пальцы разжались, ноги подогнулись. Он вдруг ткнулся Ренику в плечо и зарыдал. Потом поднял мокрое лицо и спросил:

- Хмурый? Почему хмурый? Откуда?

- Почему - это тебя спросить надо, - с неожиданной злостью отозвался Реник. - Ты его в это дело втянул.

- Но он же говорил, что не прëт его... Я бы знал...

- Он не хотел, чтоб ты знал, говорил, что по отдельности вы справитесь, а вдвоём будет как с Анфисой.

- Какого хуя он...

- Мих, уже не спросишь, - устало ответил Реник. - Бобёр сказал, что тело в Питер, короче, а мы после концерта. На похороны надо собрать, на памятник, родителям там... А неустойка сожрëт что осталось.

Губы онемели, и Миха даже сказать не мог, насколько это хуёвая идея. Не помня себя, видя только темноту перед глазами, он дошёл до номера и рухнул на кровать.

*

- Реник, это что сейчас было? - вскинулся Балу. - Откуда у тебя столько интересных новостей?

- Пока вы ссытесь, я позвонил Бобру, - Реник поправил очки. - Потому что понимать надо, что происходит.

Помолчал многозначительно, потом хлопнул Шуру по плечу.

- Нормально всë, доктор пришил ему ручку и скоро вышлет нам. А Михе не мешало бы задуматься о своём поведении. Он, сука, виноват по самые гланды, себя не бережёт, так ещё чуть Князя не угрохал. Шоковая терапия, понимаешь, да?

*

Он лежал, и мысли в голове крутились.

Андро не ставился - Миха мог бы поручиться, не было таких потаëнных мест на этом теле, куда Миха бы не заглядывал. И не нюхал - ничего такого на лице. Закидывался? Наверно, Миха бы заметил. Если бы сам не был под тем же самым, не скользил по поверхности реальности.

Он ударил по тумбочке раз, другой, вскочил и набросился на ни в чëм неповинный шкаф. Сбросил на пол лампу, дëрнул шторы, получил по башке карнизом.

- Сука, Князь, за моей спиной!

Бешенство накатило с новой силой. Въебать бы ему сейчас! Миха занёс ногу, чтобы пнуть тумбочку, и замер на половине движения.

Ведь его нет. Совсем нет теперь. Есть ещё где-то тело, но скоро и того не будет. Покажут мельком и зароют, не дав по-настоящему проститься. Ни обнять напоследок, ни поцеловать как хотел бы. Миха бросился на кровать, обхватил подушку и завыл.

Как же так?

Смерть от этой отравы была не новостью, косила людей рядом, и Миха понимал, что рано или поздно кончит так же. Но что хмурый отнимет у него Андрюху, Андрюшеньку, вот так, что Андрей не уйдёт, вымотанный борьбой с Михиной зависимостью, а совсем пропадёт из этой жизни... Как это вообще - его нет? Это невозможно, он ведь есть где-то там, есть же?

Нет.

В голове не укладывалось.

Его улыбка, полная жизни. Весь он такой - крепко сбитый, плотный, настоящий. Стоило представить, что всего этого не будет, рядом разверзалась чёрная дыра размером с половину Михиной жизни и начинала стремительно затягивать в себя оставшееся.

Что дальше? Ледяная пустота по левую руку? Оборачиваешься, чтобы поделиться концертным драйвом, или там по привычке занять сотку, да мало ли, с чем они друг к другу... с поцелуйчиками, невесело усмехнулся Миха. И пустота скалится в ответ: дурачок. А ведь он сам, своими руками. Своими руками первый раз колол. Убеждал, уговаривал, обещал, что будет неебически круто. Анфиса - сама просила, Андро - отказывался и упирался, вмазался-то в итоге ему назло, чтоб доказать, хуйня, мол, и говно. Хвастался потом, как легко ушёл. Врал, получается.

Миха уставился на собственное мутное отражение в полуоторванной дверце шкафа. Ты это, всё ты. Убийца. Подсадил. Довëл. Срался с ним - до последней минуты. Олей в нос тыкал - она, мол, смогла то, чего все вы столько лет не могли. Всеми словами, всем видом показывал: Оля лучшее, что случалось в его жизни. А не ты, Андрюшенька, отдыхай.

Теперь-то точно отдохнёт.

Последнее, что сказал ему, - гадкое, обидное. И теперь уже не исправишь, ничего, не скажешь, что ляпнул сгоряча. Что сам на себя в обиде был, совесть замучила, вот и взбесился, начал ядом плеваться. Что никакая Оля не заменит. Пройдёт Оля, а Андрюша останется.

Не останется Андрюши. Как теперь на Олю-то смотреть? Опять тебе кто-то другой виноват...

Миха то замирал, обняв подушку, то метался по номеру, как зверь в клетке. Завтра концерт. Придётся объявить - самому, он же самый близкий, не Балу и не Пор, с которыми начинали, и уж тем более не Ренегат. Которого теперь видеть не хотелось, хотелось растерзать и закопать поглубже. Прав был Бобёр, доверив передать такое сессионнику. С остальными ещё Михе жить.

Или... Откуда Реник знал о Князе то, чего не знал он, Миха? Видел следы в укромных местах тогда, когда сам Миха их видеть уже не мог? А Дюша ставился уже? Спелись, снюхались у него за спиной? Свято место пусто не бывает? Он ударил подушку раз, и другой, и третий в припадке запоздалой ревности.

- Шпëхался с ним? - зло спросил у подушки. Отшвырнул её, пнул под кровать. Утëрся рукавом, зло затянул развязавшиеся шнурки гада, едва их не оторвав, и отправился пить в тот самый паршивый бар.

Там было мерзко. Неуютно. Беспокойно. Слишком яркий свет и слишком громкая музыка. Продавали палëнку за неадекватные деньги, а на закуску - пирожные с поплывшим кремом, по ходу ночевавшие здесь же, на резных бумажных салфеточках. И ещё сюда притащился Реник. Поколебался. Миха указал ему на место рядом.

- Шпëхался с ним, да? - притянув Реника за грудки, спросил Миха зло. - Не уследил за ним, да?

Буфетчица подозрительно на них уставилась.

Реник попытался отцепить Михины руки.

- О покойных либо хорошо, либо ничего.

- Ничего? Значит, было, да?

- Ты что от меня сейчас хочешь? Скажу "да", и он воскреснет, оправдываться прибежит?

- Сука! - рявкнул Миха, отталкивая его вместе со стулом.

- Я охрану позову! - заорала буфетчица.

- Нормально... нормально всё у нас, - Реник подобрал с пола очки, нацепил на нос и снова подсел к Михе. - Поздно ревновать, о себе подумай, как бы следом не отправиться.

И сам понял, что зря это сказал, потому что в Михиных глазах промелькнуло "а что если..."

- Миша, ну как с тобой говорить? - спросил Ренегат с каким-то отчаянием.

- Ты же совсем его не знаешь, - жалобно отозвался Миха. - Ты не понимаешь, как у нас. Тебе бы кусок от него урвать...

Он сам не понял, как из него полилось это всё, да ещё перед кем... Как Андрей сидел на дальней парте, уши просвечивали розовым, а отрастающая на макушке щетина нестерпимо блестела золотом, хоть и была русой. Как она приятно ощущалась под руками, когда проводишь по ней, упругой, чуть колючей. Как моментально у них всё сложилось, стоило только чуть приглядеться друг к другу. Какой Андрюша был романтик, нежный, влюбчивый, ранимый. Они оба тогда постоянно влюблялись, хотя были друг у друга: в девушек, в облака, в истории красивые. В Князя Миха влюблялся по десять раз на дню, потом уже реже, привык, и вот до чего дошло...

Реник сидел, жадно впитывал это всё, как сухая земля редкий дождик. Как будто было ещё какое-то будущее, где он мог на что-то рассчитывать.

"Андрюшенька" и "Дюшенька" всё чаще всплывали в речи вместо привычного "Андро". Захлебнувшись в словах и эмоциях, Миха замолчал, лишь иногда порывисто взмахивая руками в такт несущимся мыслям, а потом и вовсе затих, сидел, не в силах встать и отправиться в номер со второй пустой кроватью, где будет один-одинëшенек. Уж лучше этот мерзкий бар и проклятый Реник.

В чëм сам скоро и сознался.

- Помнишь, у Хемингуэя рассказ такой был? Я не понимал раньше, а теперь понял. Понял теперь, да. Бывает вот так - раз - и поймёшь, потому что сам теперь такой.

Снова помолчали.

- Ведь если он не ставился, а закидывался, он же дольше продержаться должен был, да?

- Миш, эта дрянь отняла у него последний шанс. Руку пришили, а сердце не справилось, ты слышал меня вообще?

- А может, Бобёр напутал? Ты позвони ему, а? - зачастил вдруг Миха. - Вдруг он напутал, или ты не так понял, связь плохая. А он там... Ну сердце, ну разряд там, ну в коме, в конце концов...

- Вот сам и позвони.

- Да что тебе, жалко, сука? Ты куда пошёл?

Махнув рукой на сбежавшего Ренегата, Миха продолжил пить.

*

Он пришёл в себя на кровати в своём номере. Из памяти совершенно стëрлись половина вечера и то, как он здесь оказался. Было душно и жарко - топили в гостинице на совесть. Пить хотелось ужасно. Прошлëпав в ванную и напившись из крана, он вернулся и обомлел.

На второй кровати, всё ещё не разобранной, лежал Князь. Бледный, осунувшийся, синеватый в свете луны.

- Андрюш... - севшим голосом позвал Миха. - Андрюш, ты чего тут делаешь?

Андрей приоткрыл один глаз.

- Присмотреть за тобой попросили, помереть спокойно не дадут.

Он зевнул.

- А надолго тебя того... отпустили?

- В смысле - надолго?

- Ну, присмотреть?

- Скоро отдам тебя твоей Оле, не бойся.

- А другие тебя видеть смогут?

Андрей открыл оба глаза и задрал бровь.

- А вот сейчас я не понял. Ты опять про своё "пиши стихи и не высовывайся"? Сейчас на сцену не пустишь под предлогом, что я покалечился, а потом уже и привыкнут все?

- Андрюшенька, - у Михи голос задрожал. - Я не представляю, что на сцене без тебя делать буду. Что в жизни без тебя делать буду. Побудь со мной хоть так. Я ж уже собирался - вместе с тобой. От меня как будто кусок оторвали и кровь вытекает, - он бухнулся на колени возле кровати, схватил Князя за руку, неожиданно тëплую и крепкую. Забинтованную от локтя до кисти.

- Мих, рука!

- Ты же не бросишь теперь меня? Я думал, раз ты умер, я тебя больше не увижу, а тебя отпустили ко мне, да?

- Раз я ...умер? - Андрей присел, вгляделся в него.

- Ты не понял ещё? - спросил Миха. - Я читал, так бывает, душа выходит из тела и не понимает, знаешь, да?

- Мих, - Князь прижал к себе косматую головушку, притиснул к груди, в которой ровно стучало сердце. - Меня из больницы отпустили. Я на поезде приехал, сумка под кроватью. И Бобёр со мной. Кто тебе сказал, что я умер?

- Лось. Сердце, говорит. И тело в Питер. Я утром проснусь, а тебя нет, да?

Миха переполз к Андрею на кровать, забрался под бок и принялся целовать - сперва осторожно, потом всё яростней и настойчивее, забрался сверху.

- Мих, осторожно, рука! Мих, мне нельзя сейчас, я реально чуть не окочурился, Мих, хватит!

- Это же сон, да? - легко преодолевая его попытки сопротивления, Миха потянул вниз трусы. - Как давно я тебя не это... Дурак был...

- Мих, не надо, ну...

- А вдруг ты мне больше не приснишься?

- Мих! Я живой, я никуда не денусь, у меня рука...

- Конечно, никуда не денешься, я тебя не отпущу, - продолжая целовать и ощупывать его всего, благо отсутствие чего-либо, кроме трусов и повязки на руке, позволяло. - Ренику своему сниться даже не смей. Ты мой, мой призрак, тебя за мной присматривать послали. Это я виноват, сам подсадил тебя на хмурый, так что являйся мне, Дюш... - горячечно шептал он, избавив Князя от трусов. - Хоть присматривать, хоть совестью мучить...

- Мих, я так надеялся, что этот день никогда не придёт, - закрывая лицо здоровой рукой и стараясь отодвинуть подальше от буйного Михи больную, горько сказал Андрей. - Ты меня не слышишь совершенно. Я живой, но ты меня добьёшь. Я не хочу, я не могу, Мих, а у тебя, похоже, бред: умер, подсел, изменил... Прав был Балу, что ты когда-нибудь изнасилуешь меня в невменозе, а я, дурак, ему рожу набил...

- Я бы никогда, Андрюша, - входя в него по сомнительной смазке из слюны, зашептал Миха. - На самом деле, никогда бы, но вдруг ты мне так не приснишься больше?

Это обида их сейчас говорила голосом явившегося ему призрака, понял Миха, но выпустить Андрюшеньку из рук физически не мог. Тот больше не сопротивлялся, только всхлипывал, охал и стонал под резкими, грубыми ласками - не сдерживался Миха, отрываясь, понимая, что это последний раз, брал всё, сколько мог унести. Целовал жадно, метил шею, плечи, ключицы, чего никогда не позволял себе при жизни. . Это затянулось надолго - наверно, добавил-таки что-то к алкоголю в сраном баре. Наконец кончил, толкнувшись особенно глубоко и впившись зубами в шею. Андрей лежал, раскинувшись, покрытый холодным липким потом, и никак не реагировал.

- Наказание моё, - прижавшись к нему крепче, прошептал Миха. И заснул - прямо на нём, не выходя, в успокаивающем родном запахе.

*

- Мих, слезь пожалуйста... Да слезь же ты, обоссусь сейчас... - Князь пытался выбраться из-под него, но прежних сил в его теле, похоже, не осталось.

Миха ошалело глянул на него и нашёл в себе силы чуть отстраниться. В свете дня Андрей выглядел ещё более жутко, чем вчера при луне. Бледный, измученный, с вылезшей щетиной. Спутанные волосы свисали, а не торчали задорным ёжиком. Под глазами мешки, на шее ожерелья засосов.

- Мих, я ссать хочу, сука, пусти!

Миха, наоборот, сграбастал его крепче.

- Живой! Андрюха, живой!

- Блядь, не отпустишь - сейчас очень сильно в этом убедишься.

Миха пустил его наконец. Андрей поднялся, покачнулся, но устоял, схватившись за подоконник. Изголовье-изножье-стеночка, а там и дверь ванной.

Князь вернулся, сел рядом на кровать и закурил. Миха переполз, устроился головой у него на коленях. Постепенно осознавая вчерашнее, виновато уткнулся носом в тëплый живот.

- До саунд-чека два часа, тебе поесть ещё надо, - роняя пепел Михе на спину, пробормотал Андрей. Зажал сигарету зубами, принялся перебирать Михины спутанные пряди. - Реник, сука, ебанулся конкретно. Все мы, Мих, по ходу, ебанулись.

- Андрюх, а чë ты куришь, тебе разве можно - с рукой? - чуть поворачиваясь и осмеливаясь поглядеть на него одним глазом, спросил Миха.

И Андрей невесело засмеялся.

@темы: фанфики, Король и Шут

---

Название: Сашей назовëм
Фандом: Король и шут
Пейринг: Миха/Андрей, ОМП/Андрей
Жанры: драма
Рейтинг: NC-17
Предупреждение:
Описание: Исполнение заявки на weird ass shit fest
I. 716 Чижик Андрей залетает от какого-то левого Альфы в Тамтаме пока пьяный бесился. Группа в ахуе, Миша ревнует и злится.
Примечания:
В работе упоминаются намерение сделать аборт и вероятность секса с несовершеннолетним
Посвящение:
За идеи спасибо коллегам с феста
Нет, нет, он даже думать не хотел...
Не получалось.
Наверно, беспокойство за друга выглядит как-то иначе. Не как бешенство от воображаемых чужих рук на Князевом теле. И не только рук.
Он глушил это беспокойство выпивкой, потом Анфисой, потом кое-как забылся в обнимку с ней в общей хате на Миллионной, на убитом матрасе.
Утром выполз на кухню попить водички, оставив тëплую, сонную Анфису, и собирался вернуться к ней под бок, но в туалете обнаружился блюющий Князь. Волосы в чëм-то слипшемся, странное пятно на шее. И такое зло взяло Миху, что он выпалил:
- Залетел, что ли, от дружков-то своих?
Андрей поднял на него глаза, и столько там было всего, что Миха отшатнулся и поспешил укрыться в комнате.
Князь потом отловил его днём на балконе, сунул под нос какую-то бумажную ленточку с двумя полосками.
- Эт чë?
- Накаркал ты, Мих. Залетел я. От своих дружков.
Андрей смял бумажку и сунул в карман. Вид у него был нездоровый и перепуганный.
- Ты, сука, чë?.. - вытаращился на него Миха, пытаясь высмотреть хоть какую-то выпуклость на тощем животе.
- Через плечо, - хмуро ответил Князь.
- Кто? - страшно прорычал Миха, притискивая его к стене. - Кто, я спрашиваю?
- Н-не знаю....
- Найду и урою, - пообещал Миха.
- А если Альберт? - Андрей весь сжался. - Тогда мне пизда и небо в клеточку. Не ищи, не надо. Я аборт сделаю.
- Я ща с тобой самим аборт сделаю! - заорал Миха. - Ты человека убить хочешь?!!
Князь аж присел. Потом выпрямился.
- А ты хочешь, чтоб все узнали, что я за бета? Чтоб я с пузом в Тамтаме скакал?
- А они, по-твоему, не поняли ещё? Распиздят про тебя хоть сегодня.
- Блядь... - Андрей постучал себя по лбу. - Мне и кормить его нечем, и врачу заплатить нечем...
- Какому, блядь, врачу?! - рявкнул на него Миха. - Ещё раз, блядь, услышу!
- А ты кто такой вообще, чтобы мне указывать? Я к тебе как к другу, а ты? - вдруг окрысился Князь.
- Это я кто такой? - взвился Миха. - Забыл, что мы с тобой - одна голова?
- А ты не забыл? Иди Фису свою лечи! - заорал Андрей. - Ты его растить будешь? На тебя в Тамтаме будут пальцем показывать? Ты готов с ним вечерами сидеть вместо тусы? Сможешь при нём не вмазаться?
Миха уже занёс руку для удара, но вспомнил, что Князь в положении, руку опустил, сплюнул и ушёл.
*
- Фиск, - толкнул он сонную девушку. - А ты б мне сына родила?
- Родила бы, Мишенька, для тебя бы я что угодно.
- Только мы завяжем сперва, а то кто ж получится? Не мышонок, не лягушка.
- Завяжем, Мишенька, обязательно завяжем. Мы ж не нарики.
- А как бы мы его растили?
- Ну, у меня мама готова, - Фиса зевнула и потëрлась об его плечо. - Она внуков хочет. Пока кормлю, здесь, а потом к себе бы увезла...
Миша оттолкнул её и встал. Он сам рос то у родителей, то у бабушки, и там, и там чувствуя себя ненужным.
*
Но слова о маме запали ему в голову, и днём он оказался у муси.
Лежал у неё на коленях, пока она перебирала ему волосы, думал, думал, и вдруг выдал кусок из середины мыслей:
- Мусь, Дюха на аборт деньги ищет.
- Ну вот уж я не ожидала, - удивилась муся. - Андрюша парень ответственный, я думала, он со своими девочками аккуратный. Это же беда такая, Миш. И человека убить, и, может, не родить никогда потом.
- Вот и я ему говорю - ты ж человека... Мусь, при чëм тут девочки? Он сам залетел, - Миха от гнева аж приподнялся.
- Миш, - муся смотрела на него как-то странно. - Миш, погоди. Я, конечно, подумывала, что за дружба у вас такая странная. Говорю себе: парень, да ещё бета, выдумываю всё себе. Ты давно узнал?
- Утром сегодня.
- Что он омега.
- А, давно, ещё в училище.
- Так что же, у меня теперь внук будет? - ласково гладя его по голове, спросила муся. - Вы с училища вместе? А девушка твоя, Анфиса, как же? Я как-то от неё внуков ждала. А здоровье ваше? Вы же пьëте, курите... - это она про остальное ещё не знала.
Миша пыхтел и бурлил, пока она это всё говорила, а потом выдал:
- Ну он же парень, мусь! Парень, понимаешь, да? Я ему так и сказал - ты не такой, как они, думал, он нормальный, а он... С кем попало... Нагулял... Омега, блин! Как все они!
Миша чуть не плакал.
Муся сидела молча, в шоке.
- Андрюша? С кем попало? От тебя гулял? - пролепетала она. - А он точно не твой?
- Как он может быть мой, если я в него ни разу не совал?! - в сердцах рявкнул Миша, резко садясь.
- Миша!
- Что "Миша"?!
- Миш, - обнимая его за плечи и притягивая к себе, тихо сказала муся, - а может, и плохо, что не совал? Ты ж любишь его, Мишенька.
- Мусь, ты чего?
- Я не отец с этими его... Я хочу, чтоб ты счастлив был. А с ним рядом ты другой совсем. Но ты сам, конечно, думай. Забирай-ка ты Андрюшу к себе, а маленького воспитаем, как своего, и другие у вас ещё будут.
kion.ru

Михе казалось, что он куда-то проваливается. Летит на безумном аттракционе. Как будто снова, как в детстве, муся что-то разрешила ему, и оказалось можно думать о своём друге то, от чего так долго отгораживался. Что можно любить мужчину. Что мужчина-омега - это не грязное клеймо, а связавшийся с ним - не сам извращенец. Что можно принять Андрея - и себя - после того, что он выкинул...
Голова гудела. Это было слишком, это было непривычно, неприемлемо.
Миша вернул отяжелевшую голову мусе на колени, и она всё гладила и гладила его, пока он не заснул.
*
Вечером Миха притащился в Тамтам. Впервые без настроения, в надежде это самое настроение вернуть. От самой арки начались знакомые рожи, он здоровался, жал руки, хлопал по плечам, обнимался, обменивался новостями и представлял, как вот сейчас скажет: "У нас с Князем будет сын". Или дочка. Что такое мелкий брательник, он представлял, а девочка казалась неземным существом, сказочной феей какой-то. С голубыми Андрюхиными глазами. Или оловянными, как у этого урода, скребануло по нервам, стоило увидеть ненавистного альфу.
- Здоров, Миха, как сам, - тот протянул руку.
- Пойдём отойдëм, - хмуро предложил Миха, не принимая руки.
Удивлëнный Фашист потянулся за ним.
- Чë скажу тебе, - Миша притянул его за ворот поближе. - Чтоб я тебя, сучëныш, рядом с Князем больше не видел. И пиздюка твоего мелкого. Понял, да?
- Не понял, - Фашист попытался отцепить Михины руки. - Чë вообще сейчас было?
- Чë было? Не понял, да? Дурак совсем, да? Выебал, ребёнка заделал и нахуй послал?
- Кто кого выебал? Какого ребёнка? Князь тут при чëм вообще?
- Князь при чëм? - Миху несло. - Думаешь, если парень-омега, так можно валить и трахать, на пару с мелким твоим, или сколько вас там вчера было? Мой он будет, понял? И ребëнок мой, не отдам, просëк?
- Хуйня какая-то, - Фашист настойчиво пытался отодрать Миху от себя. - Не знаю, кто из вас с Князем кого ебал, а мы вчера его в парке на центрифугу запустили, сам попросил. Я, говорит, каждый день перед репой катаюсь, тренированный дохуя. Короче, катался, пока мы сторожа искали, запустить запустили, а выключить не могли. Заблевал там всё и всю дорогу блевал, пиваса дëрнет - и блевать, только продукт переводил. Угашенный был, вот как ты сейчас. К мамке ехать постыдился, попëрся к вам.
- Это я, бля, угашенный? - недавние разговоры, что он торчок и ребёнка проебëт при случае, всплыли в голове, беся ещё больше. - Ты сам-то кто, жлоб? Пива ему жалко! Ему вообще ща пива нельзя, и на карусель нельзя, ублюдина! Как хер свой совать - так пожалуйста, а как заботиться - так нет?
- Да отъебись ты от меня! Гандон упоротый! - Фашист наконец толкнул Миху по-настоящему, и в этом была его ошибка.
Завязалась драка. Миха дрался отчаянно и грязно, укусил врага за нос, но и сам огрëб, пока их, шумно дышащих и разъярённых, не растащили. Балу и нарисовавшийся откуда-то Андро уволокли его под вопли "заберите своего бешеного", посадили на грязные ящики за ближайшим магазином, приложили снег к синякам.
Миха смотрел на Андрея, и представлял, как всё у них будет хорошо, куда они поставят кроватку, а потом ляпнул:
- Сашей назовём.
- Кого? - спросил Балу.
- Сына. Или дочку. Хорошее же имя для ребёнка.
- Какого?.. - глядя то на одного, то на другого, обалдело спросил Балу.
- Никакого, - отрезал Князь. - Нет никакого ребёнка.
- Суууука! - взвыл Миха, зверем кидаясь на него. - Когда успел?!!
Они валялись по грязному снегу, мутузя друг друга, а Шура безуспешно пытался их растащить.
- Нет, и не было, - шипел в лицо Михе Андрей. - Напиздел я тебе, а ты, дурак, поверил.
- А тест этот твой?
- Чë, трудно две линии на бумажке провести?
- Ну ты мудак, - оттолкнул его от себя Миха и демонстративно вытер руки о штаны. - Даже мараться о тебя неохота.
*
- Чë-т пиздец ты устроил, Мих, - сказал неделю спустя Балу, когда они курили на лавочке у подъезда. - Князь гасится, Лëшка с гитаристом своим посрался, а знаешь, почему?
- Знаю, - хмуро ответил Миха. - Он нас с мусей слышал с пятого на десятое, заявил, что если я мудак, он о Князе позаботится, а так-то ещё на Лося подумал, доебался до него.
- Альберта вон наказали из-за тебя, их группу Сева только согласился на сцену пустить. Они даже название почти придумали - и гитариста проебали. Обещали тебе морду набить. Ты как придёшь в Тамтам...
- Когда я ещё туда приду, мне ж Фиска всю рожу расцарапала, чуть без глаза не оставила, - Миха махнул рукой, прочертив линию огоньком сигареты. - Остынут. Или Альберта выпустят.
- Князь тоже не ходит, думает, докапываться будут или затащат куда-нибудь. Поговорил бы ты с ним...
- Вот Шур, ты сказал "поговори", а мне послышалось "трахни".
Балу заржал.
- Давно пора, Мих. А вы придурки оба. Трахни ты его уже, хватит кругами ходить. И пометь. И придёте вдвоём, а вдвоём вы такая сила.
- Шур, а с кем он... ну... это... Слухи ж ходят, небось?
- Да ни с кем он, тупая твоя башка. С фанатками какими-то через раз. Сам не рад, что напиздел. Думал, смешно будет, а потом прихуел знатно. Сидит там в соплях весь, хуже тебя. А припрëшься - сопли подберёт и пошлёт тебя нахуй, что ты, не знаешь его? Но ты иди, иди.

@темы: фанфики, Король и Шут

---

Для тех, кто так же страдает без нон-кона, как и я, перенесу сюда недоперенесëнные работы с Фикбука.

---

Здравствуй, жопа, новый год.
Как я не люблю этот праздник, кто б знал.
Непременный атрибут - картина Васи Ложкина "У людей сегодня праздник".
Хочется набубениться, что довольно трудно на фоне таблеток, и почитать нонконный нонконище, но ничего нового нет, а старое чего-то не прëт.
Допрыгалась до того, что заказала себе дакимакуру с Князем, но еë, сука, доставка задерживается.
Вставила зубы, с одной стороны это плохо, потому что теперь нет отмазки по поводу поиска работы. С другой стороны, теперь можно набить в себе новых дырок, не опасаясь, что спать нельзя будет ни на одной стороне. Хочется не могу как, причëм больше опять в правое, без всяких таких намëков, но почему-то я так вижу, в правом, ещë по крайней мере три. А левое надо бы для равновесия, но я им по телефону разговариваю, и проверено правым, пирсинг об телефон сильно брякает.
Блин, стоило только начать, и не могу остановиться, так и до татух дойдëт на старости лет.

@темы: дурдом

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Открыла самокатный сезон-2024.
В парк идти оказалось стратегической ошибкой, но улицы у нас уже вполне. Первый сорокаминутный кружок, посмотрим, что скажут ноги.

---

Ну что ж, я проебала гос в одном институте, зато в другом выкрутилась на четвёрку. Теперь точно придётся защищаться.

---

Название: Приз зрительских симпатий
Фандом: Король и шут
Пейринг: Миха/Андрей
Жанры: юмор,
Рейтинг: R
Описание: На Миллионной объявили конкурс на самый дурацкий новогодний свитер
На #масштаблисностное Рождество, тема 22: Конкурс на самый дурацкий свитер
Примечания:
Во всём винить Князя
telesco.pe/knyazzband_official/1496
t.me/knyazzband_official/1498
Тема Князя и сосисок неисчерпаема, поверьте
- Ты чë, дохуя миллионер? - были первые слова Миши при виде Андрея.
- Не, он долбоëб, - гоготнул Поручик.
- Долбоëб он опционально, - пожал плечами Балу.
Всем было ясно, что конкурс на самый дурацкий свитер выиграл Князь.
Они объявили этот не менее дурацкий конкурс, насмотревшись дурацких же американских фильмов в видеопрокате, куда друг пускал погреться. Все дружно решили, что олени - это банально, что наши могут лучше.
Поручик пришёл в свитере с беспорядочно разбросанными полосками подлиннее и покороче. Сознался, что в армии выучил азбуку Морзе. Тоже ритмический рисунок, если так посмотреть. Стал заливать Балу, что у него на груди записано пророчество племени майя, и Балу то и дело останавливал его, наклонялся и внимательно разглядывал "текст", надеясь его волшебным образом прочитать. Потом со смены пришёл Миха, и оказалось, что он тоже знает азбуку Морзе, выучил по отцовскому "Справочнику офицера". Миха объявил, что это не текст, а белиберда. Поручик заспорил, что Миха не знает языка майя, а Миха объявил, что один хуй, все пророчества - чушь и суеверия.
Поручик надулся - ни себе, ни людям. Ибо Миха пришёл в своём единственном свитере. Женском. История его появления была такова. Миха пил на вписке, пришёл в своём (ну, так скажем, с чьего-то щедрого плеча), а проснулся в этом. Как и когда произошла подмена, он не представлял. Князь подъебнул, не подменили ли заодно и самого Миху, тот обиделся и поволок Князя в комнату предъявить доказательства.
В общем, Миха ходил в этом свитере уже давно, и в пир, и в мир, и в добрые люди, и пора было бы его постирать, а не являться в нём на конкурс.
- А я анархист и нонконформист, - задрал подбородок Миха.
Балу пришил к свитеру первые попавшиеся старые медиаторы, россыпи которых валялись в комнате издревле, ожидая уборки. Они с Михой наперегонки экспериментировали, вырезая медиаторы из любой попадавшейся под руку пластмасски, от пенала до кукольной ноги. Получилось не по-дурацки, а колоритно и эстетично. То-то Князь завистливо залип на эту чешую с порога.
Но он сам...
- Андрюх, ну как можно было! пришить! к свитеру! суровой ниткой! живую сосиску! - встряхивая его, прямо в лицо проорал Миха.
Конечно, этот придурок жрёт дома мамины котлетки, а они тут сосисок почти не видят, макароны с мазиком за счастье считают. А чем это из его сумки так вкусно пахнет?
- Ты подкупил жюри! - негодовал Миха, когда Балу с затуманенными от съеденного оливье глазами водружал на голову Князю пластиковый кокошник, с каким в детсаду красовались девочки-снежинки. Князю с его эталонно русской народной внешностью очень шло. Разве что из-за резинки уши оттопырились больше.
- Андрюшенька, - елейным голосом сказал Миха, - пойдём-ка обсудим, чем так очаровала всех твоя сосиска.
Ухватил Князя за полыхающее ухо и поволок к себе.
Балу и Поручик, пожав плечами, напали на салатики и холодец, не дожидаясь, пока подвалит основная тусовка. Те хорошо если хотя бы со своим бухлом заявятся.
Потом подтянулся Лёша, тоже с мамиными гостинцами и в самом обыкновенном свитере.
- Это что у вас, семейное - на конкурс забивать? - возмутился Поручик.
- Но он же не чёрный! - глядя так, как будто это всё должно объяснить, выпалил Лёша. - Ну, чёрный - нормальный цвет. А остальные - дурацкие.
На смех высунулся Миха, из-за него выглядывал, привстав на цыпочки, разрумянившийся Князь. Кокошник съехал, от сосиски остались одни нитки.
- Чего вы там? - спросил Лёша.
- Вручаем приз зрительских симпатий, - Миха затолкал Князя обратно и закрыл дверь на шпингалет.
Судя по доносившимся звукам, приз Андрею очень понравился.

@темы: фанфики, Король и Шут

---

Название: Котёнок с улицы
Фандом: Король и шут
Пейринг: Миха/Оля, Миха/Андрей, Агата/Андрей, Ренегат, Вахтанг
Жанры: драма
Рейтинг: R
Предупреждение: больницы, ментальные нарушения
Описание: Однажды под Новый Год девочка решила приютить бомжа. И случилось чудо.
На #масштабличностноерождество, тема 19: После смерти Горшка кто-то находит бомжа, отмывает его, а это оказывается...
Примечания:
История почти до самого конца держится в дженовых рамках.
И кто герой, а кто злодей, ещё придётся разобраться.
Андрей всегда любил Новый Год. Во-первых, потому что он вообще любил чудеса и сказки. Новый Год был доброй сказкой, приносил подарки и волшебство, и единственная подстава от армии была лишь подтверждающим правило исключением. Во-вторых, Новый Год был семейным праздником. Он означал перерыв в турах, пока все прочие надрывались на заказухах и корпоративах. Можно было выдохнуть, провести время с женой, с дочками, навестить родителей. Группой они тоже собирались - потому что не уставали друг от друга в туре так, как во времена "Короля и Шута".
Но сегодня был день деловых визитов - они с Вахтангом катались по Питеру, раздавая шампанское и мерч всем, кого надо было поздравить лично.
Многие в этот день были заняты тем же самым, а ещё закупались, готовясь к праздникам, и красиво падающий снежок тоже вносил свою лепту в городские пробки.
Вахтанг мучился за рулём, Андрей благодушно глазел на метель, яркие огни, мечтал и в кои-то веки хотел нарисовать зиму. Заехали они вообще в какую-то тьмутаракань, да и бог с ним, Вахтанг за рулём, ему виднее.
Вахтанг вдруг притормозил у проходной, по ходу, какой-то больнички.
- Тут, короче...
- Да, давай, я пока...
- Нет, ты со мной.
- Вахтанг, это что? Новогодняя пиар-благотворительность? Предупреждать же надо. Я б хоть красный нос нацепил.
- Не хочу говорить раньше времени. Увидишь и сам разберёшься.
Заинтригованный Андрей последовал за ним по запутанной территории больницы.
На нужном этаже зычно перекликались медсëстры. Стоял неповторимый запах столовки, хлорки и мочи.
- Короче, мне админ наш сказал. Нам на почту среди прочего хлама письмо пришло и видео. Девочка одна решила приютить бомжа.
- Достойно, - стараясь не ржать, кивнул Андрей.
- Мама, конечно, за голову схватилась, но девочка была очень убедительна, так что мама вызвала ему скорую и написала нам.
- А нам-то он на кой? Я думал, это мемчик.
Вахтанг не ответил, просто продолжил, остановившись перед дверью палаты:
- Мы его хуй знает откуда сюда везли, надеюсь, не зря. Мне, конечно, может казаться, что он похож, но ты-то... Ну, родинки там, шрам... от аппендицита...
- Да на кого похож-то? - отодвигая Вахтанга и шагая в палату, спросил Андрей. Обвёл взглядом все шесть коек.
У окна спал Миха.
Андрею не помешало, что спал тот носом в подушку, до ушей закутанный в одеяло, что был острижен почти под ноль.
Он замер.
- Так где, ты говоришь, его нашли?
Вахтанг принялся с новыми подробностями пересказывать историю с юной фанаткой, а потом подхватил Андрея, которого повело.
- Он?
- Он. Что с ним?
Андрей не спешил кидаться к Михе, не первый раз в больничке, знал, что не надо будить больных почëм зря.
- Андрюх, он, по ходу, на улице не все четыре года жил, а то помер бы давно. У него был весь набор дворовой псины - вши, глисты, чесотка. Рёбра срослись неправильно. Печень, зубы, желудок, лëгкие... Всё плохо, Андрюх, восстанавливать и восстанавливать. Много пил и почти не жрал, а если жрал, всякое дерьмище. Чинарики собирал вместе с инфекцией.
- Ему не привыкать, - Андрей провёл руками по лицу. - Что он помнит?
- Что Михой звать. Кропоткина помнит, представляешь?
Андрей осторожно подошёл и тихонько, почти невесомо, провёл пальцами по ëжику седых волос. Посреди которых ярко выделялись швы, щедро смазанные зелëнкой.
- Дюш... - заворочавшись во сне, пробормотал Миха, поëрзал и остался на боку.
- Кто ещё знает? - шёпотом спросил Андрей.
- Да мы по-тихому пока. Мама эта вроде вменяемая. Оле я сообщать не спешил. И не только потому, что хотел точно удостовериться.
Андрей вцепился в волосы.
- Интересная история получается. Не могла она одна такое провернуть. Да она сама и придумать такое не могла. Блин, да какое ещё такое? Вахтанг, идеи есть?
- Не знаю, Андрей, держали его где-то, обращались, похоже, неплохо, с хмурого слез. А где? Зачем? На кой ей всё это было надо?
По-хорошему, стоило выйти в коридор и не мешать пациентам, но Андрей физически не мог отойти от Миши. Четыре года Миша для него был мёртв, и он сам был наполовину мёртв. Травил себя - якобы за предательство, за то, что бросил, что не доглядел. Иногда чуть не выл ночами от боли, прижимаясь к Агате. Она замечательная, но Мишу заменить не могла. А в турах и Агаты рядом не было. В первое время приходилось выматываться до полуобморочного состояния.
Андрей запретил себе пить ещё тогда, когда ушёл от Миши. Он знал ужасно несправедливую истину: пить нельзя как раз тогда, когда больше всего хочется, когда тяжёлая ситуация, когда так и подмывает надраться и самоустраниться, оставив всё разгребать другим. Пять лет он выплывал, на шестой год существования группы стало чуть легче, и вот жизнь ставила перед ним новый барьер, через который придётся прыгать.
Вместо радости он почему-то чувствовал страх, боль и огромную усталость. Понимал - просто не будет.
Снова поднëс руку к Мишиным волосам, она сама собой тянулась. И спящий Миша доверчиво толкнулся ему в ладонь, потëрся, как большой кот. Так привычно. Так больно.
*
Очень хотелось забрать Миху из больницы прямо сейчас. Ну что он будет делать здесь, тем более на праздники, но пришлось смотреть на вещи здраво. Для начала, ему действительно нужен был медицинский уход. Кроме того, и так нельзя было поручиться, что они избегут огласки раньше времени. А надо было выяснить, как же они оказались там, где оказались. Андрей покинул больницу, даже не разбудив Мишу. О возвращении Мише имени и документов думать было вообще слишком рано. Скорее всего, Оля на это не пойдёт, Настя поддержит маму, а Сашенька была слишком маленькой. Татьяну Ивановну раньше времени будоражить не стоило, бог знает, как она переживёт встречу с сыном, что от переживаний за его здоровье может произойти с её собственным. Ребята из группы?
- Вахтанг, - спросил Андрей прямо. - Ты же помогал Оле с организацией похорон?
- Да, - ответил тот спокойно. - Ты же тогда был в полном невменозе.
Не то слово. По-мужски было бы держаться и быть опорой - Оле, девочкам, родителям Михи. Но его просто вынесло. Он смутно воспринимал происходящее, порол полную чушь журналистам в духе "Ленин умер, но дело его живёт". Людей не узнавал. Агата его буквально водила за ручку и кормила с ложечки.
- Спасибо, что прикрыл.
- Ты говорил, что Миша в гробу сам на себя не похож. А я - что смерть многих меняет. Помнишь?
- Нет.
- Оля сказала, что он сильно лицо разбил, когда упал. Что гримёры в морге старались, как могли. Там Ренегат всё организовал, он приехал к Оле первым.
- А, да. Я не могу, - Андрей провёл руками по лицу. - Не могу трогать эти воспоминания. Всё как в тумане, и сейчас при одной мысли в глазах темнеет.
Он ухватился за сиденье. Подышал медленно.
- Ренегат, значит? Ему-то зачем? Торговали бы Михой и дальше.
- Андрей, ты меня прости, но там нечем уже было. Он на сцене бредил.
Андрей закрыл лицо руками.
Машина тыркалась в пробке, и теперь это неимоверно раздражало.
- Ты понимаешь, что это не котёнок с улицы? - оборачиваясь к нему, отнимая руки от лица и глядя прямо в глаза, требовательно спросил Вахтанг. - Ты понимаешь, что он физически и психически нездоров? Андрей, ответь. Я знаю, что тебе он нужен любым, но ради него самого, пожалуйста, не наделай глупостей.
- Ну я же не спрятал его в багажнике.
- Вот в этом русле и продолжай.
Сзади посигналили.
- Да еду я, еду! - Вахтанг с силой опустил руки на руль.
*
"Продолжать в том же русле" оказалось мучительно. Андрея догнало осознание, что Миха жив, что он здесь, в Питере. Хотелось украсть его, прижать к груди, спрятать ото всех.
Агата, разумеется, заметила это невооружённым взглядом. Ещё бы - Андрей был как будто не здесь, не затевал весёлой возни с дочерьми и собаками, только задумчиво наглаживал не отлипавшую от него кошку.
- Андрюш, колись. Что случилось? Я вижу, тебе плохо. Может, попросим, чтоб никто к нам не приезжал? Что мы все резко заболели?
Поколебавшись, он ответил.
- Миха жив. Да, наверно, надо отменить гостей. Скажи, что мы все кукухой поехали.
- Андрюш, ты опять с ним разговаривал?
- Агаш, а я теперь и не знаю, с кем я разговаривал.
- И?
- Он в больнице, мы с Вахтангом его будить не стали, пусть сперва подлечат, а потом такие стрессы. Он на улице жил, до этого держали где-то. Со здоровьем плохо, с головой тоже, так мне сказали. Сама понимаешь, мы это пока не афишируем.
Агата вздохнула и набрала Вахтанга.
- Вечер добрый. Мой благоверный совсем того? Он говорит, что вы сегодня в больницу ездили.
- Да, Андрей должен был опознать одного якобы умершего человека, и он опознал. Сейчас разбираемся, как так вышло. А того он или нет, тут целый консилиум не разберётся.
- Спасибо тебе.
Помолчали.
- Пора искать дом побольше? - спросила Агата. - В семье намечается прибавление?
- Агаш, ну это же не котёнок. И даже не мини-пиг.
Андрей прижался к ней ближе. Через некоторые вещи он бы не прошёл без её поддержки. Миха доломал его ещё в 2011. Разрыв, смерть, теперь вот ещё воскрешение. Один бы он точно сотворил что-то с собой или отъехал в больничку.
- Угу. Взрослый свин. Мало он по твоей жизни потоптался. Своими руками бантик ему на шею повяжешь, а он будет срать тебе в каждом углу души.
- Солнышко, ещё рано об этом говорить. Может, ему показано закрытое медицинское учреждение.
Андрей закрыл лицо руками.
- Андрюш.
- Я это вслух сказал? Я же люблю его, понимаешь, да?
- Ты всё правильно сказал. Ты любишь даже не того, с кем разбежался в одиннадцатом. А это даже уже не он.
Андрей всхлипнул, утыкаясь ей в плечо, и тихонько завыл. Найти, чтобы снова потерять, было невыносимо.
Агата обняла его и прижала к себе.
- Мы сделаем для него всё, что можем, только ты иллюзий не строй, чтобы потом с небес об землю не расшибиться.
*
Вахтанг заехал к ним через пару дней.
Обстановка в доме была похоронная. Дочек раздали по бабушкам. Андрей места себе не находил, у него из рук всё валилось, работать не мог, подскакивал от каждого резкого звука. Раздражался, если Агата пыталась его отвлечь разговором. Ходил из угла в угол, раздражая уже Агату. Так они и прятались по разным комнатам, изредка сталкиваясь на кухне.
- Я побеседовал с людьми, - ровно начал Вахтанг, и на обоих его тон подействовал успокаивающе. - Агатушка, мне бы чайку.
Она достала его любимую кружку, заварила, как он любил.
- В морге этом текучка большая, ну и те, кто там работает, на этом свете долго не задерживаются. Не от хорошей жизни туда идут. Так что свидетелей нет. Есть другое. Помните Марка, который вёл процесс по авторским? Вы понимаете, что когда в деле вот такая пачка документов, смотрят то, что важно. Ну было свидетельство о смерти, факт которой не оспаривала ни одна из сторон. Сейчас мы его подняли. Так вот, оно выдано шестнадцатым годом. И оно не повторное. Выдано в Ленобласти, и что самое интересное, там есть санаторий закрытого типа. Я наводил справки, если вдруг понадобится для Миши, где, что почëм. Извини, Андрей. И с другой стороны на них вышел - там они с местной больничкой много лет повязаны. Не самое плохое место, по отзывам, и недешëвое, кстати. Я думаю, о нём там хорошо заботились, не думай об Оле слишком плохо. В такие места не отправляют, чтобы избавиться.
- Но зачем? - вцепляясь в волосы, спросил Андрей.
- Это, наверно, только Оля скажет. Или Ренегат. Если захотят с тобой разговаривать. В санатории ничего не добьёшься, персонал за свои места зубами держится. В общем, ничего ужасного с Михаилом не делали, концов особо не прятали. Но я участком на кладбище занимался, и свидетельство мне тогда другое дали, естественно. У меня и копия нашлась. А диагноз один в один, как под копирку. В сети этот диагноз широко обсуждали. На вот, полюбуйся, - Вахтанг вытащил из барсетки две сложенных вчетверо бумажки.
Андрей развернул их, но дальше заголовка прочитать не смог, наткнувшись на слово "смерть" рядом с Мишиным именем. Руки затряслись, перед глазами всё прыгало.
- Можешь мне видео скинуть? - попросил Андрей. - Ну, то, от девочки?
- Андрей, ты хорошо подумал?
- Да.
- Теперь ты понимаешь, почему Оля только в шестнадцатом перестала от тебя шифроваться и занялась правами?
- И расплевалась с Реником. Думаешь, он её шантажировал?
- Андрей, он же с ней повязан, - вздохнул Вахтанг. - Они бы друг друга утопили.
*
Прикрываться дочками было стыдно, и Агата, прежде чем сказать, что на его стороне, изрядно вымотала ему нервы хорошим скандалом. Тем не менее он с нарядными, радующимися встрече с подружками, Дианой и Алисой и страхующей его Агатой стояли под дверью Олиной квартиры. Не той, где она жила с Мишей. Там она остаться не смогла.
Конфеты-букеты, объятия и поцелуйчики, обмен подарками Андрей кое-как пережил. Оставив девчонок на домработницу, взрослые осели на кухне, выпили за встречу, за наступающий, за Мишу.
- Оля, ты ничего не хочешь мне рассказать? - спросил Андрей, выкладывая перед Олей два свидетельства.
Оля смертельно побледнела, отшатнулась.
- Что ты хочешь знать? Зачем ты это затеял? Хочешь больше денег?
Андрея затрясло - она ткнула в старую рану. В меркантильности, попутно поливая помоями, его не обвинял только ленивый.
- Ты меня с Реником не путаешь?
И попал в точку.
Оля разрыдалась.
- Зачем это всё, Андрей? Его это не вернёт. Его нет больше.
- Оля, расскажи мне. Пожалуйста. Зачем ты это сделала?
И она стала рассказывать, взахлёб, давясь рыданиями.
- Я... Я вернулась домой раньше времени и нашла его без сознания. Это было в начале июля. Та ваша встреча, на "Окнах", что-то в нём разбередила, он запил, я увезла девочек на дачу. Заехала его проверить... а он принял... сорвался... Из-за тебя! - она обвиняюще ткнула пальцем в Андрея. - И я позвонила Саше. Мишу забрали в частную клинику, мы не хотели огласки. Его откачали, но врач сказал, что всё, это уже не Миша, изменения в мозгу необратимы, и если он выйдет из комы, останется практически растением. А Миша так хотел стать легендой, я не хотела для него вот этого. Он хотел жить и умереть ярко, а не чтобы его запомнили идиотом, пускающим слюни в кресле. Саша нашëл ему хорошее место, выручил со свидетельством. Помогал с оплатой.
- Что же вы с ним таким хорошим разругались? - спросила Агата.
- Когда Миша умер, по-настоящему умер, мы с девочками были на отдыхе. Вернулись, хотели навестить Мишу. Он через год из комы вышел, первое время был действительно как младенец, но врачи там хорошие, ему становилось лучше, начал ходить, разговаривать. Я хотела навестить, когда вернусь, гостинцы с юга везла... А Саша сказал, что Миша умер, его кремировали и развеяли, как он просил. Всё надо было делать быстро, не хотел меня тревожить, чего только не наговорил. Бумажку ещё эту принëс. Горько так усмехнулся, помню: вот идиоты, ну пусть у тебя будет ещё одно. Я так его и не простила, что он сделал всё без меня. Не сказал, не дал попрощаться. Ну и видишь, принесла в суд не то свидетельство, не в себе была.
У Андрея пиликнул телефон. Вахтанг. Наверняка что-то важное. Он оставил Агату с плачущей Олей и вышел в коридор.
"Андрей, у нас проблемы. Переезжаем." И ссылка на ролик на ютьюбе - "Двойник Горшка в моей палате".
Блядь. Ну, пусть лучше Оля узнает от него.
- Смотри, - он включил ей ролик. - Мишу спасло умение выживать на улице.
- На самом деле, есть только два. Правые, диктатура, фашизм. И экспансия. Анархия нужна, анархия! - втирал экранный Миха.
Потом показал видео девочки, желавшей усыновить Миху. Оля рыдала, порывалась звонить Ренегату, но Андрей понимал, тот вот-вот нарисуется сам.
- Зови его сюда, - предупредил он Олю. - И нас не забудь.
Оставлять её в таком состоянии они с Агатой не собирались, даже если придётся здесь заночевать.
- Ты знаешь, где он? Я хочу к нему, - требовала Оля.
- К нему нельзя пока. Я сам с ним один раз виделся, и он спал. Нельзя так сразу его тревожить. Оль, сейчас же журналисты набегут, нам надо как-то врать согласно. Я, правда, подставлять тебя не хочу, - успокаивающе бормотал Андрей.
Ренегат позвонил и примчался неожиданно быстро. Домработница пошла открывать, девочки высыпали поглазеть, заметили, что взрослые, включая Андрея, с красными глазами, но домработница тут же загнала их в комнату.
Ренегат грудью попëр на Андрея, возвышаясь над ним чуть ли не на голову, раздуваясь ещё больше, и так огромный в понтовом пальто.
- Князь, сука, я должен был понять, что это ты. Спиздил его, да? За сколько выкупил? Где ты его держал, мразь? Как довёл до такого?
- Да ты охуел?! - заорал на него Андрей, ударяясь в грудь грудью. - Это ты его держал хуй знает где, хуй знает зачем! Меня выжил, а потом и он жать начал?
Они сцепились, завязалась драка. Реник был крупнее и тяжелее, Князь дрался грязно, как в уличной стычке, множество которых прошëл. А потом Агата вылила на них ведро ледяной воды, как на двух взбесившихся котов.
- Дурак ты, - сказал Андрей, когда оба врага, мокрые и взъерошенные, уселись за стол переговоров. - Ты им каждый месяц платил исправно, и дальше платил бы, сколько ж я должен был им занести в таком случае?
Оба прикладывали набранный за окном снег, один к губе, другой к глазу.
- Ты не представляешь, как легко в наше время купить бесхозный труп, - жаловался Саша. - Мне сказали, что он под машину попал прямо на территории, на хоздворе. Он уже настолько поправился, что гулял сам, за ворота только не пускали. Главврач в ножки падал, говорил, раз в сто лет и палка стреляет, клялся, что выгнал всех виновных, а потом свидетельство это на стол положил. Я говорю, у меня уже есть одно, а он - забирай, будет как сувенир. Как я его там не убил за эти слова, сам не понимаю. Это же Миха, друг мой, ты знаешь, как мы все его любили, - Саша заплакал. - Оль, прости, я не хотел, чтоб ты на всё это смотрела, ты и так натерпелась, бедная. А с этим гандоном медицинским мы ещё поговорим.
- Что ты ему сделаешь? У него, небось, крыша не в пример тебе, - вздохнул Андрей.
- Много ты про меня знаешь, Князь, мы с этой крышей бизнес ведём. Вахтанг вешает лапшу на твои оттопыренные ушки, ты ж у нас нежная творческая личность. Не дай бог приболеешь, а он в тебя вложился.
- Он знал? - у Андрея внутри всё похолодело. Миха там у него...
- Да бог с тобой, - отмахнулся Реник. - Про Миху - нет, не ссы. Короче, денег с этого мудака в белом снимем, Михе на лечение понадобится.
*
Миху спрятали от журналистов в очередной частной больничке. Воскрешение объявили фейком.
На семейном совете было решено отправить Миху долечиваться в Америку, Шура обещал прилететь за ним, как всё уляжется. Врачи разрешали навещать его по очереди, и наконец Андрей смог поговорить с Михой. Тот как ребёнок радовался любому новому лицу, то есть свободным ушам. Пытался вести разговоры об истории и политике сколькотолетней давности. Пересказывал недавно прочитанные книги. Жаловался Андрею на его же уход из группы. Худо-бедно помнил Ренегата и Олю, навещавших его в больнице, уже в этой, десятой жизни.
С Андреем они заново подружились - Миха его не узнал и не вспомнил, но тянулся к нему, выделял из прочих, связь всё ещё работала. Зато когда Андрей полез в телефон за фотками "Короля и шута", Миха углядел на заставке Диану.
- О, смотри, Дюша! - ткнул он в экран. - Почему он не заходит? Можешь его позвать?
- А тебя не смущают бантики там, платье? - спросил Андрей.
- Андрюх, - Миха хлопнул его по плечу. - Ну это ж Дюша. Я его и в платье видел, и без платья, а однажды он мне проспорил кружевное бельё и красную помаду.
Андрей вспомнил тот день, позаимствованные у Анфисы сценические бельë и чулки, и чем всё кончилось. Стал краснее той самой помады и порадовался, то ли тому, что они одни, то ли тому, что Михина память потихоньку восстанавливается.

@темы: фанфики, Король и Шут

---

Название: Незаконченные рисунки
Фандом: Король и шут
Пейринг: Ренегат/Андрей, Миха/Андрей
Жанры: драма
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: даб-кон, кровь/травмы
Описание: Князь по стечению обстоятельств встречает Новый Год один, и Ренегат решает скрасить его одиночество.
На #масштабличностноерождество, тема 7 - новогодний даб-кон/нон-кон
Финал относительно светлый - это же новый год.
Примечания:
Саша исключительно нежен, заботлив и переживает за отношения Андрея с Мишей, но всё равно это даб-кон или даже нон-кон, и взаимности не ждите.
Всё говорило о неминуемом приближении Нового Года, как будто кто-то разом собрал и вывалил на Андрея все штампы. За окном большими мягкими хлопьями валил снег. В углу загадочно мерцала ёлка. По телевизору шёл мультконцерт, которому просто не получалось не подпевать, в каком бы настроении ты ни был. На столе стояли мамины салатики и шампанское.
Ну, допустим, кислятину эту Андрей пить не собирался, так, пусть постоит, как дань традиции, туда же хрустальные салатники и фарфор, который доставали из серванта считанные разы в году, предпочитая не боящееся ни микроволновки, ни посудомойки закалённое стекло. Возиться с горячим было лень, хотя мама, уезжая, оставила курицу. Только в духовку сунуть, ну что ты, Андрюш, не ленись, а то так и помрёшь с голоду рядом с полным холодильником.
Как за родителями закрылась дверь, он наполнил холодильник тем, что ждало своего часа припрятанным в шкафу, и принялся за ту бутылку, что скромно стояла и при маме, пока остальное будет охлаждаться.
Ёлка мерцала в темноте, коньяк согревал, песни из мультиков умиротворяли. Бесоёбить, конечно, хорошо в компании, и чем больше зрителей, тем лучше. Но и на то, что с самим собой ему скучно, Андрей пожаловаться не мог. Без ложной скромности считал себя интересным человеком. Он потихоньку настроился на то, что поймает по телику какую-нибудь старую оперетту или одну из сказок Шварца, раз уж ночь такая, и спокойно поработает над рисунками.
Он уже почти смирился с тем, что остался встречать новый, 2004, в гордом одиночестве.
Кто бы мог подумать, что Миха - из всех людей! - со всем присущим ему напором примется убеждать окружающих, что Новый Год надо отмечать с семьёй. В роли семьи выступала Оля, которая уверенно продержалась больше года и, похоже, вела Мишу прямым курсом к свадьбе. Она сумела отвадить Мишу от героина, от нескончаемых посиделок (и от полежалок, шепнул злорадный голосок) с друзьями.
Ребята вяло посопротивлялись, но в итоге согласились отметить по-семейному и чуть ли не отчитаться через недельку. Андрею чисто из духа противоречия хотелось броситься во все тяжкие, но вдруг сделалось так противно - от переобувшегося Горшка, от того, как легко остальные это приняли. Как они устали друг от друга в туре до того, что веселиться и праздновать вместе уже не хотелось. Настроение падало и падало, как барометр перед бурей. И его родители не заслужили, чтобы на них отыгрывались за причуды Михи. В общем, почему бы и не остаться дома, с родителями, от которых он так и не съехал?
Да вот только родители, как выяснилось, были приглашены к друзьям. И даже предупредили его заранее, вот только он всё пропустил мимо ушей и воспринял как неожиданность. Ну что ж, и в одиночестве есть своя прелесть. И новизна - за тридцать лет он ни разу не отмечал Новый Год в одиночку.
Андрей выключил раздражающий верхний свет, остались только огоньки на ёлке, экран телевизора и настолка, направленная на лист. Телевизор бубнил, коньяк делал своё дело, карандаш шуршал по бумаге ровно и умиротворяюще. Андрей из принципа запретил себе сегодня рисовать кого-то, похожего на Миху. По листу разбежались сказочные существа. Хищные звери-тени кружили в безумной пляске, а чуть в стороне смотрел на них ещё один, добродушный, кто-то вроде домового, смахивающий на старого пса. Как будто размышляя, не присоединиться ли к хороводу.
Потихоньку рисунок обрастал подробностями. Поляну, покрытую снегом, обступили разлапистые ели. Лунный свет лежал на ровном, без единого следа снежном полотне. А поодаль стоял заворожëнный охотник - с ружьём, на лыжах. Что выманило его из дома ясной, морозной ночью, сакральной ночью, когда мир принадлежит древним духам этой земли? Что принесло его на запретную поляну? Увидев зрелище, не предназначенное для чужих глаз, он был обречён. Только вот на что? Быть разорванным в клочья или остаться вечно кружиться в том же танце? Пасть на колени, обрасти шерстью и убежать в чащу? Или обратиться деревом, не потеряв - поначалу - рассудка, проводя год за годом в муках и сожалениях? Андрей задумался, продолжая водить карандашом по бумаге, войдя в транс, полностью уйдя в свой мир.
На землю его вернул бой курантов, распугавший блуждавшие вокруг тени. Привычно загадав, чтоб Миха завязал, Андрей дёрнул ещё коньяку, и тут ожил телефон. Запоздало подумав, что надо было его выключить, оставаясь верным одиночеству до конца, он поднял трубку. Необитаемый остров прибило к берегам большого мира.
Первыми позвонили родители. Долго поздравляли, расспрашивали, как он, словно год не виделись, а он обитал на таёжной заимке. Потом пошли друзья, близкие и не очень, какие-то деловые контакты, пара бывших, ребята из фан-клуба и вообще бог весть кто. Некоторым звонкам Андрей был относительно рад - не придётся пересиливать себя и делать необходимые телодвижения. Но в целом звонящие раздражали, мешали вернуться в тянущую недосказанную сказку.
За окнами начали рваться петарды, люди радостно вопили. Мысли Андрея от сказочного леса переметнулись к пиратам. Абордаж, крики, пальба, звон стали о сталь... Он занёс палец над клавишей, чтобы отключить телефон, однако тот снова зазвонил. Это был Ренегат. Первый и единственный из группы.
- Князь, ну, к тебе не прорваться, как в Смольный! У тебя необычайная тишина в трубке, неужели один скучаешь?
- Один, - Андрей пожал плечами, хотя Саша этого, естественно, не увидел. - Но не скучаю. С Новым Годом тебя.
Не только с помощью "доброго утречка" можно послать человека.
В трубке всё грохотало, стоял ор. Прямой репортаж с пиратского брига.
- И тебя, - Ренегат дышал в трубку, как будто хотел ещё что-то сказать, потом спросил: - Дома не скучаешь?
- Дома.
Родаки свалили, пацаны, зажжём. Правда, у Князя не зажигали, а в заветную комнату из группы были допущены только Миха и Балу, даже Лёша и Пор бывали в основном на кухне и в гостиной, она же родительская спальня. Остальные члены группы, в том числе и Реник, даже такой чести не удостоились. Дом Андрея был его норой, берлогой.
Тем удивительнее было, что через полчаса Саша звонил ему в дверь.
Андрей со вздохом отложил начатый комикс про пиратов, которому, возможно, как и многим другим, предстояло оказаться незаконченным, и выполз посмотреть, кто же там такой беспокойный. Оставлять гостя на пороге было невежливо. Андрей выдал тапки, оказавшиеся коротковатыми для Сашиных ласт, а тот обнял его - тоже как будто год не виделся, - ткнулся носом в макушку и смущённо пробормотал, что, мол, мимо пробегал и решил зайти.
Хату Андрея было ещё поискать в сложной Купчинской географии, а для начала добыть адрес. У фан-клуба за проход в гримëрку, усмехнулся про себя Андрей, провожая Ренегата к коньяку и заскучавшим салатикам.
- Ух ты, - сказал Саша, игнорииуя и то, и другое, устроился на диване и подхватил рисунки, Андрей звука не успел издать. - Это кто?
Отнимать было тоже как-то невежливо. Он начал объяснять, на ходу пытаясь перевести смутные образы на человеческий язык. Саша похлопал по дивану рядом с собой, но Андрей пристроился на подлокотнике.
- А Миха говорил, у тебя тут рисунки везде, - обводя взглядом стены, протянул Саша.
- А это в другой комнате.
Действительно, в зале только сиротливо торчала посреди ковра чёрно-белая фотография Андрюши-детсадовца.
- Покажешь?
Андрей неопределённо пожал плечами. После свежих в памяти "наливных яблочек" и продолжающихся обнимашек по поводу и без тащить Сашу в свою спальню казалось откровенным предложением, а отказывать всего лишь показать рисунки - невежливо как-то. Он красноречиво поболтал в воздухе бутылкой и звонко щëлкнул по пустому стакану. Не вставая с подлокотника. Малогабаритка, не хрен собачий.
- Салатиков? Огурчики свои, с дачи, - преувеличенно изобразил чересчур гостеприимную хозяюшку. - Поухаживать за тобой?
- Поухаживай, - Саша заржал и дёрнул его с подлокотника себе на колени. Завязалась шуточная драка, чреватая в опасной близости от стола-книжки.
- Реник, харэ, мамин хрусталь переколотим, она меня прибьёт!
- У, какие мы пузики, - роняя его на спину и щекоча живот, просюсюкал Саша. - Мамочку боимся, а-та-та получить.
Андрей брыкался, хохоча и фыркая, и вдруг Саша замер, опустившись на него всем весом, только чуть отстранившись, приподнявшись на локтях. Остатки смеха ещё выходили из него рывками, но глаза стали серьёзными.
- Андрюш, видел бы ты себя сейчас. Белый да румяный, как в сказках. Ты ж мой Андрюшенька-дурачок.
Андрей мог представить свою красную физиономию и торчащие во все стороны прядки мокрых волос.
- Реник, ты опять? - спросил он пока по-хорошему. - Попиздимся ведь реально.
Саша в ответ только отвёл ему волосы с лица, огладив лоб и щëку. И продолжал смотреть как на что-то волшебное, необыкновенное. Андрей чувствовал физическое подтверждение мыслей, крутившихся в этой дурной голове.
- Андрюш, пожалуйста, - горячо зашептал Саша. - Чего ты боишься? Не узнает никто. Здесь лишних глаз нету.
И погасил настольную лампу.
- Боюсь? - Андрей расхохотался, отчего Сашу подбросило на нём, как на волнах. - Боюсь свидетелей, огласки? Ты думаешь, что я боюсь? Что я поэтому? Ты не думал, что бывает такое, когда никто больше не нужен?
А заслужил ли Саша такую откровенность? Разве что напросился на неё.
- Андрюш, - утыкаясь лбом ему в плечо, снова шёпотом сказал Саша. - Мне кроме тебя сейчас никто не нужен, прямо помрачение, веришь?
- Слезь с меня, - строго произнёс Андрей. - И беги, куда ты там мимо пробегал.
- Не могу, - Саша вцепился в него, как клещ, принялся водить носом по шее.
Андрей резко оттолкнул его, одновременно вставая. Саша, не давая подняться, снова толкнул его на диван и повалился сверху. Даже не заметил, что Андрей под их двойным весом приложился о подлокотник башкой так, что искры из глаз посыпались.
- Андрюш, Дюш, ну пожалуйста, - наваливаясь и лапая, шептал Саша. - Ты такой красивый, такой необыкновенный. Его здесь нет, ты же знаешь, почему его здесь нет! - Саша в отчаянии ударил по дивану рядом с оттопыренным ухом, и простое движение качнувшихся пружин отдалось у Андрея в затылке болью. А Саша, кажется, был серьёзно обижен на Миху из-за него, Андрея. - Как он может так с тобой?
- Какое твоё дело, - Андрей попытался приподняться, но голова закружилась, перед глазами потемнело, и он со стоном опустился назад. - Не лезь в это. Свали, а? Херово мне, не видишь? Башкой приложился... - к концу фразы голос сошёл на нет.
- Наверно, Андрюш, - горячечно покрывая лицо и шею поцелуями, пробормотал Саша, явно приняв про голову на свой счёт. - Сейчас, сейчас я хорошо тебе сделаю, тебе легче будет, Андрюшенька... Ты, если тебе так проще принять, можешь просто полежать, я сам всё сделаю, только позволь.
Поняв его стон и новую слабую попытку сопротивления как-то по-своему, Саша потянул футболку сначала за ворот вниз, обнажая ключицы, а потом, наоборот, вверх, открывая себе доступ к тëмным соскам, уютному животу, бокам, которые недавно щекотал, а теперь пытался гладить, целовать и облизывать. И даже чуть покусывать.
- Мне трудно выразить всю степень восхищения тобой, - Саша взялся за его ремень, нервные руки с трудом справились с пряжкой. Вжикнула молния. - Могу предположить, что выгляжу нелепо и наивно со своими чувствами, - он взялся за привставший от ласк член Андрея, обдал горячим дыханием головку и обхватил её губами. Сосал он совершенно неумело, но старательно. - Впервые меня так накрыло, и... и... - он попытался взять слишком глубоко, поперхнулся, - и не с женщиной! - в голосе снова прозвучало отчаяние.
Андрей лежал, сжав кулаки, не видя ничего перед собой: глаза закрывались сами, и отнюдь не от удовольствия. Каждое движение отзывалось в затылке. Но и на Сашины ласки тело однозначно реагировало. Разве что злость и боль не давали совершенно расслабиться.
- Ренгх, - начал он заплетающимся языком, готовя гневную отповедь, и почувствовал подступающий оргазм. - Саша...
Кончил с именем Реника на губах - вот уж точно облажался по полной.
- Дюш, - прижимаясь щекой к его животу, прошептал Саша. - Ну вот видишь, мой хороший.
Лицо, волосы, живот, - всё было в семени. Саша поднялся через пару минут, вернулся с тёплым мокрым полотенцем, уже умытый, обтëр Андрея. Улëгся рядом на бок, подогнув ноги, чтобы уместиться на коротковатом для него диване, погладил Андрея по щеке и занялся ближайшим ухом. Обвёл языком, пососал мочку и принялся играть с серьгой. Потянулся и накрыл рукой другое, погладил, сжал.
- Помню, день был такой, ясный, морозный, и Миха всё на тебе вис, а у тебя уши так на солнце просвечивали розовым, нежно-розовым, как лепестки. Знаешь, я в детстве собирал розовые лепестки, в колхозе, на варенье, для парфюмерии... Так захотелось тебя потрогать - такой же ты нежный, как они? - Руки снова поползли вниз. - Вот где ты нежный, кожица тоньше лепестка. - Ловкие пальцы задвигались, заставляя член встать.
Андрею было уже почти всё равно, что делают с его телом. Он то и дело проваливался, по ощущениям - в горячее и вязкое. А потом, вынырнув в очередной раз, почувствовал, как сухой палец кружит по отверстию. Андрей замычал и дëрнулся.
- Да, Дюш, сейчас-сейчас, - погладив его по бедру, шепнул Саша.
Он не повышал голоса, как будто оберегая тайну их соития, и Андрей был в чëм-то благодарен, громких звуков он бы сейчас не вынес, как не мог вынести ставшего слишком ярким света экрана, прячась от него за веками.
Чем там Саша его смазал, протянув руку к столу, Андрей даже думать не хотел. Только из последних сил попытался отодвинуться и протестующе застонал. Попытка помотать головой стоила ему нескольких минут вертолётов, как от хорошего опьянения. Он снова весь сжался, по телу как судорога прошла, когда почувствовал, что Саша уже полностью внутри, толкается сзади, закинув его ногу себе на бедро. В ответ на это Саша сладко застонал.
- Какой ты у меня, Дюш. Такой горячий. Такой узкий.
Вечер банальностей продолжался.
- Потерпи, сейчас полегче пойдёт.
Когда "пошло полегче", Саша перелëг на Андрея сверху и снова вошёл. Распластался по нему, придавливая, вжимаясь изо всех сил, попытался поймать губы, но Андрей сжал их как мог и постарался ускользнуть. Голова ему этого не простила, и у Саши получилось поцеловать его хоть как-то, хоть неглубоко.
- Как он мог променять всё это?
На Олю? На хмурый? Подставить нужное.
В груди резануло болью.
- Дюша, Дюшенька, Андрюшенька...
Руки сжались на плечах, Саша уже двигался, потерявшись в собственных ощущениях, и кончил с громким стоном. Он обмяк, пережидая приступ удовольствия, потом потëрся носом о щëку Андрея:
- Дюш, прости, ты такой, что удержаться невозможно!
И довëл его до пика дрочкой и пальцами, не сразу отыскав простату.
- Дюш, у тебя глаза закатываются. Такой ты у меня чувствительный... Ну вот, а ты боялся... - Саша стёр пальцем сбежавшую у Андрея слезу. - Не загоняйся так из-за него, он того не стоит. Сейчас я тебе коньячку плесну, и совсем полегчает. А потом по салатикам, они нас заждались, после секса всегда такой голод просыпается. Ну вот так, садись, садись потихонечку... - он вдруг резко замолчал.
Андрей ощущал себя как на аттракционе "Центрифуга", куда его затащили друзья в первый и последний раз. Как будто ему не сесть помогли, а пару раз прокрутили в барабане стиралки.
- Андрюш! Князь, твою мать, не закрывай глаза! Дай я зрачки посмотрю! У тебя кровь, почему ты мне сразу не сказал?!
Андрей смог только вяло шевельнуть губами. И его наконец вырвало.
Потом была скорая, три положенных дня в травме среди жертв гололедицы и любителей петард.
Саша сговорился с врачами, пришёл к нему на выписку, довëз до дома на такси. Помог прибрать останки салатиков, припрятать коньяк, замыть диван от крови и прочего. Андрей, которому не стоило лишний раз наклоняться, в основном сидел мрачным идолом.
Саша в знак извинения ещё и тортик привëз. Они ели этот уродливый тортик в молчании. Потом Саша размазал по тарелке розочку и скривился:
- Сплошное масло. Прости, Князь, я и друг хуëвый, и врач хуëвый...
При слове "друг" Андрей дëрнул бровью.
- Я тебя ещё отпизжу, - пообещал он. - Как в себя приду.
- Давай, - согласился Саша. - Я даже защищаться не буду. Полностью осознаю свою вину. В подобных обстоятельствах...
- Завались, - попросил Андрей. - Башка до сих пор трещит.
Саша молча поймал его руку и поднёс к губам.
- Ëбнулся? - Андрей руку вырвал и вытер об штаны. - Уëбывай давай, делать тебе больше здесь нечего.
Саша вдруг подорвался в прихожую, но не за одеждой. Андрей, знавший в этой квартире все шорохи, услышал, как открывается дверь в его комнату.
- Ах ты крыса!
Ренегат, попользовавшийся его телом, теперь двумя ногами влез в душу. Стоял на пороге и жадно оглядывал то, что всем подряд Андрей не показывал. Далеко не все знали его другие стороны, спрятанные за надёжным "хо-хо-хо". Андрей оттолкнул Сашу и захлопнул дверь в свои миры.
Пробежка и подобие драки обошлись ему дорого. Выписался-то он по личной просьбе, чтоб не помирать от скуки в казённых стенах и не пугать возвращающихся на днях родителей. Голова закружилась, пришлось прислониться к стене, чтоб не брякнуться.
- Князь! - тут же подскочил Саша, проверил зрачки, швы на затылке. - Куда ж я пойду от тебя такого?
- Нахуй, Реник, куда ж ещё.
- Нет, я родителей твоих дождусь. Идём, уложу тебя. Не глупи, диван мокрый, а тебе лучше прилечь, - и снова толкнул дверь в комнату.
Андрей отлепился от стенки, замахнулся, а потом пришёл в себя полулëжа на своей привычной кровати, с холодным компрессом на лбу. Рядом сидел Саша, держал его за руку и разглядывал картинки на стенах, щуря близорукие глаза. Комнату медленно затапливали ранние сумерки.
- Проснулся? - спросил Саша. - Таблетки надо выпить, я тебя будить не стал.
А, да, в больничке ему горстями отсыпали какую-то гадость. Саша за него и в аптеку сбегал, заботливый какой. Андрей кое-как встал и пошёл отлить. Минут через пять он понял, что заплутал в собственной малогабаритке, в которой и повернуться было особенно негде. Тем более, что холодильник, не вместившийся на пятиметровую кухню, отъел половину прихожей.
- Князь, ты чего?
Саша высунулся из двери - вроде кухонной, но он же в комнате был? Где им тут разминуться? Андрей наугад дёрнул соседнюю дверь - ага, родной совмещённый санузел, не холодильник. Он снял компресс, сел, прислонившись лбом к приятно прохладному кафелю, и просидел так неизвестно сколько, пока его не нашëл Саша, не помог разобраться и не отвёл в постель.
Он прикрыл глаза на минуту, открыл, прислушался к чужому дыханию. Сердито спросил:
- Ты всё ещё здесь?
- Да где ж мне ещё быть? Друг твой сказал тебя одного не оставлять, так мы с отцом решили по очереди. Такой мальчик хороший, интеллигентный, бульон тебе сварил. Почему ты его раньше в гости не звал?
- Мама? Когда вы приехать успели?
- Ну вот те раз, ты же нас встречать вышел, обнял, Сашу своего проводил. Он же гитарист у вас? Лучше б доктором остался. Так чëтко нам объяснил, что делать. Сказал, что ты ещё какое-то время во всём путаться будешь. Ну и задал ты нам работы. Хорошо хоть, не один был. Может, станешь теперь пить поменьше?
Мама помолчала. Просто сидеть ей было скучно.
- А Миша как отпраздновал? Приходил к вам?
- Не знаю. Не приходил, не звонил.
- А Саша?
- Мам, у нас в группе три Саши и одна Саша.
- Может, Маша?
- Не, наверно, Яша. Откуда у нас девушки?
- Давай-ка таблетки выпей и отдыхай.
- ... А каких ты зверушек красивых нарисовал. Новогодний карнавал просто, - мама, разглаживая, пошуршала рисунком, который смялся - тогда - на диване у Андрея под спиной.
- Угу.
Физическая боль отвлекала от боли душевной. Он засыпал и просыпался под ласковый мамин голос, позволял молчаливом отцу приглядывать за собой вполглаза. Дëргался от взрывов петард, отдававшихся в голове. Провалялся все праздники и кое-как начал шевелиться, когда родители вышли на работу. На бульон из бывшей новогодней курицы уже смотреть не мог. В своей неожиданно затянувшейся слабости сам был себе противен. Хотелось наконец отмыться, побоялся брякнуться в душе, полез в ванну и еле выбрался оттуда живым.
И выпить хотелось с каждым днём всё сильнее. Тем сильнее, чем легче становилась боль и накрывало осознание произошедшего.Тем сильнее, чем сильнее грызла мысль: вот-вот сползутся на репу, и нужен будет Князь, который вечно на позитиве, особенно всегда съезжающему в мрачняк Михе, чтоб на двоих хватило. А ром, голубчик, для вас обозначает смерть. Опять эти пираты.
Андрей достал пожëванный недокомикс - он никогда не выбрасывал рисунки, даже с такой мрачной историей. Фокусировать зрение было трудно. Вот же блядский сотряс. И такой позорный, не в драке полученный, не от падения после хорошей пьянки, хуже, чем просто с кровати во сне свалиться.
Ну хоть мечтать он мог - мысли в голове уже так не путались. Пираты - это хорошо, Михе тоже нравились пираты. Ему бы пошло стоять на палубе, подставляя лицо солёным брызгам. Вот как будто его, Андрея, ранили во время новогоднего абордажа... Кто-то сказал бы, что на четвёртом десятке глупо предаваться таким фантазиям, - на рею его!
К репетиции у Андрея в рукаве была пара-тройка набросанных текстов, чтобы отвлечь Миху в случае чего.
И они пригодились - Миха начал загоняться, что бросил всех на праздники. Дело отягчалось тем, что, несмотря на Олю, он в итоге напился и пил беспробудно несколько дней.
- Я позвонить тебе хотел, Дюш, - каялся он. Вот всегда он так - накуролесит, устыдится, снова накуролесит, зная, что простят.
Ну хоть от этой зависимости - звонить Андрею по поводу и без повода - Оля его избавила.
Миха полез в пакет с бухлом.
Реник, тут как тут, приземлился рядом, обхватил плечи, шепнул на ухо:
- Дюш, забей.
Андрей с улыбкой тоже наклонился поближе:
- Либо прибери грабли, либо снимай стëклышки.
- Дюш, я не хотел...
- Я тоже не хотел, и что?
Реник поспешно отодвинулся.
- О чëм вы там шепчетесь? - ревниво спросил Миха.
- Где у нас туалетная бумага, - с самым серьёзным видом ответил Андрей. - Слушай, тут тема такая, неделю уже кругом крики, пальба...
- Пираты? - с полуслова подхватил Миха.
- Так ты дорисовал тот комикс? - влез Реник.
Андрей поманил его пальцем. Снова заулыбался и прошептал:
- Тебя становится слишком много. Иди Яше с проводами помоги.
- Чë за комикс? Почему он в курсах, а я нет? - напрягся Миха.
- Да это ещё когда было. Из помойки черновик вытащил.
- Князь, ты меня за дурака не держи, ты свои черновики в папочку складываешь, а не в помойку. С тура пол-сумки тащишь.
- Мих, не нуди, я тебе текста принëс, мы их смотреть вообще будем? - Андрей помахал тетрадью.
Миха тут же вцепился в неё. Андрей любовался его вдохновенным лицом, загоревшимися глазами. В этот миг совершалось таинство, рождалась музыка. Звери-тени с зубастыми улыбками пускались в пляс где-то на своей поляне. Сочинять для Михи было одному Андрею понятным наслаждением. Ну не дурак ли он...
Реник, застыв со штекером и вилкой в неудобной позе, напряжëнно наблюдал за ними.
Год обещал быть сложным.

@музыка: Любовь придворного шута

@темы: фанфики, Король и Шут

---

Название: Там, где ждут
Фандом: Король и шут
Пейринг: Михаил Горшенёв/Андрей Князев, Миха/Андрей
Жанры: Fix-it, юмор, драма
Рейтинг: R
Описание: Под Новый Год кто-то обязательно должен ехать в Питер.
На #масштабличностноерождество
Тема 6 - ретеллинг советского кино.
Здесь скорее очень условный кроссовер с "Иронией судьбы".
На перроне гулял ветер. Мишу никто не встречал. Он побрëл к зданию вокзала. Единственный пакет трещал на морозе и позвякивал оставшимися бутылками.
Дорога из Питера помнилась смутно. Сколько раз он и чем догонялся, с кем и на чьи пил, что им втирал. От чего неприятно ныли нос и скула.
Он так хотел отгородиться от питерской жизни - Оли, родителей, непонятных трущихся вокруг типов, - что предпочёл одинокую квартиру в равнодушной Москве, где никому не интересен живущий за стенкой, идущий рядом в непрерывном человеческом потоке. "Тодд" выпивал последние силы, приковывал к этому городу, так и не ставшему родным. Но зачем врать себе - Миша был один везде.
Сейчас он смутно осознавал, что находится где-то на вокзале. Куда и откуда ехал - стëрлось совершенно. Холодно. Грустно. Отхлебнул из бутылки, сунул её обратно в карман вечного плаща. Где он отстал от группы? Где орги, в конце концов?
Он кое-как выполз в город и бухнулся в гостеприимно распахнувшее двери такси.
- Куда едем? - радостно спросил шофёр.
Миша застыл. И правда, куда едем?
- Куда вам надо? - шофёр потряс его за плечо. - Куда вы хотите?
Никуда ему было не надо, и никуда он не хотел.
- Ну, где-то вас ждут же?
Что-то в сердце ёкнуло и из памяти сам собой вывалился адрес. Вплоть до подъезда, этажа и квартиры.
- Из лифта налево, - зачем-то добавил он.
- Это где? - спросил шофёр, копаясь в навигаторе.
- В Купчино, - Миша икнул и выпил ещё. В тепле клонило в сон. Покрасневшие на морозе руки отходили и чуть побаливали.
- А денег хватит?
- Дюш, у тебя есть?... А, нашёл, держи... - Миша протянул водителю кучу смятых и рассыпающихся купюр. Тот честный оказался. Собрал упавшее с пола, сложил аккуратно, отсчитал сколько надо, а остальное спрятал в карман Михе. Тот выпил ещё и задремал под мерное покачивание.
Пару раз он просыпался - не до конца. Выпивал. Дивился на снегопад, такой густой, что домов было не видно. Выходил отлить, почти не открывая глаз, в мутную темень. Ему то казалось, что он закрыл глаза всего на минуту, то что дорога растянулась бесконечно.
В очередной раз он увидел нормальные дома, похоже, метель улеглась.
Машина наконец затормозила в неприметном дворе. Шофёр высунулся и переговорил с кидавшими петарды подростками. Вытащил Мишу, рассыпающего пустые бутылки из разорванного пакета, и куда-то повëл.
Миха покорно шёл - в смутно знакомый подъезд, показавшийся слишком светлым и новым, в лифт со старыми, не автоматическими ещё дверями. Вот дверь эту точно где-то видел, и звонок, который нажал водитель, отозвался знакомой трелью.
В глубине квартиры звенели детские голоса. Дверь открылась - на пороге стояла белобрысая девочка.
- Мам! - крикнула она.
- А мы разве кого-то ждëм? - в прихожую выглянула пожилая женщина. За ней высыпали ещё две женщины и девочка поменьше.
- Ваш мальчик? - придерживая Миху за шкирку, спросил шофёр.
- Здрассстëтьнадь, - собираясь, выдал Миша.
- Берëм, - улыбнулась та. - Проходи, Мишенька.
Наконец выполз первый мужик на всё это бабье царство. Спросил:
- Он вам сколько должен?
Пригласил шофёра к столу.
А потом Миха сфокусировался ещё больше и изо всех сил сжал Андрея в объятиях, роняя на него весь свой вес.
- Дюш, Дюшенька, ждал меня...
Андрей уволок его на кухню, подальше от лишних глаз.
- Миха, бля, чудо ты моё новогоднее...
Миха обнимал его, забыв про болтающиеся на запястье остатки пакета, пьяно лез целоваться, прижимался крепче.
- Дюш, как же я по тебе соскучился... Но ты простил меня? Ты же ждал?
Андрей, заехавший с двумя семействами, бывшим и нынешним, поздравить маму, гладил его по волосам и отвечал:
- Ждал, конечно, ждал.
И ведь не врал ни капельки.

@темы: фанфики, Король и Шут